Божья коровка-2 - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно напишу, – Борис пожал плечами. – И без того б не отказал. Вы ветеран войны.
– Там в очереди тоже ветераны, – сообщил защитник. – Разумеется, я попрошу у вас ходатайство, когда покончим с этим делом и вы выйдете на свободу.
– У нас получится? – спросил Борис.
– Понимаю, сомневаетесь, – улыбнулся Коган. – Против нас играют большие люди. Фамилии произносить не нужно! – упредил Бориса. – Тем более в суде. Но у нас есть преимущество. Закон вы не нарушили, а они пытаются. В таких делах опасаются огласки, а мы ее им обеспечим. Да так, что вздрогнут! – Коган сжал кулак. – Ладно, при Сталине беззаконие творили, но чтоб сейчас? Состряпать обвинение на ровном месте? Посадить в тюрьму Героя? Обнаглели. Окоротим. В те непростые времена людей мы тоже защищали – и вполне успешно: им выносили оправдательные приговоры. Сейчас тем более добьемся. Для начала расскажите мне подробно, как было дело...
Когда Борис умолк – Коган слушал, помечая что-то у себя в тетради, затем спросил:
– Вы о своих наградах милиционерам сообщили?
– Они не спрашивали, – Борис развел руками. Почему сам им не сказал? Менты бы не поверили. В ответ на просьбу привезти удостоверения только б похихикали. В их глазах он более чем клоп – мелкий и вонючий. Скоты в погонах…
– И не нужно говорить, – сказал защитник. – Пусть будет им сюрпризом. О том, что вы инвалид, следователь в курсе?
– Нет.
– Замечательно! – Коган радостно потер ладонями. – Теперь я попрошу вас встать и снять рубашку.
Борис послушался.
– Досталось вам, – вздохнул защитник, разглядев отметины на теле подзащитного. – Война… Одевайтесь. Когда осматривали вас в СИЗО, шрамы в карточку внесли?
– Наверное. Врач вопросы задавал: откуда у меня, и где их получил.
– А следствие не озаботилось на карточку взглянуть, – хмыкнул Коган. – Им же хуже. Значит так, Борис Михайлович. Понадобятся ваши документы на награды, еще – об инвалидности, свидетельства на изобретения. Где они?
– В квартире, в шкафу на верхней полке. Ключи у Валентины Алексеевны, она директор гастронома.
– В милиции их нет?
– Не брал с собой, – Борис впервые за беседу улыбнулся. – Подозревал, что могут задержать, и не хотел, чтоб шарили в квартире. Дознаватель, кстати, очень злился, когда ключей при личном обыске не оказалось. Наверное, собирался привести супругу, чтоб показать квартирку, которую намерился отжать.
– Ну, это меньшее из зол, – заметил Коган. – Могли и документы-то прибрать. С них бы сталось.
– Отморозки, – сказал Борис.
– Интересное словечко, – улыбнулся Коган. – Запомню. Но поступили вы предусмотрительно. Валентина Алексеевна даст мне ключи?
– Я напишу записку.
Забрав ее, Коган встал со стула и протянул Борису руку. Он ее пожал.
– Прощаюсь до суда, – сказал защитник. – Он будет скоро. Свидания мне больше не дадут. Я отыщу свидетелей – настоящих, а не тех, что в деле, и заявлю ходатайство в суде, чтоб их допросили. Потерпите, ждать недолго…
***
Выйдя из СИЗО, адвокат подошел к ждавшему его такси. Водителя он попросил подъехать через два часа, и тот послушался: Когана он знал давно и работал с ним охотно – адвокат хорошо платил. Защитник попросил отвезти его улицу Седых, где зашел в гастроном и обратился к продавщице с просьбой отвести его к директору. Представился ей и сообщил:
– Я виделся с Коровкой, только от него.
– Как он? – взволнованно спросила Алексеевна.
– Бодр и крепок духом, – ответил Коган. – Не переживайте – он боец. В войне с китайцами не дрогнул, а здесь – тем более. Мы победим, но, если вы поможете.
– Что нужно делать?
– Потребуется коллективное письмо, вернее, телеграмма. К ней больше уважения.
– В Центральный комитет?
– Что вы? – закрутил головой Коган. – Спустят на горком, а там… Вы понимаете. В редакцию газеты.
– «Правды»?
– Нет, – ответил Коган. – Партийная газета, и результат случится тот же. В «Известия» отправим. Там журналисты посмелее.
– Они пришлют корреспондента?
– Вполне возможно – случай исключительный. Под судом по сфальсифицированному делу – Герой Советского Союза, защитник острова Даманский. Но если не пришлют, то на контроль поставят и в Минск об этом сообщат. А здесь задумаются. Никому не хочется получить по шапке за неправосудный приговор. Я продиктую текст.
Директор взяла ручку и бумагу.
– Подписывать людей не заставляйте, – заметил адвокат, когда она закончила. – Пусть будет меньше, но чтоб потом не отказались. Ведь будут разбираться. Фамилия и инициалы, подпись. Все это тоже в тексте телеграммы. Недешево вам встанет, но я дам денег.
– Не обижайте! – отказалась Алексеевна. – Чтобы мы Борису пожалели? Его тут любят, им гордятся. Наш грузчик стал Героем! И человек он замечательный.
– Расскажете об этом на суде. Я заявлю вас как свидетеля. Борис ведь рассказал вам о случившемся еще до задержания? О дознавателе, который приходил к нему?
– Расскажу! – подтвердила Алексеевна.
– На заседании суда зал должен быть забит людьми. Сумеете организовать?
– Не сомневайтесь. Выходная смена будет вся.
– Последнее. Мне нужно взять в квартире у Коровки документы для суда, его награды. Вот записка от Бориса.
Алексеевна прочла ее и достала из ящика стола ключи.
– Идемте!..
[1] Имеется в виду ст. 200 УПК БССР, предусматривавшая ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела перед направлением дела прокурору и далее в суд, финальная часть предварительного расследования. В современном уголовном процессе РБ и РФ производится по схожим правилам.
Глава 4
4.
«…На войне я был трижды ранен, и все три раза смертельно. Уважаемый редактор, сделайте меня инвалидом!..»
Ольга хмыкнула, взяла типографский бланк и стала заполнять его четким девичьим почерком. В исполком города Саранска. Направляем вам для реагирования письмо гражданина… Просим разобраться и о принятых мерах сообщить автору и редакции…
