Алые губки – мягкий дурман - Марина Серова

Затем я подняла поставленный на пол горшок с кактусом и позвонила в квартиру соседей, чтобы удостовериться, существует ли покойник в действительности, и выразить свои соболезнования при необходимости. Да, оказалось, что моя пятидесятидвухлетняя соседка ушла из жизни. Я поговорила с ее детьми, узнала, что за болезнь увела тетю Машу в мир иной, и, не сказав им ни слова о казусе с крышкой гроба, вышла. Настроение было наимрачнейшим.

Как бы ни блефовал мой противник, но одного ему добиться явно удалось — его идиотские выходки отвлекали меня от расследования. Вместо того чтобы планировать завтрашний день, я пыталась отгадать, кто же он, мой противник. Но безуспешно.

Я поставила свой сотовый телефон на зарядку, а потом включила автоответчик на домашнем телефоне. Там было три сообщения, оставленные одним и тем же человеком — Витькой Буренковым. Сначала он выражал сожаление, что не может до меня дозвониться, потом буквально умолял связаться с ним, обещая сделать какой-то сюрприз, и, наконец, голосом человека, изрядно принявшего на грудь спиртное, он нес совершенно бессвязную чушь, вроде того, что я сама виновата и буду жалеть.

Все три звонка Буренкова можно было воспринимать двояко. Возможно, он намекал мне на дело Вахрушева. Тогда сюрприз состоял в том, что мы встретились не случайно, и вечером он хотел раскрыть свои карты. Но я не позвонила, Витька напился и стал угрожать. Хотя все могло быть и не так. «Ведь бывают же в жизни случайности, — думала я. — А конкретно о Вахрушеве ничего сказано не было. Жалеть же, по мнению Буренкова, я стану о том, что отказалась от его компании…»

Гадать можно было сколько угодно, но в интересах своего расследования я решила принять версию, что Витька Буренков возник в моей жизни именно потому, что я занялась генеральным директором фабрики «Нинель», на которой действительно творится нечто странное. Следствием этого умозаключения явился вывод, что кроме Лидии Петровны Вахрушевой и ее подруги Ольги Яковлевны Терентьевой о странностях фирмы «Нинель» знал кто-то еще. Если верить последней, то она рассказала своему мужу всю правду обо мне только после того, как я ушла из их квартиры.

Связаться сейчас с Лидией Петровной и уточнить у нее, посвящала ли она кого-нибудь в свои планы, не представлялось возможным: поселок Текстильщик был еще слабо телефонизирован, а ехать туда — значило потерять как минимум два часа. Я решила, что пока острой необходимости в этом нет.

Утечка информации могла исходить и от Ольги Терентьевой. Я позвонила ей домой, трубку сняла сама Ольга Яковлевна.

— Добрый вечер, — сказала я и на всякий случай представилась. — Мне снова приходится вас беспокоить.

— Я к вашим услугам, — ответила Ольга и засмеялась.

Я не поняла, что ее так развеселило, и спросила достаточно строго:

— Кто может знать о том, что Лидия Петровна с вашей подачи наняла частного детектива, а точнее — именно меня для доказательства гораздо больших реальных доходов ее бывшего мужа по сравнению с официальными?

— Я не знаю, — даже не подумав, ответила Терентьева. — Вам лучше у Лидуси спросить, я за нее не могу говорить.

— У Лидии Петровны я спрошу, но сейчас меня интересуете вы, — сделала я ударение на последнем слове.

— Я никому не говорила. Да моих знакомых это и не может заинтересовать, — ответила Ольга Яковлевна.

— Нет, вы все-таки подумайте, — попросила я, а потом заметила: — Ведь мужу вы об этом рассказали… Так, может, еще кто-то из родственников в курсе?

— Нет, больше никому не говорила, — после некоторой паузы ответила Терентьева. — Подождите, я сейчас у Володи спрошу… Не, Татьяна Александровна, Володя категорически отрицает, что рассказывал об этом кому-нибудь. Скажите, а что случилось?

— Пока ничего, не волнуйтесь, — ответила я. — Я всегда задаю такие вопросы, а на сей раз забыла…

— Правда?

— Да, до свидания, — закончила я разговор.

У меня не было причин не верить Ольге Яковлевне. Мало кто из ее круга по достоинству оценил бы ее благотворительный жест — материальную помощь школьной подруге в расследовании семейных дел, поэтому она наверняка не распространялась, что наняла для подруги частного детектива. Но все же уточнить это следовало.

Поразмыслив, я пришла к выводу, что к Лидии Петровне у меня накопились еще кое-какие вопросы. Поездку в Текстильщик я включила в план своих мероприятий на завтра. Едва начав планировать день грядущий, я поняла, что сидеть сложа руки не придется.

