Ирландские танцы (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Вообще, с закупкой бурового оборудования у нас вышли сложности. Нужен был специалист, способный оценить качество механизмов и приспособлений. Во Франции я такого отыскать не мог, пришлось покупать «на глаз», строго по списку. А то я купил, или нет, до сих пор не знаю. Вот, чтобы дальше не заморачиваться и не напортачить с закупкой оборудования, я вытребовал из России специалиста по горным работам. Давно я его прошу, но прислали недавно. Так что, имеется и горный инженер — Эмиль Равилевич Мумяшев. Да-да, татарин из Самары, очень недовольный тем, что его отвлекли от увлекательного и важного занятия — разведки нефти в Самарской губернии. Владимир Ильич еще в девятнадцатом году поставил такую задачу, работает народ, ищет, но не особо удачно. Но нефть в губернии есть, важно лишь отыскать ее залежи. Утешил Эмиля Равилевича тем, что его задача — научить сотрудников торгпредства определять — хорошее оборудование или нет, а потом он поедет обратно. А заодно и каких-нибудь труб с собой заберет. В Самару. Жаль, что пока нет возможности пройти из Черного моря прямо в Волгу, а чтобы прокопать Волго-Донской канал, средств у меня не хватит.

С другими покупками сложной техники, вроде дизельных генераторов, тракторов и сеялок, я бы тоже не отказался проконсультироваться со своим, то есть, с советским специалистом, но здесь можно обойтись и советами иностранцев. Но трактора и прочее — это вам не буры и не долота, нужные для добычи нефти. Может, я чрезмерно перестраховываюсь? Может быть. Но покупка одной лишь бурильной вышки со всеми причиндалами, транспортировка, хранение и погрузка стоит примерно столько же, сколько десяток тракторов с запчастями. Еще и водомаслогрейку с бензонасосом можно прихватить. Так что, пусть лучше меня выругают лишний раз, но пускать деньги на ветер я не хочу.

С закупками иной раз — и смех, и грех. Недавно НКИД переслал мне «рекламацию» одного из директоров подмосковных совхозов, возмущенного тем, что лопаты из-за границы поступают без черенков, а топоры — без топорищ. Я представляю, как ржал заместитель Чичерина, что «курировал» торгпредства, а еще представил, как бумаженция директора странствует по бюрократическим кабинетам, отправляясь из одного ведомства в другое — из уездного исполкома в губисполком, потом по наркоматам. А ведь мне пришлось отвечать на подобную глупость! Ответил, что лесов в Советской России хватает, а если директор совхоза загодя не отправил людей нарубить жердей, не заготовил березовых чурбаков для топорищ, а потом не положили древесину на просушку, то ему следует уйти с должности по собственному желанию.

Теперь представляю, как мой ответ возвращается в НКИД, оттуда в канцелярию Совнаркома, потом «спускается» вниз. Этого горе-председателя не могли послать на уровне уезда?

Другое дело, такие увлеченные люди, как Мумяшев, пытающийся отыскать нефть. И как бы помочь хорошему человеку? Про залежи нефти на Волге известно так… с девятнадцатого века, если не раньше. А когда в Самарской губернии стали добывать нефть в промышленных масштабах? Где-то в тридцатые годы, не раньше. И знаю, что на сегодняшний день, там разведано не то двести, не то триста месторождений нефти, подсчитано, что «черного золота» хватит еще лет на сорок-пятьдесят. Я даже представляю себе мысленным взором карту. Но как указать точные координаты нефтяных месторождений? С Кольским полуостровом — там попроще. Все-таки, апатит или фосфат можно искать в радиусе не версты, а десяти верст, их найдут. А с нефтью надо бы поточнее.

С Мумяшевым у нас состоялся интересный разговор едва ли не в его первый день приезда.

— В Сызрани нефть поищите, — посоветовал я. — Не в самом городе, разумеется, а в окрестностях.

— Искали уже в Сызранской уезде, но ничего не нашли, — пожал плечами горный инженер не поинтересовавшись даже — откуда я знаю? — Есть там нефть, только маловато, чтобы начинать.

— А вы еще поищите, — предложил я.

— Надо бы поискать, — вздохнул Мумяшев. — Очень часто бывает, что одна скважина мимо прошла, или до нефтеносного пласта не дошли. А пробурили еще одну — фонтан есть! Только у нас денег не так много, чтобы по каждому уезду по десять или больше разведок проводить. Приходится в каждом уезде только по две скважины бурить, но не больше.

