Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки - Лев Яковлевич Лурье

Шьют все, как умеют. У кого-то получаются удивительные, как принято сегодня говорить – эксклюзивные, вещи, особенно если можно достать хорошую точную выкройку. Но выкройка лишь начало процесса, где женщина превращается в модельера и экспериментальное производство в одном лице. Если нет подходящей ткани, пуговиц или фурнитуры, нужно включить фантазию и не бояться результата.

Елена Ларина: «Купали в магазине простыню, на которой внизу были нарисованы волны. А в магазине Военторг я умолила продавщицу продать мне матросский воротник. Они мне разрешили, хотя у меня не было военного билета. И я сшила достаточно нарядное платье при отсутствии материи – из простыни, где были корабли с волнами, и матроска из Военторга. И так все мы делали всегда».

Юлия Беломлинская: «У меня была замечательная подруга-крошка, которая пошла однажды в ателье, попросила обрезков синтетических. Каждый обрезок был небольшого размера: треугольничек такой или узкие полосочки, других обрезков не было. Она сделала из них купальники, бикини. То есть два треугольничка шли на лифчик и два треугольничка – на трусики. А из полосок делались такие веревочки, которые соединяли эти треугольнички».

Марина Ильина: «Очень часто в афише для кино рисовали на холсте хорошем, добротном. Так вот в Сибири считалось высшим шиком этот холст украсть, выкрасить его в хороший синий цвет, потом из него шили джинсы, назывались они самопалы».

Вещь, сделанная своими руками, – самая любимая. В ней и творчество, и труд, и самоокупаемость. Но любая модница мечтала, что когда-нибудь наступит день и она придет на работу в одежде с биркой «сделано не в СССР». И это будет подлинный триумф. В СССР строго соблюдается государственная монополия внешней торговли. И тем не менее с середины 70-х годов на Невском проспекте появляются юноши со спортивными сумками, набитыми импортными вещами.

Александр Васильев: «Ленинград был полон финскими туристами, их тогда называли «финиками», они приезжали сюда на уик-энд выпить (у них был сухой закон). И за эти бутылки водки они обычно привозили чемодан старых шмоток. Но даже старые финские шмотки казались всем каким-то шедевром».

В это время в Советском Союзе учится много студентов из разных стран. И часто они становятся проводниками из индустрии западных стран. Даже те, кто живет в небогатых африканских странах, имеют возможность при пересадке в Париже купить какие-то вещи, а затем здесь втридорога продать.

Владимир Ильин: «Я, помню, у знакомого фарцовщика купил джинсы по низкой цене, то есть почти по себестоимости. Тогда джинсы нормальные на черном рынке стоили рублей сто как минимум, а тут он предложил рублей за сорок. В университетском туалете примерил: всё нормально. Завернули, принес домой, открываю – они ярко-оранжевого цвета. То есть в туалете в полумраке они были совершенно нормальные, а на свету они оказались ярко-оранжевого цвета. Я их никогда не надевал и кому-то бесплатно отдал».

Молодые загорелые парни с Невского проспекта были одеты во всё импортное, курили настоящие «Мальборо». Но дело не ограничивалось внешним видом, они перенимали западный подход к делу. Если работающая женщина не могла прийти за покупкой, фарцовщик сам приходил к ней на работу.

Елена Ларина: «Приходил Паша спекулянт, у него были огромные сумки, и с наценкой примерно в два, может быть, в три раза, он приносил нам платья, кофточки, блузки и даже обувь. Это было такое развлечение на работе, но это была и трагедия для некоторых, потому что некоторые не могли истратить свою месячную зарплату, чтобы купить эту одежду, но как-то мы выворачивались».

Светлана Ванькович: «Туфли могла себе позволить модная женщина за 45 рублей, если у нее зарплата 80. В принципе, можно, сжав зубы, купить, но потом всё это сложно выглядит в семейном бюджете».

Одеваться у фарцовщиков дорого. К тому же их самих не так много, и товара в их спортивных сумках на всех модниц не хватает. Тут-то и нашлись умельцы, так называемые цеховики, которые начинают подделывать всё до последней заклепки и молнии.

Айдын Джебраилов: «Цеховики производят, достают замшу, кнопочки всякие и достают лейблы, например Made in France, – и всё, и продают под видом. У них там какая-то сеть: продается, передается фарцовщикам».

Самопальные джинсы делали в Грузии и в Армении. Все, кто ездил отдыхать на берег Черного моря, находил возможность их приобрести. Их еще производили страны соцсодружества. Они были довольно дешевые, их расхватывали в одну минуту, но польские и индийские джинсы это был такой вариант для бедных.

К концу рабочего дня советская женщина со свежей укладкой, с накрашенными ресницами, в новых, купленных за половину месячной зарплаты, финских сапогах, выходит на улицу. Она ловит на себе восхищенные взгляды!. Нет, это не Барбара Брыльска, не Мирей Матье и даже не Катрин Денев, это она – инженер-конструктор третьего отдела Ленпродмаш, и она самая красивая.

Александр Васильев: «Думаю, что мода 70-х годов раскачала устои советского общества, и остановить этот процесс было уже невозможно. И то, что пришло в 80-е годы, и перестройка были результатом того, что люди, если не своими знаниями, понятиями, то вещами поняли, что мы не самая лучшая в мире страна, не свободная, не самая счастливая, не самая богатая. Что женщины у нас не самые красивые, а мужчины не самые смелые и что одеты мы убого. И вот это знание, возможно, и заставило наш народ свергнуть большевиков».

Ленинградская макивара

Семидесятые годы – эпоха неверия. Ценности, внушаемые государством (уравниловка, верность партии, атеизм), мало кого увлекают. В моду неожиданно входит Восток. Все лечатся таинственным алтайским веществом мумиё, ездят искать таинственную Шамбалу, читают Конфуция или Акутагаву и занимаются боевыми искусствами. Из этих самых искусств самое модное – это карате.

Альфат Макашев: «В то время существовал железный занавес, информации о том, как живут, чем дышат, что думают люди на Западе, на Востоке, было мало. Было любопытно, людям хотелось выйти за пределы, ортодоксальной марксистско-ленинской философии».

В самом начале шестидесятых годов ленинградский ученый и борец-любитель Альфат Макашев занимался в Публичной библиотеке. Он обнаружил, что в отделе «Россика», куда поступали иностранные книги, появилась книжка под названием «Карате, или Искусство борьбы пустой рукой» – американский учебник по карате с картинками. Альфату Макашеву показалось это крайне любопытным, и он прямо в Публичке, зная, что книгу вынести не дадут, перевел ее с английского на русский, а все картинки перерисовал на кальку. Таким образом, в распоряжении русских любителей карате появился первый настоящий классический учебник. В Америке он