Разоблачение - Кортни Милан

Ужин был испорчен — Марк произнес извинения от имени джентльменов, — но Маргарет так ни разу и не взглянула на Эша. Это неправильно. И не должно продолжаться.

Когда она встала и собралась уходить, Эш последовал за ней. Они дошли до самой лестницы, когда Маргарет наконец повернулась. Она бросила на него уничтожающий взгляд, и мистер Тернер поднял руки, давая понять, что не причинит ей вреда.

— Мисс Лоуэлл. Боюсь, вы неверно истолковали слова брата.

Она едва слышно фыркнула.

— Я знаю, какие разговоры ведут джентльмены, оставшись в мужском обществе, — пренебрежительно заявила Маргарет. — Не думайте, что вам удастся это скрыть.

Под «джентльменами» она подразумевала Ричарда, Эдмунда Далримплов и им подобных. Эш представлял, что эти прожигатели жизни говорили о хорошенькой служанке с губами, словно созданными для поцелуев, и алебастровой кожей. Вне всякого сомнения, когда они приезжали сюда, не упускали случая добиться ее внимания. Вероятно, именно в связи с этим миссис Бенедикт была вынуждена утвердить определенные правила. Эти бесполезные нахлебники никогда не понимали, что такое уважение и взаимность. Внутри Эша вспыхнула злость, стоило ему представить, как могли докучать ей эти джентльмены. Но он не такой, как они.

— Нет, — резко возразил он. — Сомневаюсь, что вы знаете, какой я на самом деле.

— Вам нужны мои поцелуи. Вы хотите затащить меня в постель. И вы хвалились перед братом, что у вас все получится. Не увиливайте, мистер Тернер. Вам нужно то же, что и всем джентльменам.

— Вы не можете знать, чего я хочу, хрипло сказал он, не сводя с нее глаз. Маргарет была одного с ним роста и стояла так близко, что он мог схватить ее и поцеловать, даже не спрашивая разрешения.

— О? — в ее голосе было столько презрения.

Эш сделал шаг, и после всех столь смелых высказываний ее глаза распахнулись от ужаса. Она молча смотрела на Эша с таким выражением, словно ждала, когда на нее наконец свалится то, что ей неминуемо придется вынести. Что же происходит с ней, ведь она даже не вздрогнула, когда он положил руку ей на плечо? Его пальцы коснулись золотой цепочки на шее.

— Так вы себе представляете прелюдию перед соблазнением? — надменно спросила Маргарет. — Вызвать мурашки — единственное, на что вы способны?

Эшу показалось, или ее дыхание сбилось? Он расстегнул замок, и тяжелая цепочка упала в его ладонь. Медальон лежал на груди, и она потянула цепочку. Украшение было удивительно красивой работы, металл потускнел от времени, что позволяло предположить, что у него в руке семейная реликвия.

Маргарет попыталась вернуть себе медальон, но Эш увернулся и крепко сжал его в руке.

Интересно, чье лицо он увидит, когда справится с замком? Был ли это Ричард или, что еще хуже, Эдмунд…

— Верните. — Маргарет попыталась выхватить медальон.

Эш порылся в кармане в поисках щедрого подарка, полученного днем.

— Это, — торжественно произнес он, — универсальный ключ. Я получил его сегодня от миссис Бенедикт. Он откроет любую дверь в доме. И вашу в том числе.

Эш взялся за железный стержень и продел золотую цепочку через витую дужку ручки. Ключ скользнул вниз по цепочке и звякнул, ударившись о медальон. Маргарет подскочила от неожиданности. Затем он взял ее за руку и вложил все в ее ладонь — ключ, цепочку, медальон.

— Мне не нужен поцелуй, — сказал мистер Тернер. — И я не собираюсь тащить вас в постель. — Он накрыл ее руку своей, заставляя сжать пальцы. — Я не хочу ничего брать. Понимаете?

Маргарет с трудом сглотнула и покачала головой.

— Я хочу, чтобы вы сами подарили мне поцелуй. Мечтаю, чтобы вы забыли того глупца, что подарил вам это, а потом бросил. — Эш сильнее сжал ее ладонь. — Вы должны знать, что я не буду докучать вам, если у вас не появится желания поцеловать меня. Вы с легкостью сможете от меня избавиться. Надо будет просто сказать: «Эш, я не желаю быть рабой вашей любви». И я уйду. Давайте. Попробуйте.

Маргарет подняла на него глаза.

— Мистер Тернер…

Он поднес палец к самым ее губам, так близко, что ощутил теплое дыхание.

— Неверно. Для начала вы должны называть меня Эш.

Она отвернулась и стала теребить локон, выбившийся из прически. Даже затянутые в тугой узел, эти волосы казались красивыми. Если их распустить, должно быть, они будут доставать до талии.

— Что же вы, — сказал Эш. — Я же прошу о такой малости.

— Разве существует такое христианское имя, Эш? Чем плохо быть Люком, или Джоном, или Адамом?

Он предпочел бы говорить совсем не об этом.

— Это не имя, данное мне при крещении. Это… меня просто так все называют. — Мать выбрала для имени каждого ребенка целый стих из Библии. Требовалось время, чтобы прочитать его полностью. — У меня нет имени, лишь пометка, сделанная в приходской книге. Но это не имеет сейчас никакого значения. Все зовут меня Эш. И если вы отказываетесь быть рабой моей любви, по крайней мере, сделайте одолжение и перестаньте называть меня мистер Тернер.

Она смотрела на него из-под упавшей на лоб пряди волос. Впервые за весь вечер он заметил, что, когда ее губы растягиваются в улыбке, на щеках появляются небольшие ямочки. Едва заметная, изящная черта, казавшаяся иллюзорной, как отражающийся в водной глади лунный свет. Он ждал затаив дыхание. Маргарет разогнала наваждение одним движением головы.

— Это слишком фамильярно. Люди скажут… — Она замолчала и провела рукой по складкам на юбке. — Они скажут, что я позволяю себе больше, чем должно по моему положению.

Эш пожал плечами, стараясь скрыть реакцию на ее слова. В мисс Лоуэлл столько страсти. Она умна. Обладает незабываемой красотой. И при всем этом не хочет занять место выше того, что определено ей жизнью? Какая досадная непредусмотрительность.

Возможно, тот, чей портрет спрятан в медальоне, ответил бы на этот вопрос.

— Могу себе представить, — тихо произнес Эш, — что вы всю жизнь слышали о своем положении. Вам постоянно твердили, что вы можете делать, а на что не имеете права из-за вашего рождения, являвшегося ошибкой.

Ноздри раздулись, и она с силой сжала переданный ей ключ.

Эш продолжал:

— Что они все знают? Знают ли те тайные мечты, о которых вы шепчете в ночи? Не позволяйте вашему положению задушить вас.

Грудь Маргарет оставалась неподвижной, словно она не смела вздохнуть.

— Если вы считаете меня недостойным даже прикоснуться к вашей руке, забудьте все, что я сказал.

Ее пальцы скользнули по запястью, словно она ощущала его дыхание собственной кожей.