Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии - Сюзанна Кэхалан

Учитывая, каким прорывом стал этот эксперимент, удивительно, что столь значительная его часть оставалась загадкой и спустя почти полвека.

В секретности дело или нет, но исследование явно задело за живое многих, правда не так, как меня. В апрельском номере журнала «Science», после январской публикации «Психически здоровых на месте сумасшедших», яростные письма в редакцию заняли целых 12 страниц. «Учитывая интерес общественности к этому методу, – писал один психиатр из Йеля, – похоже, Розенхан дал миру еще одно оправдание нынешнему тренду на очернение психиатрического лечения и пренебрежения его потенциальными положительными эффектами». Другой утверждал: «Это может привести к необоснованному страху и недоверию нуждающихся в психиатрической помощи, что значительно усложнит работу тем, кто стремится предоставить качественный уход и обучает этому других». Вполне понятно, что они стали защищаться, но почва уже уходила у них из-под ног.

Начатый Розенханом спор продолжался десятилетиями. В 2004 году писательница и психолог Лорен Слейтер заявила, что она воспроизвела его исследование. Ее работа вызвала яростную критику тех же членов психиатрического сообщества, которые кидались на исследование Розенхана за тридцать лет до этого. Я не понимала, как психиатрия может быть настолько консервативной, если многие признавали наличие проблем еще до того, как Розенхан предоставил достоверные данные. Зачем рубить голову гонцу?

Наконец, я наткнулась на ссылку, которая немного приблизила меня к этому самому гонцу: в радиорепортаже BBC, вышедшем еще до смерти Дэвида Розенхана, говорилось, что личные документы ученого хранились у его близкого друга и коллеги Ли Росса, выдающегося социального психолога из Стэнфорда. Вскоре я уже ехала в арендованной машине, пытаясь отыскать здание факультета психологии Стэнфордского университета.

«Прошу прощения, я опоздала», – слушаю я диктофонную запись своего голоса, обращенного к Ли Россу. По тону я слышу, что отлично осознаю авторитет человека, у которого беру интервью. Ли Росс написал более ста научных работ и три книги, а также редактировал пять влиятельных академических трудов. Когда я приехала, он как раз работал над написанным в соавторстве «Мудрейшим человеком в комнате»[21], в котором предлагает читателям использовать результаты лучших исследований социальной психологии в своей жизни. Также Ли Росс основал Стэнфордский центр по международным конфликтам и переговорам, в чем ему помогал, в числе прочих, Амос Тверски (герой недавнего «Отмененного проекта» Майкла Льюиса).

Кроме того, Ли ввел термин фундаментальной ошибки атрибуции, согласно которой люди склонны списывать чужие недостатки на внутренние причины («Она опоздала, потому что у нее топографический кретинизм и нет чувства времени»), но доверяют внешним факторам, думая о себе («Я опоздала, потому что кампус Стэнфорда запутан и здесь невозможно найти место для парковки»). Его научные интересы варьируются от недостатков в интуитивном суждении и принятии решений до источников межличностных и межгрупповых недопониманий и «наивного реализма» – мировоззрения, при котором человек отказывается признать, что все воспринимают реальность по-разному. В одной из своих ранних работ он задокументировал недостатки «интуитивного психолога», показав, как предвзятость исследователей влияет на интерпретацию данных. Он изучал непоколебимость веры и склонность отстаивать свои принципы, даже когда людям предоставляют доказательства, опровергающие их убеждения. Помимо прочего, он ввел термин эффекта ложного консенсуса, чтобы описать, как люди переоценивают свои убеждения, считая их общепринятыми, что особенно опасно для придерживающихся экстремистских взглядов.

В общем, если описать круг интересов Росса в двух словах, это «ошибочность убеждений». А ведь он был близким другом Дэвида Розенхана, о прошлом которого я приехала разузнать.

Ли Росс – человек мягкий, но, по словам коллеги, «терпеть не может дураков». Он медленно говорит, у него большие притягательные глаза, мягкий голос и доброжеательный наклон головы в вашу сторону, когда вы пытаетесь что-то объяснить. Казалось, он видит меня насквозь, так что я не на шутку разнервничалась.

Пока я бессвязно рассказывала Ли, что привело меня к Дэвиду Розенхану, он перебил:

Он просто попрощался с этой темой, когда ей так нужен был герой. Что же заставило его замолчать?

– У меня был синдром Гийена – Барре и тоже были галлюцинации. Но они возникали у меня, потому что я страдал от жуткой нехватки сна из-за того, что не мог закрыть глаза. Говорят, мы все находимся в паре шагов от галлюцинаций.

Слуховые галлюцинации – симптом, который чаще всего связывают с серьезными психическими заболеваниями, но на самом деле они свойственны многим людям. Согласно некоторым исследованиям, они распространены не меньше леворукости. Галлюцинации могут вызываться различными состояниями здоровья: высокой температурой, потерей слуха, эпилепсией, алкогольной ломкой, тяжелой утратой и сильным стрессом. Если вы слышите голоса, то вы входите в почтенную группу из Сократа, Зигмунда Фрейда, Жанны д’Арк, Мартина Лютера Кинга и Уинстона Черчилля.

Синдром Гийена – Барре – аутоиммунное заболевание, которое возникает, когда иммунная система организма атакует нервы, что может закончиться параличом. С Ли Россом это произошло за пять лет до нашей встречи. Одно время он не мог ни глотать, ни говорить. Трудно представить худшую участь для человека, так заинтересованного в общении с миром. После нескольких месяцев, проведенных на аппарате искусственного дыхания и кормления через трубку, Ли выздоровел, и остаточные явления незначительны, если вообще имеются.

Так совпало, что Дэвид Розенхан тоже страдал от синдрома Гийена – Барре. Ли упомянул об этом, указывая на кабинет, где Розенхан проработал более тридцати лет. То, что два человека, работавшие на одном этаже небольшого офисного здания, имели одно и то же редкое аутоиммунное заболевание, шокировало врача, которому я рассказала об этом. По его словам, это один шанс на миллион. И все же это было правдой. Позже данное совпадение подтвердили родственники и друзья Розенхана. Это стало первой из множества небольших и неожиданных деталей, которые я узнала в ходе расследования.

Перед моим приездом Ли собрал стопку книг, которые когда-то принадлежали Розенхану. Ли считал их ключом к его мышлению: «Миф душевной болезни» Томаса Саса, «Я и другие» Р. Д. Лэйнга и «Приюты»[22] Ирвинга Гофмана – все эти работы связаны с антипсихиатрическим движением.

Пока я листала книги Розенхана, Ли рассказал историю их дружбы. Они познакомились в начале 1970-х, когда Розенхан пришел на факультет психологии Стэнфордского университета, покинув Суортмор-колледж. В то время Стэнфорд был обителью всех звездных психологов, включая Филипа Зимбардо, возглавившего широко известный Стэнфордский тюремный эксперимент 1971 года. Наблюдательное исследование, по которому недавно сняли фильм, имитировало тюрьму в подвале факультета психологии. Роли охранников и заключенных исполняли добровольцы. Через несколько дней охранники, упиваясь собственной властью, издевались над заключенными, которые сдались и смирились со своей судьбой. Исследование Зимбардо было опубликовано в 1973 году, следом за Розенханом. Стэнфордский тюремный эксперимент прославил Зимбардо так же,