Дом с привидениями в Летчфорде - Дж. Риддел

Как рассказчик я обязан точно передать прямую речь, как человек я должен принести извинения за грубые выражения моего друга.

С несчастным, как и с рассерженным человеком трудно спорить. Я видел, что Вал Уолдрум несчастен. У него были или ему казалось, что были — впрочем, это одно и то же — способности, которые при случае открыли бы ему путь наверх. Но этого случая пока не предвиделось.

Он надеялся, что, начав с малого, кончит большим. Но в некоторых профессиях начать с малого значит с первого до последнего дня упорно и яростно сражаться ради ничтожной цели.

Весь свой небольшой капитал он истратил на то, чтобы получить место врача, которое, как оказалось, не стоит ни гроша, и хотя ему с излишком хватало времени и на занятия, и на раздумья, ни то ни другое, казалось, не сулило земных благ, если жизнь его чудом не изменится.

Я не из тех, кто быстро принимает решения, поэтому я был порядком удивлен той быстротой, с которой пришел к следующему выводу.

— Полагаю, — начал я, — что если б вы могли последовать совету нашего умудренного жизнью друга, вы не стали бы возражать?

— Возражать! — повторил он с деланным смехом и уточнил. — То есть я не стал бы возражать, если бы мне не пришлось влезать в долги. По-моему, нужно быть круглым идиотом, чтобы с открытыми глазами лезть прямо в… — читатель простит мне, что я не воспроизвожу то слово, которое в сердцах употребил молодой хирург. — Многие глупцы за это поплатились. Но я! Разве за всю свою жизнь не нагляделся я на жалкую участь должников? Разве теперь — хотя и не по собственной вине — не пожинаю я горьких плодов долга? И если кто-нибудь заверит меня, что, сделав то-то и то-то, я буду иметь пять тысяч фунтов в год, то и ради этого я не возьму денег в долг. Хотя я уверен — не считайте меня самодовольным, — что у меня достанет способностей сделать имя, что если бы мне хватило денег, чтобы продержаться год, то я рискнул бы их потерять, но использовал свой шанс. Однако у меня их нет, и мне остается довольствоваться этим роскошным домом и фешенебельным районом и пытаться наладить практику. Я продал бы все, если б сумел одурачить какого-нибудь бедолагу, как одурачили меня.

— А разве старое имение вам больше не принадлежит? — спросил я. — Разумеется, я говорю не о Грейндж, а о другом доме, где…

Он остановил меня, поморщившись, словно я задел незажившую рану.

— Принадлежит. Я получаю пятьдесят фунтов в год за землю. Конечно, это значительно ниже настоящей цены, но мы были рады сдать имение на любых условиях.

— А что, аренда за дом входит в эти пятьдесят фунтов? — удивился я.

— Его никто не хочет снимать, — ответил он. — Нам едва удалось уговорить одну женщину присматривать за ним. Ее считают ведьмой.

— Неужели? — воскликнул я и, помолчав с минуту, спросил. — Если бы дом, землю и ферму удалось сдать за настоящую цену, сколько это составило бы?

— Не меньше ста фунтов в год, — ответил он, — но привести дом и землю в порядок стоит недешево. Хорошо бы раздобыть немного денег и кое-что починить и покрасить. Ходят слухи, что угол моего сада срежет железная дорога, тогда я мог бы получить приличную компенсацию.

— Согласны вы продать свое имение, если найдется покупатель?

— Да, если получу разумную цену.

— Что вы называете разумной ценой?

— За полторы тысячи фунтов я готов продать его хоть сегодня. Но что из того? Никто никогда не купит Кроу-Холл. Я пытался заложить его, и сколько, по-вашему, мне предложили?

— Фунтов пятьсот, — предположил я.

— Двести, — ответил он, — и не удивительно. Земля истощена, изгороди сломаны, ворот нет, амбары развалились. Если бы только я мог забыть, — продолжал он с жаром, — если бы только страх оставил меня, я взял бы землю в собственные руки и, поверьте, сумел бы навести порядок. Но я не могу… не могу. От одной мысли о Кроу-Холл я становлюсь сам не свой. Теперь, после этих разговоров я проведу ночь без сна.

Я не имел ни малейшего желания углубляться в этот вопрос. Мне так и не удалось ничего услышать о событиях, предшествовавших смерти мистера Уолдрума-старшего. Задолго до того, как Уолдрумы перебрались из Грейнджа в Кроу-Холл, дом пользовался дурной репутацией — поговаривали, что там водятся привидения. Все, что мне удалось выведать у Валентайна о болезни его отца, сводилось к тому, что последнему стали «мерещиться призраки» и он начал заговариваться.

— За домом был сад, — рассказывал мой юный друг, — и вот однажды, прогуливаясь по боковой дорожке, отец вдруг остановился и заявил, что видит в окне женщину, хотя никакой женщины там не было. До этого он выглядел не менее здравомыслящим, чем вы, — продолжал его сын, — но с того дня ум его все более помрачался, пока он, наконец, не умер.

Я чувствовал, что в этом рассказе чего-то недостает, однако любопытство не входит в число моих главных пороков, и я принял его версию как должное, не задавая лишних вопросов.

Самым удивительным во всей истории было то, что миссис Уолдрум упрямо избегала всяких разговоров на эту тему. При малейшем упоминании о Кроу-Холл ее охватывала нервическая дрожь, которую она, казалось, не в силах была побороть. Валентайн объяснял это тем, что именно она настояла на переезде в Кроу-Холл, а потом испытывала чувство вины.

— Как будто болезнь не проявилась бы рано или поздно в любом месте, — заявил молодой человек, встав на сугубо медицинскую точку зрения.

Не имея возможности составить об этом происшествии собственное мнение, я просто принял на веру следующее: по той или иной причине мистер Уолдрум помешался и умер, и тема эта была слишком болезненна для его жены и сына, чтобы ее обсуждать…

Однако вернемся в Айлингтон, где мы и беседовали о Кроу-Холл с Валентайном.

— Вал, — сказал я, — предположим, мне удасться продать ваше великолепное имение. — Могу ли я рассчитывать на комиссионные?

— Вот что я вам скажу, — ответил он. — Если среди ваших знакомых найдется эксцентричный джентльмен, который мечтает о доме с привидениями и готов заплатить за него и землю полторы тысячи фунтов — а состоятельный человек окупит каждое пенни из названной мною суммы, — вы получите двести фунтов.

— Ну что, по рукам? — спросил я, протянув ему ладонь.

— По рукам, — ответил он, сжав ее с такой силой, что я поморщился и даже вскрикнул. — Только покупатель, кем бы он ни был, должен знать, что там произошло.

— Разумеется, — согласился я. — А теперь, дайте письмо к ведьме и попросите ее показать дом мне или кому-то из моих друзей. Понимаете, прежде чем его предлагать, нужно на него взглянуть.

— Если хотите, можете там переночевать, — сказал он, поколебавшись. — Я велел держать для меня наготове комнату, но с тех пор, как мы уехали, так и не решился переступить порог этого дома.