Холодная страсть - Маргарет Роум

Лайэн остановил кобылу, и даже не дожидаясь, когда прекратят вращаться колеса кабриолета, спрыгнул вниз и остановился с раскинутыми руками, чтобы подхватить набегавшую красавицу. Секундой позже она оказалась в его объятиях, смеющаяся, радостная и целующая его, как если бы она была надолго лишена его общества, и он тоже обнимал и целовал ее. Джорджина ощутила себя незваным гостем, когда вместе с улыбающимся Дэниелом наблюдала за этой восторженной встречей; Дэниел имел право на это, он был одним из них, но она чувствовала себя посторонней, каким-то случаем попавшей на семейную встречу. Однако сумела преодолеть свою досаду и приветливо улыбнулась, когда Лайэн наконец вспомнил об ее существовании и обратил внимание разгоряченной встречей хозяйки на ее присутствие.

— Дидра, я рад твоей встрече с Джорджиной Руни, молодой американкой ирландского происхождения, которая сейчас живет у меня, выздоравливает от недавней болезни. Я надеюсь, что вы будете друзьями; вы можете быть полезными друг другу.

У него не было возможности как следует обдумать такое свое неясное утверждение, потому что Дидра тотчас обратила все внимание на Джорджину, да и все свое обаяние тоже. С широко раскрытыми глазами она быстро двинулась к Джорджине и протянула ей руку в импульсивном доверительном жесте.

— Я в восторге от встречи с тобой, Джорджина, — проговорила она с очевидной сердечностью. — Я надеюсь, тебя не покоробит, что я называю тебя по имени с первого знакомства?

— Ну конечно нет, — ответила Джорджина, все подозрения которой исчезли от дружелюбного поведения и искреннего взгляда этой девушки, выглядевшей так, как если бы ей было непривычно другое занятие, кроме вольного бега в глубине ирландской Гэлии.

— И ты будешь называть меня Дидрой? — лукаво спросила она.

— Да, с удовольствием, — ответила Джорджина без колебаний, совершенно побежденная ее теплой искренностью.

Со смехом и шутками они все взгромоздились в кабриолет и через несколько минут оказались у самого дома. Дидра сидела впереди, рядом с Лайэном, но возбужденно разговаривала через его плечо с Джорджиной.

— Тебе надо зайти к нам в дом, поесть, Джорджина. Лайэн и папа будут говорить о своих важных делах, а моя помощь состоит только в том, чтобы убедить этого старого упрямца, чтобы просьба, о которой мы переписывались с Лайэном, была удовлетворена.

Джорджина почувствовала, что холод сжимает ее сердце, но она взяла себя в руки. Ей нет никакого дела до того, что Лайэн и Дидра регулярно обмениваются письмами. А что касается просьбы, на которую нужно разрешение Дэниела, то и это тоже, конечно, не ее дело.

Когда они подъехали к хижине, Дидра без тени смущения проводила ее в комнату настолько бедную, что ее можно было бы назвать первобытной. Дэниел сразу же направился к куче высохшего торфа, сваленной около очага, и подбросил несколько кусков на верхушку торфяной горки, уже дымившейся под большим закопченным чайником, висевшим на крючке и цепи над очагом. Затем, пока Дидра вынимала глиняную посуду из ветхого кухонного буфета и расставляла ее на убогом деревянном столе, он пододвинул к огню один из четырех стульев, стоящих у стены, для Джорджины. Она заставила себя не выказать сострадание, которое вызывала у нее вся эта обстановка, и старалась, чтобы ее глаза не выдали ее любопытство, способное смутить хозяев. Но она напрасно беспокоилась. Когда Лайэн подвинул стул для себя, сел рядом с Дэниелом и начал вполголоса серьезный разговор со стариком, на лице Дидры появилось выражение довольного ожидания, и ее ноги — теперь обутые в мягкие домашние тапки — радостно танцевали по каменному полу, когда она готовила еду для гостей.

Чайник уже начал петь, и все было готово, когда Дидра подмигнула Джорджине и молча жестами показала ей, что надо выйти, чтобы Лайэн и Дэниел могли закончить разговор. Не беспокоя мужчин, поглощенных беседой, они вышли наружу в сад, и, по молчаливому согласию, пошли к стайке цыплят, толпившихся почти на всей площадке на задах хижины.

Дидра еле сдерживала нетерпение:

— Надеюсь, Лайэн не позволит ему ходить вокруг да около, — подчеркнула она, и ее лицо в первый раз выразило озабоченность.

— Я тоже так думаю, — тихо ответила Джорджина, — если это так много значит для тебя.

— Так много значит! — Дидра выглядела пораженной. — О да, я совсем забыла, ты ведь не имеешь представления, о чем они спорят! Прости меня, Джорджина, ты думаешь, что я круглая дура и ухожу от ответа, как будто у нас есть глубокая, темная тайна, но ведь предмет разговора так важен для меня, что я просто не могу поминать о нем, чтобы не сглазить. Я глупа, конечно, но у меня есть суеверное предчувствие, что если об этом очень много говорить, то все может окончиться неудачей.

Джорджина поняла такое шифрованное послание. Когда девушка и мужчина так привязаны друг к другу, как Дидра и Лайэн, существуют причины, по которым они не хотят, чтобы их самые сокровенные чувства открывались любопытным глазам и праздным пересудам. Она ощутила внезапное сострадание к девушке, и она чувствовала, что конечно же дождется момента, когда услышит, что ее отец дал согласие на брак дочери с Лайэном Ардьюлином. Пожалуй, Дэниел, дружественно настроенный по отношению к своему властителю, колеблется, прежде чем отдать дорогое существо под его защиту. Понимает ли он, ведь Дидра наверняка не понимает, какой он беспринципный человек. Следует ли ей раскрыть, что только вчера Лайэн Ардьюлин замышлял с ее дядей затеять с ней флирт, чтобы осуществить свои делишки? Когда она уже окончательно убедила себя сообщить Дидре факты, открылась дверь и появился Лайэн, торжествующе улыбающийся Дидре.

— Лайэн, все в порядке? Удалось тебе убедить его? — Дидра ждала ответа с мучительной неуверенностью, и когда он просто расплылся в улыбке и утвердительно кивнул, она испустила вопль восторга и бросилась в его объятия.

Было слишком поздно. Джорджина убеждала себя, что боль, которую она почувствовала за Дидру, — это сочувствие девушке, не замечающей пороков у мужчины, которого она любит. Одно было ясно — теперь уже говорить поздно. Дидре придется самой открыть изъяны человека, за которого она собиралась замуж.

Глава пятая

Джорджина очень удивилась, когда после того, как радостное возбуждение Дидры прошло, Лайэн начал собираться, чтобы покинуть дом Каваны. Он извинился перед ними обоими за то, что не может разделить с ними еду, собранную Дидрой, и решительно заявил, что у него есть другие неотложные дела, требующие внимания. Дидра была огорчена, но никак не приведена в смятение, и Джорджина не понимала, как она может позволить своему новоиспеченному жениху так срочно покинуть ее, даже не обсудив нисколько планы на будущее. Она пыталась найти в ее поведении хоть какие-нибудь признаки обиды при прощании, но на откровенном лице Дидры по-прежнему отражалась нескрываемая радость.