Его сладкая девочка - Ольга Дашкова

темных волос, совсем немаленьких размеров полувозбужденный член с открытой головкой, крупные яйца. Непроизвольно сглотнула слюну.

— Нравится?

— Нет. И можно я уже побуду одна?

Прикрываю грудь ладонями, отворачиваюсь. У меня не было никогда такого секса, но это не означает, что я должна сейчас падать перед этим мужчиной на колени и благодарить за подаренные оргазмы.

— Роман Александрович, я, конечно, понимаю, вы очень мне помогли, но вроде бы я уже вас отблагодарила.

Вот же дура дурацкая.

Сама не понимаю, что несу. Отблагодарила? Звучит так, словно я проститутка. Но нечего на меня так нагло смотреть да еще задавать вопросы, нравится ли мне его член. Сказала, а у самой внутри все клокочет, мельком глянула на Романа, а тот стоит и убивает меня взглядом, сжав дверной косяк так, что, кажется, сейчас выломает его.

— Вот же зараза какая противная.

— Кто? — шарю руками по вешалке, сдергиваю маленькое полотенчико, прикрываюсь наконец.

— Ты, Орешкина, кто же еще? Какую ахинею ты несешь? Это ты что, сейчас так меня благодарила за то, что я тебя свозил в больничку и сделал укол? Это все, что сейчас было, именно поэтому?

Он указывает рукой в сторону кровати, на которой мы совсем недавно занимались сексом, а у меня внутри все холодеет. Ну, не привыкла я к таким отношениям, мне совершенно неуютно и неудобно, я никогда раньше не спала с первым, да даже со вторым встречным.

У меня три года всего один парень был, я думала, мой парень. Да, это совсем другая история, не сейчас о ней вспоминать.

Я совсем не умею крутить романы и вот так спокойно отдаваться. Мне, в конце концов, просто неловко и нужно время подумать. Или у него все так в порядке вещей? Подобрал на дороге девушку, привез к себе и трахнул.

О, господи. Я ведь реально его совсем не знаю, хорошо, что хоть еще предохранялись.

— Ты лишилась дара речи? Орешкина, прием!

— Не надо со мной так.

— Как так?

— Как с глупой девочкой.

Вот ненавижу, когда со мной так разговаривают. Отец постоянно думает, что мне нужно повторить несколько раз, чтоб дошло, но я и так все понимаю. И у меня есть своя зона комфорта, которую не надо нарушать и говорить мне, что делать.

— С чего ты решила, что я говорю с тобой именно так?

— Потому что это вижу.

— Плохо смотришь. Давай, заканчивай капризы, писай, и пошли в кроватку.

Капризы?

В кроватку?

Он не охерел ли?

Но такие грубые слова не стоит произносить вслух.

— Роман Александрович, я хочу остаться одна. Я понимаю, что это ваш дом, и вы вправе находиться где угодно, но все-таки я бы хотела побыть одна. Утром я уеду, вызову такси и верну вам все деньги, потраченные на лекарства.

Роман не говорит больше ни слова, но кажется, что его сейчас разорвет, потому что взгляд такой, что я должна упасть замертво прямо у его ног. Губы плотно сжаты, на скулах играют желваки.

Резко разворачивается, уходит, дверь хлопает так, что я вздрагиваю. Ну и пусть, ну и пусть валит, я вообще не просила его приходить. И не надо было так со мной разговаривать, я не какая-то там девка, чтоб прыгать в кроватку.

Бесит!

Дождусь утра, вызову такси и уеду в гостиницу.

Я сильная, независимая и самостоятельная девушка. С этими всеми определениями можно было поспорить, Машка бы так и сделала, но я стараюсь, я очень стараюсь, и у меня получается.

И ни один даже самый классный мужик на свете не выведет меня из равновесия.

Но на душе все равно противно.

Глава 11

Вершинин

— Зараза! — выхожу, хлопнув дверью.

Вот же сучка маленькая! Одним словом и взглядом выводит меня из равновесия. И как это у нее так легко и просто получается?

Как есть, голым захожу на кухню, не включая свет, выпиваю прямо из горла полбутылки минералки. Внутри всего колошматит.

Вот же, она совсем недавно кончала на моих губах, пальцах, на моем члене. Извивалась, кричала так, что должны были прибежать соседи.

А потом такая: «Роман Александрович, но вроде бы я уже вас отблагодарила».

Это что вообще было? Девочка была в шоке от подаренных мною оргазмов? Постэкстазное помешательство? Я, конечно, тот еще терапевт, но это явно ненормально.

Такое чувство, что это она меня поимела. Это она реально мне так спасибо сказала за всю мою доброту? Что не задавил, сделал укол и приютил? Такого у меня в жизни еще точно не было. Было, что дарил дорогие подарки, возил на курорты, девушки благодарили, но не прямо так в глаза и открытым текстом.

А это ее: «Роман Александрович, я хочу остаться одна».

В каком месте и где я так накосячил за пару часов? Вот реально чувствую, что косячил, что хоть иди и стой у дверей на коленях, отбивая членом азбуку Морзе.

Смотрю на полувозбужденный член. А это так всегда при Орешкиной будет? Мои половые гормоны возьмут верх над разумом? И я буду ходить, размахивая им?

— Ну что, братишка, чувствую, сладенького нам долго не видать.

Дожил, разговариваю с членом.

За окном метет метель, допиваю бутылку минералки, иду к себе наверх, слегка хромаю.

— Сука, долбаный чемодан, я точно его отнесу в лес.

Тру ушиб на ноге, не хватало еще и мне получить травму, и будем тогда вдвоем скакать по дому. Два дня! Это же мне с этой заразой двое суток здесь куковать.

Выходные обещают быть не томными.

Ложусь в свою кровать, а от меня пахнет Орешкиной, реально это ее сладкий и тонкий аромат, словно пропитан им всем. Член снова наливается возбуждением. Ну, этого мне еще не хватало — передернуть во второй раз.