Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Научные и научно-популярные книги » История » Запасная столица - Андрей Павлов

Запасная столица - Андрей Павлов

Читать онлайн Запасная столица - Андрей Павлов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 24
Перейти на страницу:

Здесь мне придется обратиться к другому документу, личному. Лагеря со сторожевыми вышками и заключенные в них, десятки тысяч, действительно, сосредоточились под городом Самарой, но еще задолго до того срока, как стать Самаре запасной столицей и приезда сюда Дж. Ламберта.

Полезно будет вспомнить призабытое: нынешняя Волжская гидроэлектростанция по уже разработанному и утвержденному проекту должна была быть воздвигнутой не там, где она сейчас, в районе гг. Жигулевска и Тольятти, а в створе Жигулевских Ворот, в координатах пригородной Красной Глинки. Для строительства гидростанции и были сосредоточены силы заключенных в так называемое «Управление Особстрой». Лагеря располагались в прибрежных лесах – проедешь мимо и ровным счетом ничего не увидишь.

Моя мать, Елена Андреевна, работала по вольному найму врачом в нескольких лагерных здравпунктах. Жили мы – трое детей у матери – в бараке, выстроенном заключенными. Выйдешь на крыльцо, и тут же, перед глазами, в двадцати метрах -колючая проволока, сторожевая вышка с часовым. Через проволоку просматривается жизнь лагерная. Так называемый тогда «3-й участок». За двадцать метров, через проволоку, издали – жизнь как жизнь, ничего примечательного. К проволоке скоро привыкли. Поселились мы здесь вскоре после начала войны. Строительство ГЭС было тотчас же законсервировано. Заключенные работали на прокладке шоссе, а к осени 41-го, с эвакуацией авиационных предприятий в Самару, возводили цеха моторного завода.

Несколько лет тому назад рассказывали мне: в нынешнем санатории «Красная Глинка», в библиотеке, в годы войны находился рабочий кабинет знаменитого авиаконструктора С. В. Ильюшина.

Осенью 41-го года, погожими вечерами, помнится, даже музыка играла, и на поляне возле лагерных ворот однажды спектакль состоялся – «Медведь» по пьесе А. П. Чехова. И недурно, как показалось мне, мальчишке, играли. А вот в подошедшую зиму…

Мать возвращалась домой уже к ночи. Привозил ее в розвальнях расконвоированный заключенный. Мы, ребятишки, ждали скрипа снега возле крыльца – настороженные и голодные. Раньше, когда в доме водились кое-какие продукты, я и брат Василий что-то и кое-как съедобное готовили к приходу матери. Она хвалила нас: «Очень вкусно!» А что же ей оставалось делать? Зимой наши заботы упростились: нужно было выучить уроки, на что уходило при нерадении вовсе немного времени, и поддерживать тепло в промороженной уже до инея по углам квартире. И ждать, когда мама постучит в дверь. Часто отключали свет, и в холодной комнате с занавешенными маскировочными шторами окнами наступала пронзительно черная темь.

– А мама придет? – спрашивает пятилетняя сестра почти шепотом.

– Придет, придет.

– А почему же она не идет?

– Видишь, свет погас. Как же ей идти впотьмах!

– А почему он погас?

– Потому что погас! – не выдерживает одиннадцатилетний брат. – И перестань почемукать! Пискля ты… Андрей, подыми штору, и в самом деле что-то боязно.

Зимняя серая ночь властвовала за оледенелым окном. В ней стыли черные деревья леса. Длинные, без единого огонька соседние бараки тонули в снегах. Стужа. И где-то в ночи торопится мать.

Помнится: каждый вечер местный радиоузел проигрывал одни и те же бодрящие слух пластинки. Но в памяти осталась только одна мелодия – увертюра к опере «Кармен». Странно, ошеломляюще странно звучала испанская музыка в черном холоде барака.

– Пора топить печку! – командует Василий. Да, пора. Мать, как всегда, промерзла в розвальнях с соломой. А у нас уже тепло. И тьма отступит из комнаты.

Мы разжигали буржуйку. Топить, – это было славное занятие! Огонь торжествующе гудел, сжирая дрова. Железо потрескивало и скоро местами раскалялось докрасна, стреляя малиновыми искрами. Мы втроем усаживались у самой дверцы, а немного погодя, когда лицам становилось нестерпимо жарко, отодвигались от огня все дальше и дальше. Тепло достигало промерзших углов, окон, и с них уже начинало капать – стекали морозные узоры со стекол.

Закипал чайник. Он был сделан из какой-то авиационной детали с веселым свистком – сигнальщиком. А вот и стук в дверь! Мы опрометью бросались навстречу матери.

– Мам, мы есть хотим!

– Сейчас, сейчас. Я только обогреюсь немного. Какие вы молодцы – истопили. Что бы я без вас делала? И чай уже готов? Совсем хорошо!

А я или Василий уже ставили на печку сковородку и открывали материну сумку: что-то она привезла? И – привезла ли?

