Осколки - Айи Арма

«…ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МИНУТ САМОЛЕТ СОВЕРШИТ ПОСАДКУ В МЕЖДУНАРОДНОМ АЭРОПОРТУ АККРА. ТЕМПЕРАТУРА ВОЗДУХА У ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМЛИ — СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ГРАДУСОВ ПО ФАРЕНГЕЙТУ. ПАССАЖИРОВ ПРОСЯТ ВЕРНУТЬ СПИНКИ КРЕСЕЛ В ВЕРТИКАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, ЗАСТЕГНУТЬ РЕМНИ И ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ВО ВРЕМЯ ПОСАДКИ ОТ КУРЕНИЯ».

Профессиональную мягкость голоса еще смягчали бархатисто-мощные динамики, но пробуждение Баако было тревожным, и тревога не проходила. Он попытался успокоиться и, не вставая с кресла, повернулся к иллюминатору. Поначалу стекло было совершенно черным, но вскоре по нему поплыли светлые подрагивающие точки, которые делались все ярче. Промелькнул красный огонек, отмечающий, вероятно, какую-нибудь высокую башню, потом два голубых, а потом вспыхнул яркий, медленно пульсирующий зеленый луч, и самолет пошел на посадку.

Баако опять дождался, когда выйдут самые нетерпеливые пассажиры, и, взяв с полки пишущую машинку, двинулся к трапу. Немного впереди, за спинами пробиравшихся к выходу людей, мелькала спина Бремпонга, а парик его жены был виден все время. Стюардесса, стоявшая у нижних ступеней трапа, спросила, летит ли он дальше, и, узнав, что нет, попросила у него билет, оторвала талон, прощально улыбнулась и пожелала ему счастливого пути. В нескольких ярдах от самолета остановился аэропортовский автобус, и первые пассажиры уже садились в него. Баако немного удивился, заметив, что Бремпонг, прежде чем влезть в автобус, победно поднял над головой руки, — вокруг никого, кроме пассажиров, не было видно. Но когда автобус остановился у здания аэропорта, Баако все понял: за забором, огораживающим летное поле, Бремпонга ждала большая толпа, и, едва он ступил на землю, раздались крики: «Приехал, вот он!», а чей-то пронзительный голос завопил: «Да здравствует дядюшка ГРХ!» Бремпонг помахал встречающим и скрылся в таможенном зале.

Поджидая, когда привезут багаж, Баако обратил внимание на трех ганцев в добротных костюмах — они держали какие-то бумаги и важно поглядывали на толпу пассажиров. Один из них, увидев Бремпонга, на минуту утратил свою чопорность и приветливо улыбнулся.

— С приездом, акора[6]! — крикнул он. — Тебя встречают?

— Конечно, акора, конечно, — ответил тот.

— А я должен встретить иностранных специалистов.

— Да сопутствует тебе удача, акора.

Приятель Бремпонга направился к группе белых, заранее растягивая губы в дежурной улыбке. Двое других чиновников тоже пошли искать своих подопечных.

Высокий молодой человек в белой рубашке с распахнутым воротом торопливо приблизился к Бремпонгу и его жене.

— А, это ты, Менса, — сказал Бремпонг.

— Простите, сэр, — сказал молодой человек, не вытирая испарины на носу, — я немного опоздал, но меня не пускал полицейский.

— Разве тебе не выписали пропуск? Ты показал ему?

— Так он дорожник, сэр. «Ты, — говорит, — кого встречаешь? Белого?» — «Да нет, — говорю, — ганца». Тогда он презрительно скривился и не пустил.

— Болваны они, эти дорожники. А тебе надо было сказать, что ты встречаешь иностранца.

— Да вот, не сообразил. А потом к нам подошел постовой полицейский, и я показал ему пропуск, и он сказал, что я встречаю большого, очень большого человека. Ну, и меня сразу пропустили.

Бремпонг ухмыльнулся и глянул на жену.

— Остолопы, — процедила она.

— Я распорядился насчет вашего багажа, сэр, — сказал молодой человек. — Вам надо только немного подождать. В зале для прибывающих. Там все ваши родные.

— Ну конечно! — Бремпонг радостно засмеялся. — Пойдем, Джинни. — Миссис Бремпонг отдала пакеты с подарками молодому человеку, и все трое двинулись к выходу. У дверей Бремпонг оглянулся, увидел Баако и покровительственно спросил: — Вас не подвезти?

— Да нет, спасибо, — ответил Баако.

Его багаж прибыл быстрее, чем он ожидал. Когда он подошел к длинному ряду таможенных столов, инспектор заглянул в его раскрытый чемодан и недоуменно спросил:

— У вас что же — одни бумаги?

— Выходит, что так, — ответил Баако, взял свои вещи и вышел из таможни.

Вступив в зал для прибывающих пассажиров, он увидел странную сцену. Трое крепких мужчин в белых джемперах и накидках несли Бремпонга на вытянутых вверх руках. Родственники, окружившие носильщиков плотной толпой, старались пробиться поближе к своему кумиру и выкрикивали радостные приветствия, а самые неистовые даже пели:

— Слава нашему белому человеку! Мы видели, как ты махал нам, белый человек!

