Политические партии - Морис Дюверже

Что касается социалистических партий, то существует еще более сильное искушение объяснить их непрямую структуру доктринальными соображениями. Возьмите марксистскую концепцию партии — носителя классовой политики. Разве не укладывается в это определение самым точным образом структура лейбористской партии? Но тот неоспоримый факт, что как раз лейбористы менее всех других социалистических партий связаны с учением Маркса, заставляет нас отказаться от такого объяснения. Непрямая структура, как правило, свойственна социалистическим партиям Скандинавии, где марксистская доктрина не играет заметной роли, тогда как латиноязычные партии (в особенности СФИО), где идеологические предпочтения доминируют, организованы по принципу прямого членства. Без сомнения, этому нужно дать прямо противоположное объяснение: структура лейбористской и подобных ей партий обусловлена их прагматической ориентацией; они стремятся к реформистской деятельности и мало озабочены доктринальными проблемами. А вот прямая политическая структура СФИО и подобных ей партий действительно не может быть объяснена вне теоретических соображений. На самом деле не марксизм привел к профсоюзной структуре, а профсоюзная структура, спонтанно сложившись под влиянием реальных обстоятельств, отвергла марксизм, отдан предпочтение повседневным эффективным реформам, а не вечной озабоченности планами глобального переустройства общества. Куда больше, чем любые доктрины, на выбор непрямой структуры безусловно влияет национальный характер. Партии этого типа почти не встречаются в латиноязычных странах — только в скандинавских, англосаксонских, германских. В Бельгии, где обе главные партии в определенный период своей истории одновременно приняли непрямую организацию, она все же кажется более сильной во Фландрии, чем в Валлонии: не сказалось ли здесь влияние того мощного корпоративного инстинкта, немало следов которого можно обнаружить в истории фламандцев? Не меньшую роль играет, по-видимому, и избирательная система. Так, мы видим, что отсутствие всеобщего избирательного права, тормозя развитие социалистических партий в пользу профсоюзов и кооперативов, явно способствовало воздействию последних на структуру первых. А с другой стороны, голосование по партийным спискам, быть может, закрепило в Бельгии и Австрии федеративную организацию католических партий на базе штатов и бундов, позволяя каждому из них выбирать из общего списка тех, кого они сами туда делегировали; система же одномандатных округов повсюду вынуждала эти ветви партий объединяться вокруг единственного кандидата и тем побуждала к взаимному слиянию. К сожалению, все эти объяснения остаются фрагментарными, поверхностными и довольно гипотетическими.

Продолжим наш анализ, ограничившись только социалистическими партиями. В начале века имела место довольно острая борьба между лейбористскими партиями (с непрямой структурой) и собственно социалистическими (с прямой структурой). Часто оба типа сосуществовали в рамках одной и той же страны (например, в Австралии, Новой Зеландии, Бельгии, Англии): но социалистические партии обычно кончали тем, что исчезали, уступая место лейбористским. К тому же чисто социалистические партии с прямой структурой зарождались сами по себе, а имеющиеся профсоюзы сохраняли автономность, поддерживая политические действия извне. Непрямая структура представляется здесь результатом того, что развитие профсоюзов предшествовало появлению партий; обратная ситуация, напротив, порождала прямую структуру. В конце XIX — начале XX века в некоторых странах в силу отсутствия всеобщего избирательного права (Бельгия и скандинавские государства) или особых условий избирательной борьбы (двухпартийная система в Англии) парламентское представительство пролетариата и его электоральное воздействие были совершенно невозможны, разве что на локальном уровне. Как следствие рабочее движение сперва развивалось на профессиональной почве, в форме профсоюзов или кооперативов, которые превратились в мощную и организованную силу еще до возникновения социалистических партий. Когда политическое развитие и избирательная реформа создали условия для появления социалистических партий, уже существовавшая профессиональная организация представляла для них готовую форму и вместе с тем- солидную опору; отсюда и тяготение к непрямой структуре. В этом убеждает пример Англии, где профсоюзы достигли значительной мощи к концу XIX века: в 1895 г. они насчитывали 1 500 000 членов, объединяя пятую часть всех взрослых рабочих. В это же самое время Независимая партия труда, основанная Кейр-Гарди, собирала на выборах лишь 45 000 голосов и благодаря двухпартийной системе не имела ни одного места в парламенте. Одна только профсоюзная организация могла в этих условиях создать мощную политическую партию, способную занять место между двумя политическими гигантами — либералами и консерваторами.