— А вы сконцентрируйтесь на одном уезде. Поверьте — в Сызранском уезде нефть точно есть, ее там хватит, чтобы промышленную добычу обеспечить лет на десять, а то и на двадцать. Вот как раз и получится, что станете искать — так и найдете. Может, потом сами поедете оборудование для Сызрани покупать.

— Денег у нас не хватит. Вот, коли вы мне суточные в валюте выплатите, как обещали, тогда я смогу еще одну разведку провести.

Татарин хитренько посмотрел на меня, а я чуть не рассмеялся. Разумеется, деньги я ему передам в валюте, а не в совзнаках. Где я в Европе отыщу советские деньги? Но я должен еще оплатить людям гостиницу, выдать им жалованье. Значит, командировочных —,вернее, «суточных», а это примерно сто долларов, хватит на целую разведку? А ведь инженер еще и питаться должен. Значит, пятьдесят? Организовать на пятьдесят баксов одну разведку?

И нефть нам нужна. А человек собирается потратить на дело свои собственные деньги!

А ведь можно ему будет выписать премию за хорошую работу. Долларов, этак, в пятьсот. Черт с ним, хоть в тысячу. Но выдам ее во франках, баксики самому нужны. Но поменять франки на совзнаки в Советской России не проблема, а инженер Мумяшев сможет организовать еще десять, а то и двадцать разведок. Авось, отыщут нефть в Сызрани не в середине тридцатых, а прямо сейчас.

Глава 7

Вагонные споры

Сколько раз уже замечал, что Европа очень и очень маленькая. И расстояния между столицами примерно такое, как у нас между губернскими центрами. От Вологды до Ярославля, например, ехать дольше, нежели от Праги до Вены.

Но все равно, поездка из Парижа до Вены заняла почти сутки. По нынешним временам, так вроде и быстро, а по меркам моей прежней реальности — так и не очень.

Видимо, парижские поезда еще не перестроились на мирный лад, поэтому деления вагонов на купейные и плацкартные не предусматривалось, равно как и наличия в поезде специальных «женских» купе. Поэтому, все ехали в одном вагоне, но для меня это было даже и лучше, потому что мог контролировать всю команду, а еще — начинать вводить людей в суть предстоящей работы.

Разумеется, я занял нижнюю полку, а вторую нижнюю предоставил переводчице. Верхние места были предоставлены товарищу Авдееву и горному инженеру, а верхние полки соседнего купе — Овсеенко и французу. Я бы их вообще на боковые сиденья загнал, но здесь такие не предусмотрены.

Француз, кстати, спокойно воспринял то, что ему придется спать наверху, а вот Овсеенко начал разглагольствовать о том, что нынче у нас все равны, и молодая дамочка может уступить место тому, кто постарше, хотя ему и было, наверное, лет сорок, не больше.

— Если вы так настаиваете, я могу уступить вам свое место, — совершенно спокойно сказала Юлия Иосифовна, поднимаясь с места и собираясь перенести пожитки в соседнее купе.

Своим поведением переводчица, к которой я испытывал одновременно и уважение (из-за ее прошлого), и неприязнь (муж — деятель Коминтерна, задававший нелепые вопросы, да еще и пристроивший супругу на «блатное» место), сразу же меня покорила. Остановив женщину, сказал:

— Ничего, Сергей Петрович у нас наверху поспит, он еще молодой.

— Так нет, Олег Васильевич, мне не сложно, — пожала плечами переводчица.

— Юлия Иосифовна, приказов не обсуждают, — улыбнулся я. — Не ставьте своего товарища в неловкое положение. Не старик, чтобы ему место уступали.

Ухватив под руку Овсеенко, уже радовавшегося «переезду», отвел его в соседнее купе, указал на его собственную верхнюю полку и грустно сказал:

— А в гражданскую мы бы такие полки за счастье сочли… Ездили ведь и в товарняках, и в вагонах для скота. — Кивнув на редкие домики и какие-то черные железнодорожные строения, означавшие окраину Парижа, сказал: — У нас ведь, дорогой товарищ, все просто. Если нужно — мы к нашей цели пешком пойдем. Вы ведь дойдете, не так ли? А от Парижа до Вены и всего каких-то тысяча верст. Так что, есть два пути. Либо сидеть наверху, либо по-суворовски, переходами.