Бутлегер. Книга вторая - Павел Барчук

в чертах лица, но и во всем его теле, двигался он легко, почти бесшумно. На мужике была простая рабочая одежда, но по тому, как замирали работяги, когда он проходил мимо, становилось ясно — здесь этот тип за главного.

— Джованни? — Спросил мужик сходу. Его голос был низким, хриплым, без единой нотки интереса или радушия.

— Я.

— А это что за рыжая моль? — он кивнул на Патрика.

— Мой напарник. Патрик.

Рикки — а это несомненно был тот, к кому нас отправил спичечный грызун — оценивающе посмотрел на ирландца.

— Дон Массерия сказал, что ты будешь таскать с собой этого… пэди. Не могу сказать, будто меня радует данный факт. Моего брательника убили около двух месяцев назад эти ублюдки из «Белой руки». Сначала прострелили ему обе ноги, потом сломали пальцы, потом запястья, потом…Ну ты понял. И только спустя пару часов пустили пулю в затылок. Так что… — Рикки снова окинул Патрика мрачным взглядом, — Не люблю ирландцев. Но решение дона не обсуждается. А он велел пристроить к делу вас обоих. Вам нужно запомнить одно. На моем складе я устанавливаю свои правила. Понятно? Ты делаешь, что я говорю. Он, — Рикки ткнул пальцем в грудь Патрику, — делает, что скажешь ты. И если он накосячит, отвечать будешь тоже ты. Головой. Вопросы?

Рикки говорил негромко, но каждое слово било точно в цель, оставляя ощущение тяжести и угрозы. За простоватой внешностью этого человека скрывалось нечто опасное. И в данном случае, пожалуй, его принадлежность к мафии была действительно видна невооруженным взглядом.

Рикки — это не придурок Томазино, не напыщенный болван типа Салли. Рикки — настоящий гангстер. Из разряда тех, кто не пускает слова на ветер, но с удовольствием пустит пулю в того, кто встанет на его пути. Думаю, он не простой «солдат». Я бы скорее предположил, что Рикки — «капо».

А тот факт, что он работает едва ли не на равне с парнями, которые грузят, разгружаю и разбирают товар — вызывает лишь уважение.

— Вопросов нет, — четко ответил я.

— Хорошо. — Рикки развернулся и пошел вглубь склада. Нас никто не звал, но мы с Патриком двинулись следом.

Буквально через несколько десятков метров, я увидел в противоположной стороне от входа, через который явились мы, еще одни ворота, ведущие из складского помещения на улицу. Створки оказались открыты, за ними прекрасно можно было рассмотреть жилые дома, видневшиеся вдалеке, и тачку, которая стояла прямо у входа.

— Ваша машина. — Рикки указал на простенький, но крепко сбитый автомобиль с откидным верхом и четырьмя дверьми. — Бак заправлен. Масло проверено. Внутри лежит маршрутный лист и список точек. Берите ящики, помеченные зеленым. По одному на каждую точку. Не путать.

— Ого…Dodge Brothers Tourer…– Протянул Патрик восхищенным голосом. — Это что… Правда наша машина? Джонни… С ума сойти, у нас будет свой автомобиль!

Рикки восторга ирландца не оценил. Он посмотрел на него с таким видом, будто Патрик сейчас сказал что-то неприличное о родне Рикки в общем и о его маме в частности, затем снова переключился на меня. Видимо, ирландцев он и правда на дух не выносит.

— Надеюсь, кто-то из вас умеет водить? — Наш новый босс, дождавшись от меня подтверждения, кивнул в сторону тачки. — Посмотри, оцени.

Он принципиально говорил так, будто я нахожусь тут один.

Я заглянул в кузов. Там, на месте заднего сиденья, стояли аккуратные деревянные ящики, с нарисованными зелеными крестами. Пять штук. Сбоку на каждом имелась итальянская надпись: «Olio d’oliva. Fragile».

— Масло оливковое? — не удержался Патрик. — А я, думал, мы снова будем возить алкоголь. Или это и есть виски?

Я мысленно попрощался с другом. Потому что, как только он произнес свою совершенно идиотскую речь, Рикки, наконец, его «заметил». И, по-моему, единственная эмоция, которую босс испытывал к своему новому подчинённому — желание свернуть ему шею. И уже не только за ирландскую кровь.

— Ты что, совсем дурак? — спросил Рикки почти шепотом. — Запомни, это — оливковое масло. Высший сорт. Сицилийское. Для уважаемых ресторанов. И никакого упоминания алкоголя! Ты везешь оливковое масло. Ты его разгружаешь. Ты берешь конверт. Ты уезжаешь. Ты ничего не видел, не слышал и не пробовал на язык. Понял, сын Эрин?

Патрик, который и сам уже понял, что ляпнул лишнего, кивнул.

— А если копы остановят? — поинтересовался я.

Рикки впервые посмотрел на меня без откровенного презрения. В его взгляде мелькнуло что-то вроде профессиональной оценки.

— Если остановят, ты показываешь наклейку на лобовом стекле. — Он указал на едва заметный значок с надписью «Masseriy Co. Import». — Это импортная контора дона Массерии. Легальная. У них все бумаги в порядке. Потом открываешь ящик и показываешь бутылки с оливковым маслом. Но ни в коем случае не позволяешь фараонам лапать товар руками. Он с секретом.

Рикки подошел к одному из ящиков, нашел незаметную защелку сбоку, нажал — и дно ящика отъехало в сторону. Под ним аккуратно, в специальных гнездах, лежали шесть бутылок виски. Судя по этикеткам, охренительно дорогих бутылок.

— Понятно, — я был искренне впечатлен. Для 1925 года — это, можно сказать, высокотехнологичный уровень контрабанды. В голову сразу же полезли мысли о более эффективных методах: магнитные крепления, дистанционные замки, распределение партий… Я поймал себя на том, что мысленно оптимизирую мафиозную схему доставки, и едва сдержал улыбку. Макса Соколова ничего не исправит. Даже смерть.

— Ну раз все понятно, тогда не задерживайтесь. Первая точка — парикмахерская «Тони» на Малберри-стрит. Последняя — ресторан «Виктория» на Хаустон. К шести вечера вы должны вернуться назад. С пустыми ящиками и полными конвертами.

Мы с Патриком с энергичным рвением занялись работой. Для начала — догрузили товар. К тем ящикам, что уже лежали в машине, добавилось еще четыре. Судя по всему, нам предстоит возить товар в места, где ценится дорогое бухло. Где ставку делают ее на количество, а на качество. Поэтому и транспорт нормальный, не старая кобыла, не телега с мусором и не вонючая рыба.

Рикки молча наблюдал за нами, облокотившись о стену. Когда мы затворили заднюю дверцу, он бросил мне связку ключей.

— Не подведи, Скализе. За тобой пристально следят.

Я кивнул, сделав вид, что не понял намека. Хотя намек, ясное дело, был. И весьма немаленький. Рикки назвал мою фамилию. Он знает, кто я. Он откровенно мне