Рождение Стальной Крысы - Гарри Гаррисон

Я знал, что выход в девяти шагах, но успел сделать только пять и тут с кем-то столкнулся. Сильные руки вцепились в меня, и грубый голос заорал над ухом:

– Я его схватил! Помогите!

Я на мгновение отпустил ящик и оказал ему ту помощь, в которой он так нуждался. Незнакомец хрюкнул и осел на пол. Я протянул руку за ящиком, какое-то время не мог его нашарить, но не разволновался, а поискал получше и нашел.

И тут понял, что полностью потерял ориентацию. Тут уж меня охватила черная, как вот этот самый дым, паника. Такая, что я чуть было не выронил ящик. Вокруг меня черным кольцом сжимался вражий мир взрослых – а я совсем один, и мне всего семнадцать лет. Жуткое дело. Все кончено.

Сколько времени заняли мои переживания, я не знаю. Вероятно, несколько секунд, пусть даже мне и показалось, что куда больше. Я схватил, образно выражаясь, себя за шиворот и хорошенечко встряхнул.

«Ты же этого хотел, забыл, что ли?! Хотел быть один против всех. Так что либо сдавайся, либо начинай соображать. И немедленно!»

Разумеется, я предпочел начать шевелить мозгами. Все эти суетящиеся вокруг люди на деле не представляли никакой опасности – они были растеряны не меньше меня. И очень хорошо. Просто протяни руку и иди вперед. Пока не наткнешься на что-нибудь, что поможет сориентироваться. Если повезет, то удастся сориентироваться точно. Впереди послышалось пыхтение, это, верно, обменный аппарат, собственно, я тут же и врезался в него.

В тот же миг моего лица коснулось дуновение свежего ветерка, и где-то над моим ухом знакомый голос заорал:

– Что у вас тут творится?!

Охранник! Он открыл дверь. Как это мило с его стороны. Я двинулся вдоль стены и, пока он орал себе в темноту, проскользнул мимо него и вместе с клубами дыма выскочил наружу. И заморгал от яркого света и от того, что передо мной стоял второй охранник. Мало того, он еще и ухватил меня за руку, заявив при этом:

– Стой смирно. Разберемся.

Ну вот не понимают люди, как следует обходиться с «черными поясами», не понимают, и что тут поделаешь? Жалеть их, вот что – охранника я уложил по возможности нежно, подхватил свой ящик, закинул его в фургон, оглянулся – выясняя насчет свидетелей, захлопнул дверь, завел мотор и медленно покинул веселящийся Луна-парк.

Глава 8

– У них там все о’кей! – крикнул я, проезжая, охраннику, стоявшему возле выезда из парка. Он кивнул в ответ и открыл ворота. Я повернул к городу, не спеша миновал поворот и резко свернул на грунтовую дорогу.

Разумеется, бегство было спланировано с моей обычной тщательностью. Украсть деньги – полдела, надо еще их унести в целости и сохранности. Что такое в наш век поголовной электрификации передать описание фургона и моей внешности в самые медвежьи углы?! В каждой патрульной машине окажется распечатка с моей физиономией, все полицейские на всех перекрестках планеты услышат по рации описание примет. Сколько у меня в запасе? Пока охранники не соображают, но, надо думать, вскорости их приведут в чувство, они раскумекают, в чем тут дело, позвонят по начальству, и немедленно раскрутится розыск. Потребуется на это минут пять минимум. И прекрасно, потому что мне нужно только три.

Дорога попетляла среди деревьев, сделала поворот и уперлась в заброшенный карьер. Мое сердце взволнованно забилось – именно в этой части операции приходилось рассчитывать на случай. И тот не подвел: взятая мной напрокат машина стояла там, где я ее оставил накануне. Понятно, кое-что с нее сперли, но ведь ворюга с характером мог просто подцепить ее на буксир, и прости-прощай! Слава богу, тут на всю округу из ворюг с характером имеется лишь один-единственный. Надеюсь, вы поняли, о ком это я.

Я открыл машину и достал оттуда коробку с продуктами. Как бы не так – с продуктами: я отнес ее к фургону, перевернул и открыл. Коробка, разумеется, была пуста – только сверху, скрепленные между собой для видимости, лежали кое-какие припасы. Остроумно, не правда ли? Хвалиться, конечно, грешно, но если себя не похвалишь, кто тогда? Тем более что кто обо всем этом знает?

Теперь деньги надо сунуть в коробку, коробку закрыть, перевернуть и поставить в машину. Я стянул с себя рабочую одежду, поежился от холода и надел спортивный костюм, а одежду закинул в фургон. Включил часовой механизм термитной мины, сунул ее в фургон, сел в машину и тронулся с места.

У выезда на шоссе пришлось притормозить, чтобы пропустить колонну полицейских машин, с воем мчавшихся в сторону Луна-парка. Как спешат-то! Я свернул на шоссе и, не особенно торопясь, порулил в сторону Биллвилла.

Фургон, наверное, уже весело полыхал, превращаясь в гору окалины. Никаких следов! Ничего, фургон был застрахован, так что его хозяин не останется на меня в обиде. А огонь никуда не перекинется, и никто посторонний не пострадает. Все прошло просто отлично.

Вернувшись в офис, я с облегчением вздохнул, откупорил бутылку пива и сделал порядочный глоток. Вытащил из бара бутылку виски и налил себе порцию содовой. Хлебнул, скривился от мерзкого вкуса и вылил остаток в раковину. Ну и дрянь же. Наверное, в конце концов привыкнуть можно, при условии регулярных тренировок, но что-то не очень охота стараться.

Прошло уже достаточно времени, чтобы пресса добралась до места преступления.

– Режим, – крикнул я в сторону компьютера. – Наваляй мне последний выпуск газеты!

Машинка мягко заурчала, и на мой стол выехали листки бумаги. Да уж: фонтан из цветных жетончиков прямо на первой полосе. Репортаж я прочел с большим удовольствием, а потом перевернул страницу и увидел свой рисунок. Ну разумеется, они обнаружили его, едва только открыли сейф. А изображен там был шахматный слон, а под ним строчка шахматной записи: «Ладья – Конь 4 х Слон».

Что означало: ладья идет на клетку конь 4 и жрет там Слона.

Едва я прочел все это, как приятный жар сменился ледяным ознобом. А не переборщил ли я? А ну как полиция расшифрует запись и устроит мне засаду?

– Нет! – заорал я совершенно искренне. – Полиция обленилась, низкий уровень преступности выбил их из колеи. Они поломают головы и плюнут. А если и не плюнут, то разберутся слишком поздно. Вот Слон – другое дело. Он этот орешек раскусит. И поймет, что письмецо адресовано ему. И, надеюсь, начнет действовать.

Я попивал пиво, а на душе было тревожно. Эта головоломка стоила мне долгих часов мучительных раздумий. На мысль о шахматных справочниках меня навело то, что Слон использовал в качестве визитки условное обозначение шахматного слона. Ясно, что он или она – почему-то считалось, что преступник мужчина, хотя этому не было никаких подтверждений, – увлекается шахматами. Хотя бы слегка. А раз так, он, наверное, знает, что есть две системы нотации, записи ходов. По одной из них, самой древней, которой я и воспользовался, клетки вертикальных рядов называются по имени фигуры, стоящей на них внизу. Так, клетка, на которой стоит белый король, называется Король 1. Король 2 – это следующая клетка по вертикали. Если все это вам кажется сложным, то играть и не садитесь – все остальное там еще круче. Есть и другая форма записи, там каждая из 64 клеток просто нумеруется. Так, Король 4 может иметь номер 21, 8, 22 или 45.