Будут расставания - Юрий Петрович Абраменко

стол чайник. — Мне его ужасно жалко. Мы с Галкой и затеяли этот завтрак. Позвали Радия.

— Откуда вам-то известно? — Илья повесил на шею полотенце.

— Мы с Галкой все знаем! У Феди несчастная любовь, и не надо над этим смеяться!

Илья и Митя вернулись из умывальни розовые после холодной воды.

За столом сидел Радий Бушмелев с развернутой газетой в руках. Люба Лебедева разливала кофе, а Галя, притихшая, похорошевшая, в светлом легком платьице, раскладывала вилки и ложечки.

— Ого! Это я понимаю, забота о холостяках. А где же вино?

Не глядя на Митю, Галя ответила:

— Во-первых, здесь есть семейные, а во-вторых, вина не будет совсем!

МЕЧТЫ ИЛЬИ КОСОТУРОВА

Илья подошел к окну.

Голуби легко ныряли с карниза в глубокий колодец станционного двора и снова поднимались к холодному сизому небу.

«Умеют! — завидовал он. — Это и есть талант, когда просто, от всей души». — Отвернулся от окна, стал глядеть под ноги.

В коридоре углеподачи было тихо, от свежевыкрашенных тележек попахивало спиртом. Тележки были готовы к испытаниям.

Талант не возьмешь в инструменталке. Родиться с ним надо. Бывают неудачи, ошибки, но если человек талантлив, у него предчувствие пути, широкие горизонты.

Рабочие зольного отделения, наверняка, не раз видели, как быстрое течение реки уносит ил со дна, но никому из них не пришла мысль о гидрозолоудалении.

А человек талантливый задумался: «Почему бы не протянуть трубы и не погнать по ним насосами воду? Раскаленный шлак из бункеров будет сыпаться в воду, а вода унесет его на шлаковое поле».

За это предложение техник Москвин получил Государственную премию. Сейчас двое дежурных справляются со всей системой. В отделении побелено, светло, только тихо шуршит вода и шлак в стальных трубах. И не верится, что было время, когда раскаленный шлак сыпался из бункеров в вагонетки, а зольщики (в смене их было сорок человек) в респираторах вручную откатывали вагонетки. Дым, грохот, и где-то под потолком — зеленоватые пятна ртутных ламп.

«Мне славы не надо! — размышлял Илья. — Впрочем, за дело… Но разве на станции есть теперь такие узкие места, как зольное. Надо отправляться на новые станции. Там простор. «Старушка» научила многому, пришло время прощаться».

…Вспомнился ему день, когда страна запустила спутник… Рядом со щитом управления, в кабинете дежурного инженера, собрались тогда все, кто мог покинуть рабочее место. Стояли у открытого окна, не зажигая света. Чистая россыпь звезд казалась особенно загадочной. Спорили о том, через десять или тридцать лет полетят люди на Марс. От прохладного ветерка, от волнения Илью немного знобило. Над прудом поднимался туман, и звезды мерцали в нем кроваво-красными огоньками. Хорошая зависть тревожила Илью. Он, конечно, не поведет звездолет, не ступит на соседнюю планету: двадцать восемь лет — возраст… Но вот большим инженером еще может стать! И успеет сделать для энергетики страны многое. В век космоса не может он, Илья Косотуров, оставаться только слесарем. Он стоял у оконного косяка и глядел в черное звездное небо. Спутник появился неожиданно из-за крыши водоприемника. Он был крупнее звезд и летел ниже, летел быстро — казалось, слышны были его сигналы.

Пришел Радий Бушмелев, сунул банку с изоляционным лаком под тумбочку дежурного слесаря: может, пригодится.

— Илья, такое дело, — Радий встал рядом, разглядывая стену, припорошенную угольной пылью. — Завтра Федор выписывается из больницы.

— Не завтра, а в среду, — уточнил Илья.

— Почему именно в среду?

— Элементарно — Галина сказала.

