Гори ясным пламенем (СИ) - Амур Ника

Из кухни она отправилась на поиски Изольды Карловны. Ей было известно, где распложены ее и сына комнаты, а также спальня Светланы Георгиевны. Неподалеку находилась ванная. Неопознанной оставалась всего одна дверь. В нее то Вероника и постучала. Ответом ей была тишина.

— Изольда Карловна, — вполголоса позвала Вероника. Меньше всего она хотела привлекать к себе внимание. Не хватало, чтобы ее кто-нибудь застукал.

Имя подействовало, и с той стороны послышалось: «Войдите!». Прежде чем шагнуть в комнату, Вероника убедилась, что коридор пуст, и никто не следит за ней. Переступив порог, она едва не споткнулась о стопку книг. Чтобы добраться до старушки у окна, она преодолела всевозможные препятствия.

«Не спальня, а лабиринт Минотавра», — подумала Вероника, — «И как здесь инвалидное кресло разворачивается?».

Комната как кривое зеркало отражала дом, приумножая его недостатки. Особняк был полон старых вещей давно пришедших в негодность, но здесь их было в разы больше. Дом, давно нуждающийся в уборке, являлся образцом чистоты по сравнению с этой спальней.

Вероника приблизилась к креслу напротив старушки и плюхнулась в него. От резкого движения в воздух поднялось облако пыли, окружило ее, и она чихнула.

— Будь здорова.

Голос у старой женщины оказалась на удивление чистым, совсем не стариковским. Разве что слегка ворчливым, будто она была чем-то недовольна. Еще она немного шепелявила из-за отсутствия зубов.

Изрытое морщинами лицо напоминало смятую после бессонной ночи простыню. Такое же несвежее и словно пожеванное. Под стать ему были шея и руки. Одни только глаза светились подобием жизни. В них проглядывала энергия, запертая в немощном теле. Голубой цвет глаз не померк в течение лет.

Вероника тщетно выискивала в этом лице признаки сумасшествия, на которое намекнула Раиса. Неухоженные волосы грязно-серого оттенка, в самом деле, придавали старушке безумный вид, но этим дело и ограничивалось. В остальном она производила впечатление нормального человека. Но Вероника не была столь наивна, чтобы купиться на внешнюю адекватность. Психически больные люди виртуозно притворяются.

— Вы Изольда Карловна?

— А ты искала кого-то другого?

Вероника поняла: разговор предстоит сложный. Она решила представиться. Вдруг это поможет заслужить расположение старухи.

— Меня зовут Вероника. Я – мама Мити.

Стоило упомянуть имя сына, как Изольда Карловна мигом к ней потеплела. Похоже, Митя нашел с ней общий язык.

— Он чудный мальчик, а вы прекрасная мать раз воспитали такого сына, — похвалила она.

— Спасибо, — поблагодарила Вероника. Она пришла сюда не для того, чтобы выслушивать дифирамбы в свой адрес. — Вы в курсе, что Митя упал с балкона?

— Да. Ужасный несчастный случай. Надеюсь, он быстро поправится.

— Он сказал мне, что в его падении виновато дерево, — она внимательно следила за реакцией Изольды Карловны. Надо отдать ей должное: она сохраняла спокойствие. Прямо хоть сейчас веди на допрос в Гестапо. В этом она походила на свою невестку – Светлану Георгиевну. Обе женщины были слеплены из одного теста, хотя родственницами по крови не являлись. — И что это вы рассказывали ему о дереве.

— Вот оно что, — старуха поджала губы, обдумывая следующие слова. После длительной паузы, во время которой Вероника терпеливо ждала ответ, та заявила: — Тебе так и быть скажу правду. У меня не получилось спасти своих мальчиков. Ни сына, ни внука. Может у тебя выйдет.

— Спасти от чего? Уж не от дерева ли? — Вероника усмехнулась. Она все сильнее верила в безумие старой женщины.

— Не от него. Историю про дерево я придумала, чтобы отвадить мальчишку ходить в лес.

— Мудро, — вынуждена была признать Вероника. — Нечего ему там делать.

— В лесу творится дурное, и причиной тому я. Трудно поверить, но когда-то я была чудо как хороша. Мужчины не давали мне прохода. Внимание вскружило мне голову, я считала себя особенной.

