Таинственное излучение - Гарри

К сентиментальным привычкам Азы плакать, смеяться и переживать все давно уже привыкли и даже перестали их считать за отклонение от нормы. Но теперь этой загадочной болезнью, похоже, заболел и Буль. Если бы он был человеком, о нем можно было бы сказать, что он с первого взгляда влюбился в океан. Вода так и манила его! С нетерпением он мечтал о новой встрече с ней.

Но до встречи по расчетам было еще далеко. Не меньше, чем они пролетели до сих пор. Предстояло долететь до экватора, а потом спуститься на тысячи километров к югу.

Теперь они летели безостановочно днем и ночью. Чтобы случайно не столкнуться в темноте с водой, ночью опускали вниз на сто метров якорь. Если блин снижался ниже этого уровня, то по шуму от удара якоря по воде и по замедлению движения можно было об этом догадаться. Тогда немного подключали горелку махокрыла и продолжали полет.

Проблем с горючим для горелки не было. Альф еще в городе соорудил простейший прибор, который разлагал воду (формула воды Н2О) на водород (Н) и кислород (О). Это они проходили на уроках химии еще в пятом классе. Полученный водород и кислород использовали в качестве топлива. Причем очень высококалорийного. А еще говорят, что вода не горит!

Промышленное использование воды в качестве топлива начало на Земле новую энергетическую эпоху, следующую за ядерной. Человечество получило неисчисляемые запасы энергии и могло теперь позволить себе любые проекты.

А ведь начинались исследования воды с очень простого и каверзного вопроса. Почему вода, состоящая из двух легких газов, сама не газ?

Всего этого Альф не знал, а может быть не помнил. Он просто сделал прибор, как их учили в школе. И обеспечил их энергией на все путешествие.

Теоретически лететь без остановки они могли круглосуточно. Все же процедура измерения координат заставляла их время от времени делать остановки. Вот здесь пригодились надувные матрасы и камеры, взятые в свое время в музее на всякий случай.

Десяток камер привязали вокруг корзины. И при опускании на воду она не тонула, а спокойно оставалась на плаву.

Из трех матрасов сделали небольшой плотик. С него Жвачкин, как главный географ, проводил свои астрономические наблюдения и вычисления координат. На пару с ним обычно был Буль, который отвечал за сохранность приборов. Но главной его обязанностью, о которой Жвачкин особенно не распространялся, была охрана и возможное спасение именно его, Жвачкина.

Буля с собой он стал брать после того, как Альф ему рассказал, что глубина океана достигает десяти и больше километров. Когда Жвачкин представил под собой, под своим маленьким плотиком такую водяную пропасть, у него сразу появилось желание подключить к топографическим работам Буля. В один из дней, после очередного измерения, Жвачкин торжественно объявил, что они находятся на самом экваторе Земли. Раньше для него эти слова ничего не значили. Но теперь он с особой важностью вставлял в разговор к месту и не к месту такие выражения как «тропики, зодиакальные созвездия, плоскость эклиптики» и другие.

Буль и Жвачкин предложили отметить старинным обрядом пересечение экватора. Для этого всего–навсего нужен был Нептун и вода.

Воды кругом было хоть отбавляй. А чтобы сыграть бога морей Нептуна, Буль достал со дна морских водорослей и украсил себя соответствующим образом. Заодно ими подкрепился Жвачкин. Не надо забывать, что ему приходилось трижды в день кормить Альфа. Морские водоросли были отличным сырьем для переработки. Они содержали всевозможные химические элементы таблицы Менделеева. После их потребления Жвачкин готов был устраивать Альфу даже конкурсные обеды.

Это на первый взгляд кажется, что в морской воде ничего нет. На самом деле она полна биологической жизни. Достаточно только привести факт, что океан дает Земле до семидесяти процентов кислорода в ее атмосферу. Не зря океан называли колыбелью жизни на планете.

Буль обвесил себя пострашнее водорослями, взял в руки нечто весьма отдаленно напоминающее трезубец бога морей и начал по очереди бросать всех в океан. Правда, предварительно обвязав веревкой. Так состоялось их «крещение». По древним поверьям без такого крещения любое путешествие через экватор было обречено на неудачу.

Теперь впереди была только секретная лаборатория. Еще три–четыре дня и они должны были достигнуть цели. А пока гадали, что же это будет такое. Огромный архипелаг или малюсенький островок? Высокая башня, одиноко торчащая из воды или надувная платформа, подобная их плотику?

