Остров обреченных - Богдан Сушинский

Поскольку Маргрет из замка изгоняли, герцог запретил устраивать какие бы то ни было проводы, и даже матери ее разрешил попрощаться только в виде благословения на далекий и нелегкий путь, которое молодая изгнанница получила и из уст епископа Роже. Сам же герцог Николя де Роберваль лишь сквозь зубы процедил:

– Когда станешь благоразумной и поведешь себя в Новой Франции, как подобает дочери пэра, герцога де Роберваля, через три года я, возможно, сумею простить тебя и даже решусь принять в своем замке. Но не раньше.

– Три года – слишком малый срок, чтобы я… сумела простить вас, герцог де Роберваль, – холодно ответила Маргрет, поправляя наброшенную на плечи черную дорожную накидку. – А потому советую запастись терпением.

Если при прощании мать и сумела сдержать слезы, то только потому, что слез этих у нее уже не было. Алессандра проплакала всю ночь, и лицо ее распухло так, что в ближайшие две недели показаться на глаза своему возлюбленному маркграфу де Мовелю она вряд ли решится.

Чтобы подчеркнуть, что лично он провожать дочь не собирается, герцог ушел со двора, поднялся на выходящий к воротам балкон и только тогда приказал выпустить обоз юной герцогини. Не решаясь ослушаться грозного мужа, Алессандра, сама помнившая о любовном грехе своем, робко последовала за герцогом. Однако Маргрет простила ей это. Ей, все еще остающейся в этом мрачном замке, она могла только посочувствовать.

– Вам-то за что такое наказание, досточтимая донья Бастианна? – сочувственно спросил Отставной Бомбардир, помогая замешкавшейся служанке сесть в карету.

– Это для Маргрет – наказание, – беззаботно ответила корсиканка. – Меня же спроси, за что мне такое… помилование.

Усевшись на переднее сиденье, чтобы герцогине оставалась вся задняя часть кареты, она сияла от радости. Едва осмотревшись в уютной, оббитой шерстяной тканью карете, она тотчас же приоткрыла окошечко, чтобы лучше видеть окрестности. Маргрет почувствовала, что корсиканка действительно истосковалась по дороге, по воле, по морю; что она и в самом деле прирожденная путешественница, и никакими дальними странствиями ее не запугаешь. И эта бесшабашность Бастианны, ее уверенность в себе постепенно передавались Маргрет.

– Ей вы, душегубы! – прикрикнула корсиканка на вооруженных конных слуг, которые сопровождали их обоз. – Не пылите тут. И вообще, держитесь подальше, чтобы герцогиня, а уже тем более я, видели ваши полупьяные личика как можно реже.

Всадники тотчас же разделились, и двое из них ускакали вперед, двое стали держаться позади обоза. Карета тронулась в путь. Замок, разные места, Париж, все это уже оставалось в прошлом. Не прошло и часа, как у какой-то деревушки все четверо слуг вновь оказались у кареты.

– Клод! – прокричал старший из них. – Нас догоняет группа всадников, человек пять.

– Всего лишь? – ответил тот. – С возницами повозок нас семеро. И все вооружены. Кстати, герцогиня, для вас я тоже кое-что припас.

Приоткрыв рундук своего передка, он на глазах у выглянувшей из кареты Маргрет извлек оттуда аркебузу. По странному готическому узору на ложе ее Маргрет сразу же определила, что это и есть та самая, из которой только вчера она училась стрелять. Теперь она приняла это оружие у Отставного Бомбардира, – она так и решила называть Клода – как ценнейший дар. – И еще, вот, пистолет, – не переставал удивлять ее Клод. – И мешочек, в котором тридцать зарядов к аркебузе и десять к пистолету.

– Вы что, на войну собрались? – изумилась Бастианна. – Или, может, вздумали вместе с герцогиней захватить корабль, чтобы поднять черный флаг?

– Начну с корабля и черного флага, – пообещала Маргрет. – И еще подумаю, взять ли тебя в команду. Клод, ты согласен захватить один из кораблей адмирала де Роберваля и поднять черный флаг? – О приближающихся всадниках она старалась не думать. Это ведь могли быть и случайные проезжие.

– Если вам понадобится лучший из бомбардиров Франции, можете рассчитывать на меня.

– Что это вы так веселитесь, словно собрались на королевскую охоту, а не в изгнание?! – изумился старший стражник, худощавый, аскетического вида сержант лет тридцати пяти. – Мне два года пришлось прослужить в гарнизоне крепости на одном из Нормандских островов. Так это было то же самое, что два года провести в тюремном подземелье.

– Это потому, наш сержант, что рядом с вами не оказалось нас, – озорно просветила его Бастианна.

Тревога оказалась ложной. Это в сопровождении вооруженных слуг проезжал какой-то молодой дворянин. Узнав от возницы задней повозки, что с обозом в Гавр направляется молодая герцогиня да Роберваль, прыщеватый, похожий на хорька, повеса решил засвидетельствовать герцогине свое почтение. Но когда, склонившись с коня, он приоткрыл дверцу кареты, в грудь ему уперся ствол аркебузы.

– Это в-вы, г-герцогиня? – заикаясь, спросил дворянин, опешив от такой встречи.

– Я, как видите, мсье.

– Позвольте представиться: виконт де Визель.

– Можете считать, что уже представилось, виконт. Закройте дверцу и уводите своих воинов. Моя служанка терпеть не может, когда рядом с каретой кто-то пылит.

– Прошу прощения, герцогиня. Я удивлен, что, кроме слуг, вас никто не сопровождает. Ни одного аристократа.

– Сейчас герцогиня выстрелит, виконт, – жестко предупредил наглеца Отставной Бомбардир. – Двоих своих женихов она уже застрелила.

– Странно, что она сразу же не пальнула, – невозмутимо поддержала его неистовая корсиканка.

Поверил им виконт или нет, этого Маргрет знать уже было не дано. Но она видела, как побледнело лицо парня и как, отшатнувшись от все еще наставленного на него ствола аркебузы, он пришпорил коня.

Гостиница, в которой они остановились на ночь, называлась именно так, как и должна была называться гостиница, приютившая изгнанницу: «Одинокий путник». Маргрет заказала себе лучший номер, какой только мог выделить ей хозяин – тощий, болезненного вида англичанин, и, поужинав прямо в номере и, взяв себе в провожатые только Клода, отправилась бродить по городку. Узнав об этом, хозяин опешил:

– Как?! Молодая леди, на ночь глядя, отправляется бродить по незнакомому городку, взяв себе в провожатые всего лишь одного слугу?!

– Если бы вы знали, кто эта леди, вы удивились бы еще больше, – успокоила его Бастианна. – Или, наоборот, вообще и надолго перестали бы удивляться.

Англичанин передернул подбородком и на какое-то время застыл, уложив этот свой костлявый подбородок на не менее костлявое плечо. Однако поинтересоваться, кто же именно посетил его гостиницу, не решился. Тем более что он видел, что те четверо стражей, которые сопровождали обоз, тоже хотели сопровождать Маргрет, но Бастианна так прикрикнула на них: «Не сметь! Она – свободный человек, и это последний город Франции, с которым герцогиня имеет возможность достойно попрощаться!», что они мгновенно успокоились и, выпив еще по полбутылки вина, уже за счет герцогини, завалились спать.