Василий Храбрый - Сычев К. В.

Князь Василий улыбнулся, опрокинул еще один серебряный кубок, на сей раз с греческим вином, и вскоре забыл слова гостеприимного карачевского князя.

Много еще было сказано добрых слов в адрес хозяина пиршества, его наследника и молодой супруги. И каждый раз пировавшие опрокидывали бокал за бокалом…

Когда князь Василий добрался с помощью слуг карачевского князя до опочивальни, он едва уже держался на ногах.

– Милый князь, – услышал он вдруг рядом мягкий и теплый женский голос, исходивший из глубины большой пуховой постели и очнулся от пьяного забытья: возле него лежала теплая и такая желанная карачевская девушка. – Ты не хотел бы меня познать?

– Ты – Зорька – вскричал, задрожав от волнения, смоленский князь, – или обманчивое видение?!

– Я – Зорька, славный князь, – тихо сказала девушка. – Иди же ко мне, мой сердечный друг!

– Лада моя сладкая! – зашептал, потеряв голос, князь и быстро, не ожидая больше слов карачевской красавицы, буквально набросился на нее, сгорая от страсти.

В это же время наследник карачевского князя Святослав-Пантелей лежал один в своей большой постели. Он не спал со своей женой уже несколько лет, с того самого времени, как она родила ему сына и заболела какой-то женской болезнью, отвергнув супруга.

– Даже Зорьку у меня отняли, ироды, – думал, скрипя зубами, князь Святослав. – Нет моей душе утешения! Тогда супруга от меня отреклась с поповского благословения…А вот теперь мой батюшка отдал мою усладу тому удачливому молодому князю…Я так теперь ненавижу этого князя Василия Смоленского! Вот только умрет мой батюшка…, – с этими словами седовласый князь Святослав затих на своем мягком одиноком ложе, погрузившись в тяжелый неутешительный сон.

ГЛАВА 6

ГОНЕЦ СМОЛЕНСКОГО КНЯЗЯ

Великий князь Дмитрий Александрович возвращался домой, в столицу своей суздальской земли – Владимир. Его путь из Великого Новгорода занял почти две недели. Из-за сильных холодов в конце 1291 года приходилось часто останавливаться и отдыхать в городах, встречавшихся на заснеженном тракте. Закутавшись в медвежью шубу, князь размышлял о своей жизни. Нелегкое досталось ему правление, нерадостное. Князь вспомнил своего могучего смелого отца Александра Ярославовича в последние годы. – Вот уже скоро, сынок, – говорил ему князь Александр, – и ты, юноша, станешь великим князем. Старайся тогда ладить со своими братьями! Чтобы не получилось так, как со мной…Дружи с татарами, но на свои земли их не води!

Великий князь Александр Ярославович говорил такие слова и другим своим сыновьям, завещая им жить в мире и дружбе, помогать друг другу.

– Однако братья не послушали этих слов, – рассуждал про себя князь. – Никто из них не считается с моим старшинством: ни Андрей Городецкий, затевающий бесконечные ссоры, ни даже младший братец Даниил Московский! Последний не раз приезжал ко мне со слезными просьбами, выпрашивая себе города…Оно, конечно, что ему эта жалкая Москва? Городок не просто беден, а даже нищ…И сгорает едва ли не каждый год. Я говорил Даниилу, чтобы он покинул этот непотребный городок и ушел жить ко мне: я найду ему какой-нибудь город в своем уделе. Нетрудно подыскать замену, если останется совсем без города. Но Даниил не захотел уезжать из своей Москвы! Что он там нашел? Это ведь бывшее загородное поместье…Просто нашим дедам иногда хотелось пожить в тишине и покое среди лесных чащоб…Там нет ни хороших дорог, ни судоходных рек. Ни торговые люди, ни славные бояре там жить не будут. Это ни Великий Новгород, стоящий на удобном месте среди рек и озер, ни славный Смоленск, ни даже грозный Брянск. Ах, этот Брянск, – вздрогнул князь и даже привстал в седле, – он до сих пор силен! Даже после смерти этого великого князя Романа…Вот уж был славный витязь! Какой мощный город построил! Эх, если бы мне сидеть в этом Брянске…Я тогда держал бы эти суздальские земли в железном кулаке! Этот город стоит в середине русских земель на большой реке, удобной для быстрых судов. Там можно жить припеваючи и славным воинам, и богатым купцам! Хорошо, что этот князь Роман, мой недруг, не позарился на наши суздальские земли. Ни мои города, ни все мои воины не устояли бы против полков этого отважного князя…Слава Господу, – князь перекрестился, – что пока не нашлось достойного наследника грозному Роману Брянскому…Что этот набожный Олег? Однако же вот, сидит в таком богатом и сильном городе! Эх, если бы посадить туда моего Даниила…Но это может быть опасно! – вздрогнул он и покачал головой. – А если мой младшенький братец Даниил возгордится? Войдет в силу, и тогда я не удержусь на своем «столе»! Пусть уж лучше сидит в своей убогой Москве, если так любит эту вотчину…

Князь вспомнил татарские набеги на суздальские земли, пожары и гибель беззащитных русских людей. И все по вине его алчного брата Андрея! Он знал, что князь Андрей не успокоится и после дележа суздальских земель: он только и ждет своего часа, чтобы вновь заявить свои права на великокняжеский «стол»! И все по воле богатого и коварного Великого Новгорода! Князь не забывал, как новгородцы, поссорившись с ним, привлекли на свою сторону его брата Андрея. Это едва не стоило князю Дмитрию владимирского «стола», если не самой жизни!

– Попробуй-ка, расшевели сейчас этих злобных новгородцев, – подумал князь Дмитрий, – тогда опять начнется война с братцем Андреем! Уж лучше не перечить воле новгородских бояр, чем с ними ссориться…

Перед глазами великого князя Дмитрия встали льстивые, улыбающиеся лица новгородской знати. Вот стоит веселый, добродушный новгородский посадник, блестящие, масляные глазки которого источают притворную любовь к своему князю. А вот и взоры тысяцкого, архимандрита, архиепископа…

– В глазах этих знатных и Божьих людей, – размышлял князь, – нет любви ни ко мне, ни к суздальцам. Все эти новгородцы, до последнего смерда, наши враги! Они сильны своим единством и несметными богатствами! Им нужен князь только для видимости…Сами, без князя, стали совершать даже набеги на крестовых или свейских немцев…Сами и мятежи в своем городе без труда подавляют!

Напрасно ездил туда князь в эту позднюю осень, проведав о беспорядках в Великом Новгороде, возникших из-за дороговизны хлеба и повседневных товаров. Чтобы платить дань Орде и не раздражать своего великого князя, пока он не перечит воле новгородской знати, городские власти решили возложить бремя расходов на простонародье. Но новгородская беднота не пожелала ухудшения своих жизненных условий и восстала. Узнав об этом, князь Дмитрий Александрович поспешил на север – на помощь новгородским боярам. Однако уже в Торжке к нему пришли посланцы новгородской знати и сообщили о подавлении мятежа собственными силами. Но чтобы не обижать великого суздальского князя, новгородцы прислали ему целую бочку серебра. – Уезжай, великий князь, в свой стольный Владимир, – говорили они, вручая князю подарки. – Мы благодарим тебя за заботу, но просим не ехать сейчас в наш город!