Через несколько дней прямо по курсу увидели небольшой остров. Вокруг него простиралась пустынная океанская гладь. Похоже, это было то, что они искали. После стольких дней перелета над водой приземлиться даже на такой клочок суши представляло большую радость.

Но еще до приземления Дормидонту что–то не понравилось в этом острове. Как оказалось, не зря. На нем, похоже, никогда не было никаких строений. Большая каменная бугристая тарелка с чахлой травой. Да и то не везде. Чтобы на таком острове спрятать целую лабораторию — это надо было постараться.

Все походило на то, что они ошиблись. Или, что еще хуже, неправильными были карты. Может именно здесь находился какой–то непонятный СЕКторный ЛАБиринт или СЕКларный ЛАБатер. А может еще что другое.

— Островок пустынный, ничего здесь нет, — уныло протянул Альф.

— Может что и будет через сотню лет, — в тон и рифму согласился с его мнением Жвачкин.

— Сколько не ищи тут — ни одной души, — вздохнула Аза.

— А чего вы ждали от такой глуши? — подвел итог обследования Дормидонт. — Совсем не Happy end, — добавил он же. — It is bad.

Так как производить измерения координат местности из–за висящего в небе солнца было невозможно, решили еще раз подняться вверх. Чтобы получше осмотреть окружающий остров район. Новый подъем ничего утешительного не принес. На десятки километров вокруг острова никакой другой земли не было. Так ни с чем вернулись обратно.

Вечернее измерение координат острова Жвачкин для большей верности проводил вместе с Альфом. Вычисленные координаты не совпадали с координатами лаборатории на карте. Получалось, что то, что они искали, находилось в двадцати километрах от острова прямо на север. Хотя они сегодня пролетали там два раза и ничего не заметили. Что бы это могло значить?

— Остается одно, — решил Альф. — Нужно добраться точно до этой точки. Пусть даже она находится на воде. Там на месте еще раз произведем измерения. А потом будем думать дальше.

На месте предполагаемой лаборатории оказалась ровная океанская гладь. Корзина просто опустилась на воду с зависшим в воздухе блином. Для повторного уточнения координат надо было ждать вечера. Чтобы не терять времени, Буль захотел заняться подводными исследованиями.

Через три часа он принес первые результаты. Для начала они были обнадеживающими. Самое главное — глубины тут оказались небольшими. От десяти до пятидесяти метров. Весь район представлял собой ряд затопленных рифов. Скорее всего, это было обширное возвышение океанского дна, самой высокой точкой которого являлся остров, откуда они прилетели.

Дормидонт даже высказал предположение, что возможно до катастрофы вся эта территория была над поверхностью воды. Тогда сразу становилось понятным, почему они не смогли с воздуха увидеть здание лаборатории.

Буль опять ушел под воду, но на этот раз довольно скоро вернулся.

— Что–то здесь не так, — с сомнением произнес он, появляясь из воды. — Ничего не пойму. Не узнаю рельеф дна, хотя только час назад его осматривал. Похоже, что нас отнесло от первоначального места.

Но ветра не было. Не было и волн. Корзина неподвижно лежала на воде. Оставалось предположить наличие здесь какого–нибудь неизвестного им течения.

Дело в том, что самые большие реки существуют не на суше, а, как ни странно, в океанах. Эти океанские реки называются течениями. Самое известное из них — Гольфстрим, которое начинается от Америки, а затем доходит до Европы и омывает всю ее северную часть. Это течение теплое и поэтому на севере Европы бывает часто гораздо теплее, чем в ее середине, находящейся на более южных широтах.

Течения бывают теплые и холодные, быстрые и медленные. Массы воды, которые они переносят, в десятки и сотни раз превышают объемы вод самых больших рек Земли. Да и по протяженности они также значительно длиннее. Возможно, одно из таких течений присутствует тут и относит их в сторону.

Как только появилось предположение, сразу нашлось и решение. Для Буля дать его было не проблема. В своем городе он этим уже занимался.

— Надо ставить сигнальные буи, — решил он.

Здесь им пригодились, казавшиеся вначале ненужными, многочисленные воздушные шарики. Они имели всевозможные цвета, что позволяло делать различные отметки. Например, отметить уже проверенные места, требующие уточнения зоны поиска, места остановки и другие ситуации. Особенно важно было точно зафиксировать точку координат, которую они собирались вечером уточнить.