В глаза бросился кактус, оставленный около телефона. Я взяла в руки свое приобретение и отправилась с ним на кухню. Там я поставила горшочек на подоконник и обильно полила землю. «Кто знает, когда я еще вспомню о растении!» — подумала я, не жалея водопроводной воды. Напоив колючку, я открыла холодильник и, к своему счастью, обнаружила там кусок колбасы и масло. Нехитрый бутерброд и кофе — это все, что имела на ужин Татьяна Иванова, лучший частный детектив города Тарасова! Надо сказать, что крепкий тонизирующий напиток нисколько не помешал мне заснуть, едва моя голова коснулась подушки.

Глава 4

Я проснулась ровно в восемь часов утра и пожалела, что не завела с вечера будильник. Дел предстояло так много, что стоило встать, как говорится, с петухами. Пришлось тут же поменять местами несколько пунктов в списке сегодняшних дел. Поездку в Текстильщик я отложила на послеобеденное время, а сейчас решила наведаться в квартиру Вахрушевых. Интуиция подсказывала мне, что там я смогу найти нечто интересное, что поможет раскрыть фабричные тайны.

После водных процедур, еще одной чашки крепкого кофе и облачения в новую одежду — льняные широкие брюки и топик — я вышла из квартиры. Покосившись на красную крышку гроба у стены, я обрадовалась, что ее снова не придвинули к моей двери, иначе она бы упала и наделала шуму. Потом я быстро спустилась вниз.

Осмотр машины вошел с недавних пор у меня в привычку, но ничего подозрительного я не обнаружила. Даже пакет с огненно-рыжим париком и черной кружевной накидкой валялся на заднем сиденье со вчерашнего дня, никто на него не позарился. А мне этот маскарадный костюм должен был пригодиться в ближайшее время.

Я позвонила на фабрику «Нинель» и, напомнив секретарше о своем вчерашнем звонке, попросила соединить меня с Николаем Константиновичем или Ниной Федоровной. Сегодня секретарша была немного любезнее — она объяснила, что оба Вахрушевы на производственном совещании, освободятся примерно через час, после чего охотно со мной переговорят. Я поняла, что о моем вчерашнем звонке начальству было все же доложено, и Вахрушевы заинтересовались оптовым заказом. У меня появилась надежда, что я смогу быть приглашена на фабрику.

Но прежде я хотела побывать в гостях у Вахрушевых дома. Без приглашения.

Звонить к ним на квартиру со своего мобильника я не стала, ведь у них на домашнем телефоне мог быть определитель номера. Пришлось остановиться около телефона-автомата. К счастью, я нашла в своей сумке не до конца использованную таксокарту. В квартире на улице Лермонтова к телефону никто не подходил, к тому же я узнала, что у них нет определителя номера — я не услышала характерного щелчка.

Через пять минут я была уже за квартал от дома Вахрушевых и остановилась около гостиницы «Словакия». Рядом никого не было. Для конспирации я натянула на голову рыжий парик и посмотрелась в зеркало. «Просто вылитая Нинель, — сказала я себе. — Бедняжка, как мне тебя жалко, в тридцатиградусную жару с длинноволосым париком на голове!» Затем я набросила на оголенные плечи черную накидку, стараясь увеличить тем самым объемы своей фигуры, взяла сумку и направилась по нужному адресу.

Дом, в котором жили Вахрушевы, был одноподъездным и элитной планировки. Больше всего меня беспокоило, что в холле могла быть консьержка. Кодовый замок на двери меня волновал меньше, обычно трех попыток мне хватало, чтобы определить нужный набор цифр. Но в этот раз все оказалось гораздо проще. Едва я приблизилась к двери, она открылась и из подъезда вышел мальчик лет двенадцати. Он даже поздоровался со мной, вероятно приняв за Нину Федоровну, и оставил дверь открытой.

Первое препятствие было преодолено, второе — тоже, так как консьержки в подъезде не оказалось. Я стала подниматься пешком, а не на лифте, потому что не могла наверняка угадать, на каком этаже находилась нужная мне квартира. Планировка-то была нестандартной, и если на втором этаже располагалось четыре квартиры, то на третьем — уже две! Сколько их окажется на четвертом, я понятия не имела.

Но пришла к выводу, что подниматься пешком выгодней, даже в целях конспирации. Пока я шла наверх, слышала, как на лифте кто-то спускался и поднимался, но я ни с кем не встретилась.

На седьмом этаже я наконец-то достигла своей цели. Сначала я окинула взглядом металлическую дверь двадцать четвертой квартиры. Мой наметанный глаз определил, что замки не представляют собой особо сложную конструкцию. Но для порядка я сначала нажала на кнопку звонка, едва расслышав его трель сквозь звукоизолирующую дверь. Мне никто не открыл, значит, можно было приступать к подбору ключей. Надо сказать, что содержимое моей сумочки значительно отличалось от содержимого любых других дамских сумочек. Моя косметичка была практически пуста: губная помада одного тона и зеркальце, да и те мне редко бывали нужны. Остальные предметы, лежащие в сумке, могли бы сказать, что я либо «домушница», либо агент спецслужбы, либо частный детектив, что и справедливо.