Лекарь безумной королевы + Бонус (СИ) - Пилипенко Мария

-- Я сам его готовил.

-- Тогда пейте, -- и она завораживающе улыбнулась, протянув ему бокал с гранатовым соком.

Дело в том, что все блюда, предназначенные для стола королевы, под присмотром ее охраны пробовал лично главный повар. И только сок, приготовленный лекарем, остался непроверенным.

-- Не доверяете мне? -- Лестер взял бокал и, не торопясь, выпил напиток. Полностью. Впервые ему так открыто не доверяли. Было обидно.

-- Ну что вы, я всем бесконечно доверяю в этом гостеприимном замке.

Королева продолжила завтракать, время от времени бросая на своего нового лекаря испытывающие взгляды. Она доела кашу и поманила слугу, который прислуживал ей.

-- Подойди сюда, солнце мое. Встань на колени.

Мальчик безропотно повиновался, не сводя с королевы преданных глаз. Она погладила его светлые волосы и заглянула ему в глаза.

-- Неправда ли, он похож на ангела?

И королева положила мальчику в рот ягодку земляники.

Лестер, молча наблюдавший эту странную на его взгляд сцену, перевел взгляд на Фалину. Та вдруг покраснела, отвернулась и уставилась на клочок неба, видневшийся в окошке.

-- Разрешите откланяться, ваше величество? Я вижу, вы себя неплохо чувствуете.

-- Конечно, господин Лестер.

Мужчина вышел в соседнюю комнату и задумался.

Фалина выскочила вслед за ним так стремительно, что чуть не наскочила на него, но тут же поспешно отошла к своему столику и стала что-то усердно искать в молитвеннике. Лестер с подозрением скользнул по ней взглядом и уже практически отвернулся, когда краем глаза заметил, что девушка быстро прижала пальцы правой руки к губам, а затем ко лбу.

Он прекрасно знал этот жест. Жест защиты от темных сил, искушения или греха. В детстве они с друзьями частенько просили этим жестом защиты у Богов, когда им на пути попадался старый смотритель маяка. Патлатый, одноногий, вечно пьяный и злой. С визгом мальчишки бросались врассыпную, едва только заметив слугу дьявола на своем пути. И вот теперь тем же жестом женщина защищается и от него, оказавшись с ним в одной комнате наедине. Прекрасно. Дожил, называется!

Мужчина резко повернулся к даме в черном и спросил:

-- Вы это сейчас зачем сделали?

Та испуганно убрала руку за спину, словно ее поймали за чем-то неприличным.

-- Что я сделала? – пролепетала девушка, отводя глаза в сторону.

-- Вот это… - Лестер повторил жест, -- точно я черт из табакерки!

-- Я… просто… -- невероятным усилием воли Фалина посмотрела ему в лицо и тут же залилась румянцем, превозмогая свою застенчивость, -- я хотела извиниться перед вами. Я вчера ударила вас. Я была не права, вы этого не заслужили.

Голос ее становился все тише, под конец был едва различим.

Лестер даже удивился. Вчера дама выглядела в разы храбрее, а сегодня едва шепчет и краснеет, словно девчонка. А уж самой, простите, под тридцатник!

-- Что, совесть замучила? -- необдуманно строго ляпнул он и тут же пожалел о сказанном, ибо девушка низко опустила голову и прикрыла лицо ладонью.

-- Вы что это? Уж не плакать ли вздумали?! – мужчина тщетно попытался заглянуть ей в лицо, -- что за глупости в самом деле! Прекратите немедленно! Послушайте… мне было совершенно не больно!

Но Фалина уже взяла себя в руки и убрала пальцы от покрасневшего лица.

-- Я вовсе не плачу. Не воображайте себе всяких небылиц.

-- Я и не воображаю, -- пожал он плечами. Наверное, ему и правда показалось.

Лестер отошел от девушки, которую пару мгновений назад готов был утешать, и машинально поправил волосы, прикрывающие шрамы на щеке. Одернул камзол и сменил тему.

-- Госпожа Фалина, сколько мужчин находится в близком окружении королевы? Господин Эмиль Рендал, друг детства. Это раз. Юный слуга с лицом ангела, это два. Исповедник – три. Я кого-то упустил?