В Швеции и Бельгии отсутствие всеобщего избирательного права препятствовало политическому самовыражению рабочего класса с помощью партии. И, напротив, профсоюзная и кооперативная деятельность позволяла улучшать жизненные условия рабочих. Отсюда — развитость профсоюзов в Швеции и кооперативов- в Бельгии. В обеих странах в политической борьбе за всеобщее избирательное право использовалось профсоюзное оружие: забастовка (всеобщие забастовки 1891 и 1893 г. в Бельгии; 1902 и 1908 г. — в Швеции). Социалистическая партия естественно была вынуждена складываться на базе уже имеющихся классовых организаций и принять непрямую форму. Мы говорили выше о структуре рабочей партии Бельгии, базирующейся на кооперативах; в Швеции профсоюзы в 1898 г. приняли решение относительно обязательного присоединения к социал-демократической партии, что и придало ей характер, аналогичный партии лейбористов. Однако решение о необходимости специального заявления о вступлении, принятое в 1908 г., привело к тому, что численность партии упала со 112 000 до 60 000 (система contracting out установилась здесь только после этого).

Во Франции, напротив, всеобщее избирательное право позволяло рабочему классу участвовать в политической жизни в то время, когда развитие профсоюзного движения сдерживалось разного рода барьерами (законодательного и иного порядка), порожденными воспоминаниями о Коммуне. Рабочая партия была создана Жюлем Гедом в 1879 г.; Всеобщая конфедерация труда — только в 1902 г.: синдикалистская структура партии была попросту невозможна, потому что ее организация предшествовала возникновению профсоюзов. Когда же профсоюз появился, он оказался перед лицом уже могущественной к тому времени социалистической партии, которую он считал слишком парламентской, слишком доктринерской и слишком «буржуазной», но с которой он не мог соперничать, разве чти рискуя расколоть рабочий класс. Все это естественно ориентировало новую организацию на чисто профессиональную деятельность. В других странах, например, в Германии, партия достигла такой степени развития по сравнению с профсоюзами, что те приняли характер явно подчиненный, превратившись чуть ли не в инструмент партии. В Англии положение обратное: здесь партия выступает орудием профсоюзов. В Бельгии ситуация была почти такой же до 1945 г.: профсоюзы развивались в рамках партии как своего рода придаточный организм, а кооперативы послужили первым базовым элементом непрямой структуры.

Было бы заманчиво обобщить эти наблюдения и дать принципиальную социологическую схему: если профсоюзы и кооперативы родились раньше социалистической партии, для нее естественной была тенденция организовываться в их рамках, на базе непрямого участия; и, напротив, если партия была старше профсоюзов, она возникала классическим путем прямой структуры, а складывающиеся профсоюзы тяготели либо к автономии, либо к подчинению партии — в зависимости от ее мощи в момент их появления. Однако придавать этому выводу форму абсолютного социологического закона было бы неверно. Если же рассматривать его как выражение общей тенденции, способной при взаимодействии со многими другими факторами смягчать или подавлять их действие, он выглядит вполне приемлемым в качестве объяснительного принципа.

II. Базовые элементы

Партия — это не просто общность, но совокупность общностей, множество рассеянных по стране малых объединений (секций, комитетов, местных ассоциаций, etc.), связанных координационными институтами. Термин «базовые элементы» и означает эти исходные составные клетки партийного организма. Противоположность прямых и непрямых партий характеризует горизонтальный срез; понятие базового элемента — срез вертикальный. Каждое из корпоративных или профессиональных объединений, составляющих непрямую партию, само представляет собой совокупность базовых элементов: профсоюзов, кооперативов, крестьянских союзов, локальных лиг средних классов и т. д.; сами по себе они не имеют политического характера, а партия сверху донизу выглядит всего лишь их агломерацией. С другой стороны, не будем смешивать базовые элементы — эти материнские клетки партии, и так называемые придаточные организмы — институты, которые тяготеют к ней, существуют, так сказать, в ее силовом поле, и созданы либо для объединения сочувствующих, либо для усиления связей со своими собственными членами (молодежные движения, женские организации, спортивные лиги, культурные учреждения и т. д.). К тому же не всегда легко установить различие между ними и профессиональными и корпоративными общностями, союз которых образует непрямые партии: профсоюзы, например, выступают то как придаточные организмы (прямой партии), то как одна из ветвей самой партии (непрямой). И только всесторонний анализ партийной структуры в каждом конкретном случае позволяет дать правильную оценку.