Знак Сокола - Дмитрий Хван

Балтика. Остров Эзель, Аренсбург. Конец мая 7152 (1644).

После того, как шведский отряд убрался, Белов времени не терял. Опасаясь повторного вторжения соседа, он продолжал усилять гарнизон Эзеля. Поначалу были наняты солдаты и закуплены мушкеты в Курляндии. Не забыв насыпать звонкой монеты в руки герцогу, ангарский наместник получил возможность нанять и команду пушкарей, и они расположили имеющуюся на острове артиллерию на укреплениях вокруг замка Аренсбурга, да привели её в полный порядок. В целом, количество солдат, вместе с наёмниками, составляло уже около трёх тысяч человек, из которых две с половиной сотни составляли дружинники-рейтары. Это была немалая сила для острова. Немецкие каменщики устроили в бухте острова пару скрытых казематных батарей, в конце концов, поняв, что от них хочет наместник. Благодаря активно использующимся на Эзеле каменоломням, где добывали строительный известняк и доломит, сделать это было несложно. Да и местные вновь получили возможность заработать звонкую монету.

Кроме того, силами немцев Брайан провёл перепись населения острова. Работа была проведена весной и весьма успешно, переписчики не смогли учесть лишь глубинные районы Эзеля, где жили, в основном, эсты. Но они не волновали ангарца, потому как не представляли для его власти никакой опасности. Главной причиной переписи стало желание Белова сосчитать количество шведов на острове. Они-то и могли участвовать в любой провокации или стать пятой колонной врага. В итоге немцы насчитали чуть более двух тысяч лиц шведской национальности обоего пола. Хотя своей политикой наместник немало поспособствовал принятию его как правителя даже шведами. Дело в том, что Белов их не преследовал и запретил немцам и датчанам куражится над представителями вражеского для них королевства. Брайан сразу объявил о равенстве всех жителей острова перед законом и назначил себя верховным судьёй Эзеля. Отныне он подписывал все решения эзельского суда, он же отменил и телесные наказания. С тех пор наказанием были общественные работы и штрафы. Слава Богу, серьёзных преступлений на острове покуда не регистировали. Так же его решением была закрыта половина кабаков острова, которые представляли из себя сущие вертепы. Он же приказал принимать в оплату за алкоголь только монеты, ибо были случаи, когда пьяницами за кружку дурного пойла отдавалась последняя одежда или орудия труда. Брайан немного поднял и налог, берущийся с владельцев питейных заведений. В итоге оставшиеся четыре кабака были под постоянным контролем со стороны дружинников и приносили доход не только кабатчикам, но и казне. Чиновничий аппарат эзельской администрации был сокращён более чем наполовину, при этом оставшиеся курляндцы теперь были загружены работой.

- За такое жалованье грех работать спустя рукава! - говорил ангарец по этому поводу. Так же Белов решительно запрещал всем обращавшимся к чиновникам предлагать взятку. Он грозил наказанием тем шведам, кто соблазнял писарей горстью монет за то, что бы те записали их датчанами. А так же тем, кто сулил мзду гвардейцам Брайана, дабы они 'не заметили' годного к строевой службе сынка.

Раз в три месяца в главном зале замка собирался и островной парламент, в совещаниях которого принимали участие депутаты от всех десяти волостей Эзеля, на которые он был поделен. В обсуждении различных вопросов, касавшихся жизни острова, участвовали даже эсты. Этим Белов вызвал недоумение даже у близких к нему немцев. Как, мол, можно давать право голоса этим вчерашним язычникам?

На что у Белова был свой ответ:

- Объявленное мною равенство всех граждан состоит в том, чтобы все были подвержены тем же законам. Эсты также являются гражданами, как и вы, друзья.

Большую часть шведского населения Белов уже запланировал переселить на берега Ангары, составив списки первой и второй очереди. На острове он оставлял лишь два десятка семейств, выходцев из славного шведского королевства, главы которых подписали личные клятвы верности ангарскому князю. Это были нужные Белову мастера, которые могли работать с деревом и металлом, семья обувщиков, пара лекарей и крепкие крестьяне. Помимо спокойной жизни на Эзеле они получили и немного золотых монет. То есть, по сути, они становились ренегатами. Хотя Брайан сомневался, что в этом лихом веке существовали понятия верности государству со стороны простого обывателя. Слишком многое решали деньги. А казна ангарского наместника потихоньку оскудевала. Оставалось немного больше половины того, что было оставлено Белову на развитие и упрочнение власти Ангарии в балтийском регионе. Но зато Брайан точно знал, что он не сделал ни копейки лишних трат, ни, тем более, не потратил ни монетки на свои личные нужды. Это стало очень неприятным сюрпризом для присланных из Курляндии чиновников. Те и вообразить себе не могли, что таковое возможно - ведь они и сами хотели нажиться на молодом для подобной должности человеке. А тут такой облом. И на себя не тратит и другим воровать не даёт. Очень странный наместник.