-- Герцог Берганса, -- добавила машинально Фалина.

-- Спасибо, очень ценное дополнение к моему списку, -- ухмыльнулся Лестер, -- что ж, я, пожалуй, пойду.

Лекарь вышел от королевы и решительно направился в покои Герцога Берганса.

«Только я умею, побывав на двух завтраках, остаться голодным», -- думал про себя Лестер. Ведь завтрак в его комнату никто и не подумал подать. Его немного знобило, он чувствовал себя больным.

Герцог принял его сразу.

-- Что-то узнали? – его светлость сразу начал с главного.

-- В близком окружении королевы всего трое мужчин. Эмиль Рендалл, исповедник и стольник. И каждый мог стать виновником деликатного положения. Большего, к сожалению, мне не удалось узнать. А теперь, Ваша светлость, разрешите мне покинуть замок. Здоровью королевы ничего не угрожает, а у меня неотложные дела.

-- Список всех мужчин, кто видится с королевой, мои люди и так предоставили мне. Я же надеюсь узнать от вас некоторые важные подробности. Вы ведь так близки к королеве! Завоюйте ее расположение. В конце концов подслушайте! Выведайте у Фалины… Делайте что-нибудь! И вы не покинете замок, пока не прибудет новый лекарь, не надейтесь!

С губ лекаря едва не сорвалось: «Так я и знал!»

Но герцог не дал ему уйти в свои невеселые мысли.

-- Кстати, господин лекарь, вы не могли бы осмотреть тело покойной госпожи Аман? Возможно, вам удастся обнаружить следы насильственной смерти, хотя я думаю, что это была простая случайность.

-- Разумеется, вскрытие мне не разрешат* провести?

-- Разумеется.

------------

*Вскрытие трупов считалось в средние века грехом. Даже учась хирургии, студенты познавали все чисто теоретически, производя вскрытие не более одного раза в год, и присутствовали на вскрытии чуть ли не всем университетом.

-------------

Глава 9. Отец и дочь

После завтрака леди Вайолет собиралась повидать отца. И по мере того, как графиня приближалась к его кабинету, холодная напряжённость, сковавшая ее после встречи с капитаном, постепенно исчезла, черты лица разгладились, а губы тронула мечтательная улыбка.

Вайолет боготворила отца. В своей жизни она знала много образованных и достойных людей, но никого равного своему отцу так и не встретила. Благородство, верность и честь были для него не пустыми словами.

Рядом с ним она расцветала и вдохновлялась, становилась собой. Нет, становилась лучше себя! Однако, хоть девушка и ловила каждое его слово, это вовсе не означало, что она слепо повиновалась. Наоборот, у нее всегда было свое мнение, свой взгляд на вещи, и отцу с такой самостоятельной дочерью часто было очень непросто.

-- Доброе утро, отец.

-- Доброе. Прекрасно выглядишь, дорогая.

Канцлер едва сдержал улыбку, когда девушка мимолётно коснулась его плеча, усаживаясь в пододвинутое для нее кресло. Вайолет была единственным ребенком канцлера и его единственной слабостью. Умная, прекрасно образованная, смелая, сказочно красивая. Он настолько гордился ею, что даже не мечтал о сыне. Тем более, что сыновья придворных, которых он знал, слишком часто разочаровывали своих отцов. Избалованные и изнеженные, многие из них не обладали и половиной добродетелей, имеющихся у его дочери. Одни были лживы, другие глупы и из рук вон плохо учились, а третьи мечтали только о развлечениях и наследстве.

Но, как оказалось, и у его прекрасной Вайолет тоже не все безупречно. И им сегодня предстоял непростой разговор.

Солнечный луч, случайно попавший в полумрак кабинета, горел ярким пятном на полу. Отражался в стеклянных створка книжных шкафов, только-только входивших в моду на континенте. Тихо потрескивал камин.

Вайолет любила отцовский кабинет. Сюда она могла войти в любое время дня и ночи без доклада. Потому что об искренней привязанности между отцом и дочерью знал в этом замке каждый.

Конрад задумался, засмотревшись на солнечный луч.

-- О чем ты хотел со мной поговорить, отец?

-- Дорогая, что бы ты сказала, если бы маркиз Дюрфе попросил у меня твоей руки?