— Он опять с нами, наш великий человек!

— Он у нас теперь в точности как белый!

— Совсем как белый!

— И все же он вернулся к нам! Слава богу!

— Слава!

Очень толстая, но моложавая и весьма бойкая женщина врезалась в толпу встречающих и с сатанинской энергией стала пробиваться к Бремпонгу, заглушая своими криками общий ликующий гомон:

— Опустите его! Дайте мне на него посмотреть! Дайте мне обнять моего драгоценного брата! Эй, эй, разойдитесь, пусть он увидит любимую сестру! — Встречающие без сопротивления отступали перед этим бешеным натиском, оглушенные воплями толстухи и ослепленные сиянием многочисленных драгоценностей на ее одежде.

Бремпонга поставили на пол, и толстуха, совершив гигантский скачок, прильнула к долгожданному брату с такой силой, что он пошатнулся и отступил к своим крепышам носильщикам.

— О-о-о, брат мой, — вопила женщина, дергаясь в сладострастных конвульсиях, — ты пришел, ты опять со мной, о любимый брат!

— Ну, успокойся, успокойся, сестричка, — проговорил Бремпонг. Женщина закружилась в слоновьем танце — многоцветное кенте[7] и широченные рукава ее кофты трепыхались, зубы сверкали, ягодицы подрагивали, как две гигантские медузы, из глаз, ненасытно вперявшихся во вновь обретенного брата, текли радостные слезы, и, вытирая их, толстуха вслед за братом выплыла в ночь с криками: «Шампанского! Принесите шампанского!»

Баако нестерпимо хотелось в уборную, и, попросив постового полицейского посмотреть за багажом, он поспешно нырнул в дверь, на которой было написано: «Для мужчин». Полицейский посмотрел на него со злобной досадой, когда он, просто поблагодарив его, взял свой багаж и выбрался через ближайшую дверь на улицу. В поисках стоянки такси он зашагал к люминесцентному мареву, пульсирующему впереди. Но оказалось, что это вовсе не стоянка такси, а светящаяся реклама, вспыхивающая каждые несколько секунд.

ЭКСПРЕСС 555

ЭКСПРЕСС 555

ЭКСПРЕСС 555

Приблизившись, Баако прочитал текст сообщения, зажигающийся одновременно с шапкой рекламы:

СПЕШИТЕ!

ПРИОБЩИТЕСЬ

КО ВСЕМИРНОМУ ПРИЗНАНИЮ.

АРОМАТ, НЕЖНО ЛАСКАЮЩИЙ ОБОНЯНИЕ, —

СИГАРЕТЫ ВЫСШЕГО КЛАССА.

СПЕШИТЕ!

Где-то неподалеку хлопнула пробка, и Баако опять услышал восторженные крики. Потом фары проезжающих автомобилей еще раз осветили радостные лица толпы и радужное трепыхание голубых, зеленых, золотистых, желтых, лиловых и черных кенте.

— Давайте ее сюда! — раздался голос толстой сестры, и бутылка поплыла над головами людей к центру круга. Один из встречающих, явно нарушая торжественность минуты, выкрикнул, что не надо бы, мол, переводить понапрасну такой дорогой напиток. Но толстуха расхохоталась и завопила:

— Эй, кто там ноет, что понапрасну? Да может ли быть что-нибудь важнее, чем омовение ног великого побывавшего?

Баако увидел, как Бремпонг засмеялся, и услышал его небрежную реплику:

— А, чего там дорогого, чепуха!

Его сестра бегемотно подскочила вверх, и ночь прорезал ее торжествующий вопль:

— О-о-о! Вы слышали? Сила! Слава! — Потом под одобрительный гул восхищенной толпы она нагнулась и вылила шампанское на башмаки Бремпонга. Несколько голосов эхом подхватили последние слова сестры «Сила! Слава!», и она зашлась в изнемогающем от счастья смехе, который напомнил Баако надрывный хохот американских негров-южан, предваряющий фестивальную песню «Жаждущий голубь погиб от любви».

— А где же персональная машина? — воскликнул вдруг кто-то с досадливым нетерпением.

— Эй, водитель, подавай машину!

— Водитель! Куда делся водитель?

Встречавший Бремпонга молодой человек выступил вперед и сказал:

— Водитель ждет. На спецавтостоянке.

В ответ толпа негодующе зашумела.

— Он, видите ли, ждет! Великий человек должен куда-то идти. Ох уж эти водители — окончательно обнаглели!

— Эй, водитель! — Несколько человек захлопали в ладоши. — Води-и-и-тель!

Тем временем толпа втянула в себя Баако, и он оказался рядом с Бремпонгом. Тот узнал его.

— Может, вас все-таки подвезти?

— Нет-нет, — сказал Баако. — Спасибо.

— Это кто? — спросила Бремпонга его сестра.