Рыцарь света - Симона Вилар

— Да что мне моя жизнь!.. Без нее…

Гай замолчал и посмотрел на Артура, лицо которого заливала бледность. И столько муки было в глазах парня, столько надежды и одновременно столько отчаяния, что Гай не вынес его взора. Он вдруг шагнул к нему и прижал к себе, похлопав по плечу. В другое время Артур растерялся бы, но сейчас ему было все равно. Если Гай ему не поможет, то что значит вся их долгая дружба?

Он резко вырвался из объятий рыцаря.

Когда они вернулись в усадьбу, лицо леди Гвенллиан исказилось от гнева. Но Гай ее понимал: потеря ребенка, горькое предсказание, что она больше не сможет иметь детей, да еще все эти слухи, что Артур его внебрачный сын. Однако Гай никогда не считал Артура сыном и об этом же сказал жене, когда она стала выговаривать ему за Артура. Но она не унималась. Выпалила, что все вокруг только и твердят, что этот бродяга прибыл как раз вовремя, чтобы его объявили наследником.

Одно ее немного утешало: Артур сидел в самом дальнем углу за деревянной подпорой, почти не обращая внимания на происходившее, и был молчалив и мрачен. Потом к нему пробрался старый Ианто, что-то сказал, и юноша удалился. Но не успела Гвенллиан обрадоваться, как тот вернулся вместе с Рисом и Метью. Ну вот, теперь опять вся эта троица в сборе, опять будут хлебать их овсянку, есть их хлеб. А прокормить такого, как Метью… да с десяток неприхотливых валлийцев едят меньше, чем этот прожорливый бродяга-монах.

Но Метью не только ел, но и сообщал последние новости. И новости были неожиданными: оказывается, большинство вчерашних противников Стефана вдруг пожелали с ним примириться и выразили желание отправиться в Лондон, дабы присутствовать на свадьбе принца Вильяма и поглядеть на рыцарские состязания.

— С чего бы это они вдруг все вместе пожелали изменить Плантагенету? — удивился Артур. — Что, даже Херефорд готов поехать в Лондон? Ведь он глава английской баронской оппозиции против короля.

— Я сказал только то, что сказал, — пережевывая кусок баранины, пробурчал Метью. — Когда мы с Рисом были в замке милорда, туда прибыл какой-то гонец, а уже вечером милорд Роджер Херефордский объявил, что готов пойти на мировую со Стефаном.

А тут еще и Рис вмешался:

— Скажи же ему, Метью! Ну да ладно, я сам. Дело в том, что на ливрее прибывшего к Херефорду гонца был герб графа Корнуолла. И после этого граф вызвал нас и спросил, не случилось ли чего-либо странного, когда мы были в тех краях. Ну, мы-то, понятное дело, только плечами пожимали, и нас оставили в покое.

— А еще Херефорд спрашивал, почему ты не явился, — добавил монах. — Ну а мы сослались, что у тебя свои дела есть.

Слушавший рядом Гай положил руку на плечо юноши.

— Вот видишь, Артур, как опасно вмешиваться в дела сильных мира сего. Сегодня они готовы на одно, завтра — уже на другое. Это называется политика. И если этот Артур ле Бретон в чем-то замешан…

— Конечно, замешан, — подал голос Метью и вытер блестевшие от жира губы. — Мы разузнали кое о чем, когда подпоили брата Херефорда, молодого Вальтера Фиц Миля. И он сказал, что этот госпитальер ездил по замкам, встречался с лордами и церковниками, о чем-то с ними говорил, но… его лица никто не видел. Рыцарь действовал очень осторожно, видимо, он ловкий парень, клянусь бородой Христовой!

— Но если его толком никто не знает… то что помешает мне явиться под его личиной?

— Забудь! — резко произнес Гай.

Артур повернулся к нему, глаза его блестели.

— Ну уж нет! Да и необязательно мне на весь Лондон кричать, что я и есть Артур ле Бретон. Я представлюсь просто госпитальером, и даже герольды не посмеют посчитать меня недостойным участия в рыцарских состязаниях, ибо в сей орден принимают только людей из благородных семейств. А имя… Да будет вам известно, что я недавно был во Франции и узнал, насколько там популярно нынче являться на турниры инкогнито. О, сэр, взгляните, какое вооружение мне досталось от погибшего рыцаря! — Он достал мешок с вооружением крестоносца. — Вы только посмотрите, какой отменный шлем! И весь закрытый. Кто узнает меня под этим стальным горшком?

— Это не горшок, — строго произнес Гай. — Подобный шлем называют топхельм — великий шлем. Их изобрели в Палестине, ибо они хорошо защищают от стрел из лука и арбалета, с какими имеют привычку внезапно нападать на христиан сарацины. Но сейчас подобные шлемы стали носить и у нас. Да, для турнира такой шлем был бы великолепен…

— Вот видите! — Артур сверкнул глазами, уже предвкушая, что Гай готов поддержать его задумку.

Но лицо рыцаря будто окаменело.

Огонь в глазах Артура медленно погас. И он лишь криво усмехнулся, когда Гай заявил, что не станет ему помогать уже потому, что не намерен потворствовать лжи, так как основной целью этого бродяги было ложным путем заполучить у его друзей из Гронвуда их единственную дочь.

— Если Милдрэд не будет против, вам-то что?

— А если будет?

Артур с силой отбросил топхельм в сторону, едва не задев бродившую между столами курицу, и та с кудахтаньем бросилась прочь, развеселив возившихся по хозяйству домочадцев. Они не знали нормандской речи, на какой велась беседа господина и этих троих, хотя и поняли, что те решают что-то серьезное. Уж Гвенллиан не сомневалась, что Артур убеждает ее мужа выделить ему наследство. Но и она не отказала себе в удовольствии разглядеть необычный шлем, вокруг которого собрались челядинцы. Они оттирали блестящий металл от куриного помета, в котором тот измазался, пока катился по полу.

Артур же смотрел на Гая, и глаза его вновь горели.

— Мои отношения с Милдрэд — моя забота, сэр! Ваше дело — поддержать меня. И вы… вы — мой должник, Волк! Или вы забыли, как некогда я спас вас от казни? За все это время я ни разу не напомнил вам об этом, никогда ничего не просил. Теперь же прошу. Но… клянусь светлым именем Бога, если вы не проявите себя как друг… Я все равно поеду в Лондон. Не знаю, что меня там ждет без вашей помощи, но в одном я уверен: я больше никогда не назову вас своим другом и вы больше никогда меня не увидите.

Гай побледнел. Он и сам не ожидал, как больно ему станет от этих слов. Да и кто ему Артур? Никто. Но при мысли, что тот затаит обиду и они никогда не свидятся, Гаю показалось, что он может потерять кого-то бесконечно дорогого.

— Я подумаю, Артур. Дай мне время.

— Пару дней, не больше, сэр! — жестко процедил сквозь зубы Артур.

Гай никогда еще не видел его таким разъяренным.

Юноша резко повернулся, забрал у слуг шлем и быстро вышел из дома.

— Вот горячая голова! — молвил Рис, глядя ему вслед. — А вам бы, сэр, и впрямь стоило понять, что он не отступит и что только вы можете ему помочь. Да, Гро? — И валлиец потрепал по загривку своего маленького лохматого пса.