Я ходил в шестой класс. Каждое утро идти из лесу к шоссе приходилось мимо глухих лагерных ворот – зоркий глаз охранника провожал парнишку. Ни разу не встречалось мне, как выводили заключенных на работу. Должно быть, это происходило в более ранний час. Только что снег был заметно истоптан множеством ног. Видел я другое.

В зиму 42-го и 43-го годов, почти каждый день, когда я шел мимо ворот в школу, вывозили из лагеря покойников. Заиндевевшая лошаденка, запряженная в розвальни, и на санях пять, семь гробов из горбыля, увязанных мерзлой веревкой. Расконвоированный заключенный в ватных штанах и телогрейке топчется с вожжами, пока охранник, тыча пальцем, пересчитывает гробы.

– Все сходится, трогай!

Где хоронили несчастных, я не знаю. Сейчас, поди, никаких следов не найти: памятников им не ставили.

Почему я тогда – ведь уже тринадцатилетний мужичишка – не осознавал ужаса человеческой трагедии, изо дня в день, рядом со мной – всего-то двадцать метров до колючей проволоки – происходившей в лагере? Не могу объяснить. Приводились в действие какие-то неведомые, защитного назначения, нервные центры или хотя бы волокна, оберегая душу мальчишки? Не знаю.

Хорошо до четкости помнится иное. Раз в месяц, примерно, мать собирала детей в баню. Вечером, с пропуском, мы проходили под лязг засова внутрь лагеря. Ни единой души навстречу. Ни огонька. Черные глухие бараки.

Я, старший, никогда не спрашивал мать о ее взаимоотношениях с заключенными. Судя по некоторым приметам, они уважали доктора. Когда мы вчетвером, уже нагишом, входили в банный жар, глаз поражал блеск выскобленных полок и скамей. Не дольше часа мы, поди, мылись-то. Но за это время наше бельишко уже было выстирано, прожарено и выглажено! Неимоверно! Но – было, не ошибаюсь.

Мать одаривала банщиков моршанской махоркой, всего-навсего пачкой. Они были счастливы, если счастье возможно в лагере. И запомнил я, может статься, – главное. Вот что врезалось навсегда: это выражение глаз банщиков, мужиков годов уже под пятьдесят, когда глядели они на румяных после банного пара ребятишек. Сколько совершенно необъемного светилось в глазах: нежность, печаль, радость, легкость и тяжесть собственных воспоминаний о своих детях и внуках, безнадежность и надежда…

И опять не берусь объяснить толком: почему же именно это я прекрасно осознавал тогда, всего в тринадцать?

ПАРАД ПРИ ОСАДЕ

У всех нас на не остывшей еще памяти торжественно красочные и впечатляющие смертоносной мощью военные парады 7 ноября каждого года. Можно сказать, уже откристаллизовалась история парадов. И в ней совершенно особенное место и значение должно быть отведено параду воинских частей в новоявленной столице Самаре 7 ноября 1941 года.

И сейчас, чем пристальнее вглядываешься в ушедшие десятилетия, знакомясь при случае с чуть ли не трагическими событиями под Москвой в октябре-ноябре 41-го года, недоумение вкрадывается в мысли. На взгляд поверхностный. Когда в сражении за Москву – не за страну ли в целом! – был дорог каждый час, воин, винтовка, в эти дни остановить торопящиеся в пристоличные окопы эшелоны сибирской 65 стрелковой дивизии! На несколько суток! Ради чего? Чтобы, потеряв время на строевую подготовку, торжественным маршем пройти мимо трибуны в далеком от войны волжском городе? И потом снова мчаться к Москве? Действительно, это событие тогда выглядело по меньшей мере странно.

Д. Волкогонов в своей книге, не иначе как ссылаясь на достоверные источники, пишет, что когда Сталин объявил о своем решении проводить парад в Москве, Самаре и Воронеже (никому другому, надо полагать, такая мысль в конце октября 41-го, в осадном положении, и не могла прийти в голову), присутствовавшие при разговоре Молотов и Берия были ошеломлены. Дерзостью? Мудростью? Признаком крайней степени отчаяния?

Командир 65 стрелковой дивизии П. Кошевой, впоследствии награжденный двумя звездами Героя Советского Союза и ставший маршалом, получив приказ выгрузить войска в пригороде Самары, по всей вероятности, также пришел в недоумение. С неслыханной по тем временам скоростью – 1000 километров в сутки – торопилась дивизия к Москве, в бой с рельсов. И вдруг остановка для… строевых занятий! Есть от чего прийти в смятение.

В своей книге «В годы войны» П. Кошевой вспоминает, как он, придя в Наркомат Обороны (некоторые его отделы, эвакуированные из Москвы, размешались в нынешнем штабе Приволжского военного округа), никак не мог получить вразумительного ответа от растерянных офицеров – что же происходит, зачем остановили дивизию? Скоро задача ей определилась.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 24
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Запасная столица - Андрей Павлов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться