Заблудший - Владимир Ящерицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось бы, чему можно обучить четырех-пяти летнего ребенка? А вот нате: практически все, чем мы занимались, было подготовкой к жизни шиноби и подавалось в форме игры. Будь то прятки или объяснения, какая из травок, растущих на этом лугу, полезна, а какая — вредна и может принести большой вред если ее взять в рот.
Конечно, ее рассказы слушали не все. Они же ведь все-таки дети. Хотя, нужно признать, что местные взрослели очень и очень рано. Я имею ввиду не физические аспекты, а психические. Нередки были случаи, когда первое убийство врага происходило в возрасте восьми лет, а бывало и раньше. Тут нужно уточнить, что подобное происходило только у клановых детей. Но, тем не менее, когда я понял этот факт — это сильно удивило.
Игра в прятки, в «Лжеца», в пятнашки, начальные приемы обращения с чакрой — этим всем наша воспитательница с упорством достойным сравнения со сталью готовила к Академии и взрослой жизни.
Мне здесь не нравилось ровно до того момента, когда мою голову посетила мысль, что на окружающих можно испытывать клановые техники. Это было просто — я или садился спиной к дереву или вообще ложился на землю чуть в стороне от ребятни и незаметно применял одну из техник «шинтен».
С моей почти абсолютной памятью запомнить клановые свитки до последнего значка и точки не было особой проблемой. А вот задействовать техники было очень проблемно из-за моего невеликого резерва чакры. Тем не менее, доставшийся мне контроль моей чакры был совершенным. Я вообще не имел потерь чакры при создании дзюцу. К счастью, все книги, что я прочитал по этому вопросу, говорили, что при частом использовании моего резерва он будет увеличиваться. По чуть-чуть, но если задаться самоцелью… К сожалению, выжимать абсолютно всю чакру было нельзя — энергосистема местных была накрепко завязана с телом и по достижении девяноста процентов расхода наступала резкая слабость. Если расходовать чакру дальше — можно было потерять сознание и даже умереть.
Самая забавная из прочитанных мной техник были «Шинтен-Буншин» и «Шинран-Энбу». Они были довольно чакрозатратны и всего моего резерва хватало максимум на шесть семь секунд ее воздействия. После — окружающий меня мир резко темнел и я разрывал воздействие. По воздействию эти две техники были похожи, а вот по принципу — они были абсолютно разные. «Шинтен-Буншин» являлась доработанной версией «Шинтеншин» и, в отличии от нее позволяла вытеснять не одно а сразу несколько. Кроме того прямой зрительный контакт был необязателен. К сожалению, у нее остался недостаток оригинальной техники — все повреждения получаемые телами накладывались на мою энергосистему, а так как она была полностью завязана на физическое тело, то… Однажды организовав небольшую драку с помощью «Шитен-Буншин», я, вернувшись в тело, обнаружил его в довольно плачевном состоянии. Слава Богам, ко мне никто не лез и я смог утереть кровь и немного отдышаться и привести себя в порядок.
Но это было лишь раз — я все таки не полный мазохист, что бы начинать драку, используя «Шинтен-Буншин». Для этого вполне походила совсем иная техника — «Шинран-Энбу». Кстати, она и создавалась конкретно для случая, когда требовалось уничтожить противников их же руками.
Это дзюцу не выталкивало чужое сознание, замещая его моим. Нет, оно как бы затуманивало восприятие у людей, попавших под нее. При этом в чужие разумы можно было вбросить самые разные установки — от просто веселых массовых плясок до «королевской битвы» с использованием всего доступного арсенала. Использовалась естественно последняя версия.
Кстати, после первого вброса «Шинран-Энбу» в нашу кагалу, я, взирая на впечатляющие разбитые лица наших мальчишек и похожих на болотных кикимор девчонок, решил более этого не делать, отрабатывая на них лишь «Шинтен-Буншин», которая была намного более затратная. Кстати, последняя пугала нашу воспитательницу до зеленых чертиков. Представьте, она садит нас на землю и начинает рассказывать что-то по географии, навроде «Далеко-далеко за морями-океанами находится страшная-престрашная Деревня Кровавого Тумана…», и тут все дети замолкают и начинают следить за ней, словно голодные питоны за бегающей перед ними белой крысой.
Вот так и получалось, что в группе я тренировал клановые дзюцу, дома — занимался силовой подготовкой, а в своей комнате — псионикой.
