Лучше воздержаться - Роберт Силверберг

— Здесь прежде размешалось то, что сейчас бы назвали музеем искусств и наук. В нем ты увидишь былые величие и культуру Венеры.

С огромным волнением вошел туда Карл — первый землянин, лицезреющий эти древние достижения. Внутри здание, как он обнаружил, было разделено на ряд глубоких альковов, отходивших от длинной центральной колоннады. Потолок представлял собой одну огромную сплошную картину, едва различимую в свете атомитовой лампы.

Землянин изумленно переходил от алькова к алькову. В окружавших его скульптурах и полотнах было нечто непостижимое, неземное, и это нечто ставило под сомнение их красоту. Карл понимал, что от него ускользает самое важное в венерианском искусстве, ускользает просто потому, что здешняя и земная культуры строились на совершенно разных основах. Зато он сполна насладился техникой живописцев. Особенно восхищала его палитра, далеко превосходившая все, что он когда-либо видел на Земле. Хотя краски потрескались, выцвели и шелушились, в них ощущались прекрасная гамма и совершенная гармония.

— Микеланджело все бы отдал за ту способность к восприятию цвета, какой обладает глаз венерианца, — заявил он Энтилу. Тот гордо выпятил грудь.

— Каждая раса имеет свои отличительные черты. Я часто жалею, что мой слух не в состоянии уловить легкие изменения тона и модуляции звука, что, говорят, запросто доступно землянам. Вероятно, тогда я мог бы оценить всю прелесть вашей земной музыки. Но для меня она — однообразный шум.

Они пошли дальше, и с каждой минутой мнение Карла о венерианской культуре становилось все выше. Тут были тысячи и тысячи продолговатых металлических полосок, связанных вместе и сплошь испещренных линиями и овалами венерианского письма. Карл понимал, что на них могли быть запечатлены такие тайны, за раскрытие которых многие ученые Земли отдали бы полжизни.

А когда Энтил указал на какой-то крошечный предмет шести дюймов высотой и сказал, что, согласно надписи, это какой-то тип атомного конвертера с кпд в несколько раз больше, чем у теперешних земных моделей, Карл взорвался:

— Почему вы не откроете эти тайны Земле? Да знай земляне о ваших достижениях в прошлые века, венерианцы занимали бы гораздо более высокое положение, чем сейчас.

— Да, они бы использовали наши прошлые достижения, это точно, — с горечью ответил Энтил, — но ни за что не ослабили бы хватку, которой вцепились в Венеру и ее народ. Я надеюсь, ты не забыл, что обещал хранить тайну.

— Да, я буду молчать, но, по-моему, вы совершаете ошибку.

— А я считаю, что нет. — Энтил повернулся, готовый уже уйти из этого алькова, но Карл попросил его подождать.

— А разве мы не зайдем в эту комнатку? — спросил он.

— Комнатку? Какую еще комнатку? Тут нет никакой комнаты.

Брови у Карла удивленно подпрыгнули, и он молча указал на узкий проем, достигавший по высоте половины стены.

Венерианец пробормотал что-то себе под нос и опустился на колени, ощупывая проем тонкими пальцами.

— Помоги мне, Карл. Мне кажется, эта дверь была заделана не для того, чтобы ее открывали. По крайней мере, о том, что она здесь, не написано ни в каких документах, а уж лучше меня вряд ли кто на Венере знает руины Аш-таз-зора.

Они принялись вдвоем отталкивать панель стены, которая неохотно и со скрипом уступила и подалась чуточку назад, а потом вдруг легко отодвинулась, и они от неожиданности влетели в крошечную, почти пустую каморку за ней. Балансируя, они вновь обрели равновесие и огляделись.

Землянин указал на ломаные, рваные полоски ржавчины на полу и на линию, оставшуюся в месте соединения двери со стеной.

— Крепенько же, видать, ваш народец запечатал эту комнату. Цепи разорвались только потому, что давно проржавели. Не иначе как тут что-то прятали.

Энтил покачал своей зеленой головой.

— Когда я в последний раз приходил сюда, тут никакой дверью и не пахло. И однако… — Он поднял атомитовую лампу повыше и быстро оглядел комнату. — Похоже, здесь все равно ничего нет.

Он оказался прав. Кроме не поддающегося описанию прямоугольного комода, стоявшего на шести коротких ножках, там было невероятно много пыли и царил затхлый, почти удушающий запах давно закрытых гробниц.

Карл подошел к комоду и попытался вытащить его из угла, где тот стоял. Комод не поддавался, но под настойчивыми пальцами Карла сдвинулась крышка.

— Крышка съемная, Энтил. Смотри! — Он указал на небольшое углубление внутри, где лежала квадратная пластинка из какого-то стекловидного вещества и пять цилиндров шестидюймовой длины, по форме напоминающих авторучки.

При виде этих предметов Энтил заверещал от восторга и впервые за время знакомства с Карлом разразился потоком свистящей венерианской тарабарщины. Он взял стекловидную пластинку и внимательно ее осмотрел. Карл тоже: его переполняло любопытство. Пластинка была густо испещрена многоцветными точками, но, похоже, не она вызвала ликование Энтила.

— Что это такое, Энтил?

— Один полный документ на нашем древнем церемониальном языке. До сих пор нам попадались лишь разрозненные отрывки. Это великая находка.

— А ты можешь расшифровать его? — Теперь Карл смотрел на этот предмет с большим уважением.

— Думаю, что смогу. Это мертвый язык, я в нем почти не разбираюсь. Видишь, это цветовой язык. Каждое слово обозначено сочетанием из двух, а то и трех цветных точек. Цвета, правда, весьма тонко дифференцированы, и землянину, даже найди он ключ к этому языку, пришлось бы пользоваться при чтении спектроскопом.

— А ты можешь поработать над ним прямо сейчас?

— Да, пожалуй, смогу. Свет атомитовой лампы похож на дневной, и, вероятно, особых трудностей у меня не возникнет. Однако это дело требует времени, так что ты, пожалуй, продолжай осмотр. Заблудиться не заблудишься, если будешь оставаться в этом здании.

Карл ушел, взяв вторую атомитовую лампу, а Энтил склонился над древней записью, кропотливо расшифровывая ее.

Землянин вернулся через два часа, а Энтил так и сидел в том положении, в каком он его оставил. Правда, теперь на лице венерианца было выражение ужаса, которого прежде не было. «Цветовое» послание, будто ненужное, валялось у его ног. На шумное появление землянина он не обратил ровно никакого внимания. Будто окаменев от страха, он сидел и смотрел в одну точку. Карл подскочил к нему.

— Энтил, Энтил, что случилось?

Голова Энтила, будто погруженная в вязкую жидкость, медленно повернулась, а глаза невидящим взором посмотрели на Карла. Карл обхватил его за тонкие плечи и безжалостно потряс.