— Не вижу в этом ничего дурного. Практически каждая красавица мнит себя особенной.

— Верно. Только это ошибка. Я самая что ни на есть обычная. Красота моя, как видишь, увяла, а без нее ничего не осталось. Когда мне было шестнадцать, я вышла замуж за обеспеченного мужчину. Особой любви к нему я не испытывала, но и отвращения тоже, а потому какое-то время мы даже были счастливы. Через год родился Леопольд. А еще через пару лет я заскучала. Жизнь в большом доме с мужем и сыном казалась мне однообразной, и я начала искать развлечения на стороне.

— Вы изменяли мужу? — Вероника подивилась смелости этой женщины. Во времена ее молодости измена считалась чем-то из ряда вон выходящим. Надо было обладать недюжинной смелостью, чтобы решиться на подобное.

— Именно. Изменяла. Я сильно завралась, и однажды все вскрылось. Никогда не забуду глаза мужа. Он так смотрел на меня, точно я кинжал ему в сердце вонзила.

— И как он поступил?

— Он повесился.

Изольда Карловна повернулась к окну. Вероника проследила за ее взглядом. Та смотрела на раскидистую сосну, растущую на границе леса и поля.

— На том самом дереве, — указала на сосну старуха. — Чтобы я, проснувшись поутру одна в супружеской постели, выглянула в окно и увидела, что натворила.

Вероника сглотнула. Страшно представить, что довелось пережить этой женщине. От такого недолго сойти с ума.

— В тот день, когда мужа сняли с ветки, я обрекла себя на добровольное затворничество. Это была моя расплата за грехи.

— Сколько вам тогда было лет?

— Двадцать четыре.

— И с тех пор вы не выходите за пределы дома? — поразилась Вероника.

— Раньше я гуляла по саду, но теперь даже это мне недоступно.

Вероника одновременно сочувствовала и восхищалась стойкостью старой женщины. Должно быть, вина, что она ощущала, была чересчур велика.

— Я надеялась искупить зло, что причинила. Мой муж не был плохим человеком, не подумай. Просто некоторые вещи нельзя простить. Умирая, он проклял меня и моих потомков.

— Проклял? — не поверила ушам Вероника.

— Мой сын, а потом и внук покончили с собой в возрасте тридцати пяти лет, как это случилось с ним. Такое же будущее ожидает и Митю.

Глава 7

После беседы с Изольдой Карловной Вероника убеждала себя, что старуха спятила. Слова о проклятии не что иное, как бред воспаленного разума. Права была Раиса. Но сколько Вероника не твердила себе о помешательстве старухи, легче ей не становилось. Даже призрачная вероятность того, что проклятие окажется правдой, приводила в ужас.

Невозможно списать на выдумки ненормальной трех мертвых мужчин. Необходимо выяснить все детали. Нет гарантий, что они будут именно такими, каким их описала Изольда Карловна.

Окрыленная этой мыслью, Вероника отправилась в единственное место, где ей могли помочь – в полицейский участок. Поехала на «Рено», еще вчера починенное Сергеем.

Владимира она застала выходящим из здания полиции. Он держал путь к служебному автомобилю, Вероника окликнула его:

— Володя, мне надо с вами поговорить!

— Не беспокойтесь, — улыбнулся мужчина. — Забудьте о нашей прошлой беседе. Я закрыл дело. Отныне вас никто не побеспокоит. Покой в этом городе ценят превыше всего.

Он списал ее встревоженный вид на волнения после допроса, но за чередой событий Вероника успела забыть о нем.

— Помогите мне, пожалуйста, — попросила она, догнав Владимира.

— Всем, чем смогу.

— Я хочу поподробнее узнать историю семьи Севериных. Говорят, что дед и отец Бориса тоже покончили с собой.

— Откуда такая информация? — участковый внимательно посмотрел на нее, а потом протянул: — А, вы, должно быть, познакомились с Изольдой Карловной. Она вроде местной достопримечательности. Старушка давно выжила из ума. Я бы на вашем месте ей не верил.

— Значит, ее муж не повесился на сосне рядом с домом?

Владимир замялся. Поворот беседы явно был ему неприятен.

— Столько времени прошло. Кто теперь скажет, как там все на самом деле случилось.