— Она, что ли, была у него и вчера?

— Вчера и сегодня.

— Так-так, — задумчиво протянул Радий, касаясь ладонью пыльной стены. — Контакт, кажется, установлен прочный. «Как бы чего не вышло».

— Возможно, но ты хотел о другом спросить.

— Да! Советовался я с членами бюро. Решили просить тебя помочь Федору — в институте он здорово отстал.

Илья поглядел на Бушмелева в упор и пожал плечами.

— Конечно! Странный парень, зачем давать поручение, когда по-человечески так и должно быть.

Щеки у Радия потемнели, он отвел глаза и, глядя в окно, сказал:

— Голубей развелось. Кругом высокое напряжение, а они гнезда устраивают — непорядок.

Донесся шум шагов на лестницах.

— Идут! — заволновался Радий.

— Погоняем тележенции, — излишне радостно сказал Илья и торопливо потер руки.

В конце узкого сумрачного прохода показался начальник цеха. За ним шел запыхавшийся мастер Откосов, а рядом, задевая мастера плечом, техник Костров. Замыкали шествие Дмитрий, с меггером в руках, и Кашкин.

Вахрушев прошел мимо тележек, словно не заметил их. Осмотрелся и заворчал, досадливо морщась.

— Что же, котельщики окна промыть не могут? Включите хотя бы свет.

— Радий! — тихо сказал Илья. — Свет.

— Все готово? — спросил Вахрушев.

— Все готово, Павел Павлович, — ответил Илья. — Разрешите тележки ставить под напряжение?

Начальник цеха чуть кивнул головой. Мастер Откосов и Костров обошли тележки. Замерев на рельсах, они точно дремали.

Кашкин и Митя прозванивали меггером электрические цепи. Вахрушев закурил и, протягивая пачку сигарет Илье, сказал:

— Наконец и котельщики пожаловали.

Появились инженер котельного цеха Ищенко и слесари углеподачи — Курманов, Игошев, Галиев. Около двадцати лет работали они здесь. Похожие друг на друга, как братья, они поднимались под крышу, бойко топая сапогами по железным прогнутым ступеням, вручную катали тележки от бункера к бункеру. Возвращались со смены молчаливые, устало опустив руки.

— Посмотрим давай! — сказал старший из слесарей, подавая руку Илье. — Поглядим, как бегать будут.

— Ну, Степан Поликарпович, я начинаю, — обратился Вахрушев к представителю котельного цеха.

— Давай, Павел Павлович, — согласился Ищенко, отступая к окну.

— Тележки поставлены под напряжение, — доложил начальнику старший монтер Кашкин.

— Включайте.

Было похоже, что Вахрушев сказал это Кашкину, но Илья сам направился к рубильнику и резко толкнул его вверх. И ничего не случилось. Тележки остались без движения. Митя растерянно глянул на Илью.

— Ну? — громко сказал Ищенко.

— Включил? — спросил тихим, казалось, равнодушным голосом Вахрушев.

Какое-то время тележки были неподвижны, но вот одна легко снялась с места, заскользила по рельсам, все убыстряя бег. Вот-вот ударит в стену, но вдруг замерла, и только легкое черное облачко угольной пыли осело рядом с ней. Поток угля скользнул в лотки тележки и стал падать в бункер.

Вахрушев закурил вторую папиросу.

— Где кабель-то раздобыли? — спросил Ищенко у Откосова.

— Выкрутились, — хитровато улыбнулся мастер.

— Ладно бегает! — Игошев покачал головой. — Шибко все делает! Хорошая машина, а что же теперь, начальник, мы станем работать? — И засмеялся.

Остальные слесари молчали.

— Что, деды, головы повесили! — крикнул им Митя. — Кончилась ваша служба. Отлазили под крышу!

— Найдем работу, — вмешался Ищенко. — Руки были бы.

— Хорошо бегают, — говорил Игошев. — Умная твоя голова, Илья.