Наша группа была очень неоднородной. «Сбор блатных и шайка нищих» — это очень емко описывало детей в ней. Я относился естественно к «блатным». Сейчас поясню.
Дело в том, что на самом деле разграничение общества в Конохе было еще более контрастным, чем казалось на первый взгляд. Естественно, что вершину занимали клановые шиноби — родовые воины-маги, исчисляющие свою родословную десятками имен людей, посвятивших свою жизнь лишь искусству убивать. Эти шиноби обладали самыми разнообразными ярко выраженными способностями. Именно они всегда составляли костяк офицерского состава(чунины, токубецу-джонины, джонины). Далее шли те, кто не мог похвалиться такими родственниками. В своей основе эти шиноби могли похвастать лишь своими родителями либо погибшими за Коноху, либо все еще служившими ей. У них не было клановых техник вообще: все, что они знали — это то, что было общедоступно. Именно эти шиноби, как никто другой понимали всю пропасть между кланами и простыми людьми. Почему? Они просто постоянно контактировали и с теми и с другими.
Но кроме этих двух слоев общества существовал еще один — это люди с развитыми чакроканалами, родившиеся в обычной семье. Как это может быть, спросите вы? Если все, я повторюсь, все, подобные признаки передавались лишь по крови? Ответ прост — местное общество было гораздо более свободным, чем казалось на первый взгляд. Лишь Хьюга и Учихи следили за собой, а вот все остальные ходили «налево и направо» с завидной регулярностью. Последствия всего этого были как говорится «на лице» Конохи: нередко можно было встретить светловолосое семейство в котором, к примеру, было пять обычных детей с цветом волос как у родителей, бегающих друг за другом, и одного мрачноватого черноволосого ребенка, восхищенным взглядом смотрящего на идущих мимо шиноби. Чего далеко ходить — те же самые Узумаки обладали родовым красным цветом волос, а их любвеобильность была легендарна. Как следствие, даже после того как целый клан практически исчез на улицах легко можно было встретить ребенка, конечно, не с чисто-красными волосами, но со всеми градациями горяче-оранжевого и даже тепло-розового. А кроме всего этого, в Конохе был даже целый квартал «терпимости».
Для меня это все не было чем-то удивительным и странным. Я прекрасно понимал, что неся постоянные потери Конохе нужно как-то их восстанавливать. Кланы на это не очень способны: рождаемость у них была довольно низка(в них ведь временами доходило до абсурда: одна семья — один или два ребенка!). Да, кланы были Конохе необходимы — лишь они поставляли шиноби A и S класса, штучный товар способный справиться с его аналогами из других деревень. Однако, две-три подобные машины смерти за поколение — этого крайне мало. Поэтому Каге и крутились как только могли. Дошло даже до того, что семья, отдавшая своего ребенка в шиноби, получала дотации, преференции, субсидии и еще много чего слабо понятного даже для меня. Ну, а фактически даже проститутка, сумевшая родить ребенка от клановца, могла легко выбраться из «низов» куда-нибудь в «серединку».
Время шло очень неспешно. Казалось, что жизнь дала мне, ужасному демону из кошмаров, своеобразный отпуск в залитом мягким светом раю…
Я чувствовал, что это не может длиться вечно и пытался тренироваться по-максимуму.
И вот.
Первым буревестником для меня послужило исчезновение соглядатаев. Целый год они следили за домом, а потом раз — и исчезли.
Спустя пару дней в нашей группе неожиданно появились близнецы — пара девочек, одетых в свободные синие костюмчики и с красно-черными изображениями вееров на спинах. Учиха. Черные ровные волосы у них были собраны в тонкие хвостики, кончики которых были захвачены колокольчиками, которые, как ни странно, не звенели при ходьбе.
При виде их наша группа во главе с воспитательницей выпала не просто в осадок, а камнями погрузилась в придонный ил.
Кто такие Учиха тут знали все — начиная от Хокаге и заканчивая блохами на последней шавке. И если Сенджу уже стали потихоньку забывать, то Учиха только добирали дурной славы. Последнее, что я слышал от отца про них — это то, что этот клан втихую обвиняют в нападении Кьюби на Коноху. Дескать у демона в глазах видели эффект от додзюцу Шаринган, эксклюзивным правом на который имеют лишь Учиха.
Девочки пришли не сами. Их привела аристократичная представительница этого древнего клана, который был теми, кто, на пару с Сенджу, и основал Коноху. Коротко переговорив с воспитательницей и доведя ту этим чуть ли не до экстаза, она оставила близнецов и ушла.