- А на что мне тратиться? - искренне удивлялся Брайан, смеясь лишь одними глазами, когда ему докладывали о разговорах среди курляндцев. - Девки доступные, добрые! За постой денег не берут, еда дешёвая. Благодать! А если кто воровать будет, так работы много вокруг! Есть, что предложить.

***

Четверо всадников не спеша ехали по идущей вдоль берега дороге, что тянулась от хутора до небольшой рыбацкой деревни эстов. Негромко переговариваясь, они направлялись в деревеньку. По приказу Белова отныне регулярно проводились рейды по побережью, с целью предупредить внезапную высадку шведов. Ибо уже не раз с берегов Эзеля были замечены шведские галеры. Генерал-губернатор Эстляндии Гюлленшерна пока никак не обозначил своих планов на остров, ставший курляндским владением. Молчание шведа тяготило Брайана, посему и были назначены регулярные караулы по утверждённым прибрежным маршрутам. Один из таких караулов и составляли четверо дружинников Белова. В ближайшей деревеньке они хотели немного остановиться, чтобы перекусить рыбацким супом и ещё раз перемыть косточки Белову за столь нелепое задание. Однако на дороге их остановил неприметный пожилой эст, который, волнуясь, принялся говорить с ними, сильно коверкая немецкие слова. Всадники непонимающе переглядывались, тщётно пытаясь понять, что им пытаются втолковать.

- Он говорит про какой-то корабль или лодку, - морщился один всадник. - Или о том и другом разом? Люди с корабля в лодке? - задал он вопрос мужику.

- Так что ты хочешь сказать, деревенщина? - прикрикнул на рыбака другой дружинник. - Говори по-немецки, свиная голова!

- Эй, Конрад! - рассмеялся второй воин. - Ты забыл, что требовал наместник? Относись к эстам повежливее, если не хочешь в каменоломню!

Трое всадников дружно грохнули со смеху. Конрад озадаченно поскрёб в затылке и уныло посмотрел на растерянного эста:

- Давай, проклятый язычник, выкладывай! Только помедленнее, я тебя ни черта не понимаю.

Спустя некоторое время тот эст уже нахлёстывал лошадёнку, что тянула телегу, в коей тряслись пятеро мужчин. Немцы, по указанию жителей деревеньки, поймали троих незнакомцев на ближайшем к поселению холму, а двоих - в одном из домишек. По-немецки никто из пленников не говорил, а другого языка дружинники не знали. Потому они от души наваляли незнакомцам. А теперь гостей везли в Аренсбург, чтобы показать наместнику.

Через пару часов, когда в замке Аренсбурга Белов вместе с Бруно Ренне и Йоргом Виллемсом обсуждали вопросы о возможности привлечения немецких переселенцев через польские земли, в дверь кабинета постучали. Караульный дружинник доложил о прибытии четверых рейтар со схваченными врагами.

- Герр Брайан! Мы поймали пятерых лазутчиков! - Конрад, один из лучших дружинников острова, пихнул в кабинет двоих мужчин. - Они высадились с корабля на западном побережье и прятались в рыбацкой деревне.

Те выглядели довольно жалко, они скованно озирались вокруг, показывая свою полную безобидность. Белов поднял одну бровь, глянув на Конрада и кивнул на их помятые физиономии.

- Пока они мямлили что-то в своё оправдание, у ребят не выдержали нервы, - пояснил немец.

Это объяснение полностью удовлетворило Белова и он благосклонно кивнул главе отряда дружинников. После чего Брайан приказал привести рыбака. Того немедленно стянули с телеги, всё ещё стоявшей во дворе и привели к наместнику. Испуганно озираясь, эст вошёл в кабинет, невесть чего ожидая. Ангарский наместник же, благостно улыбаясь и источая полную расположенность к простому народу своего острова, сам подошёл к рыбаку хлопнул того по плечу, отчего мужик едва не шлёпнулся в обморок.

- Как тебя зовут, гражданин? - спросил Брайан по-немецки.

- Калев, - отвечал мужик.

- Молодец, Калев, ты хороший гражданин, - пожал его ладонь наместник, после чего вложил ему в руку несколько монет. - Можешь идти домой, Калев.