Точка разлома - Андрей Ливадный

Эволюция скоргов протекала стремительно, колонии наномашин, аккумулируя опыт борьбы за выживание, порождали все новые и новые виды механических существ, используя их в качестве носителей. Эволюционная борьба техноса набирала обороты – даже бывалым сталкерам теперь приходилось туго, что же говорить о новичках, которые слетались, как мотыльки на свет, наивно полагаясь на защиту ультрасовременной экипировки. По их мнению, пара вылазок в границы аномальных пространств – не такой уж большой риск по сравнению с теми суммами, что обещали перекупщики за каждый техноартефакт, вынесенный за границы Барьера.

Увы, по-настоящему везло одному «мотыльку» из тысячи. Судьбе остальных позавидовать сложно. Случайное повреждение экипировки, инфицирование скоргами, а дальше либо в сталкеры, либо в ряды нежити. Чаще всего – последнее, ибо мнемотехников, способных реально помочь инфицированному бедолаге, можно было в буквальном смысле сосчитать по пальцам.

Монгол, пристально наблюдая за внезапно появившейся на сцене событий группой сталтехов, не испытывал к новорожденным исчадиям техноса ни сострадания, ни ненависти.

Их привлек очаг энергетической активности, образовавшийся в результате остервенелой схватки между военными, фанатиками Пламенного Креста и остатками отряда «диких старателей».

Издали сталтехов легко спутать с людьми. Недавно инфицированные, они еще не превратились в окончательные «изделия техноса», их плоть, покрытая ртутными язвами, пронизанная сложным плетением серебристых нитей (из которых вскоре сформируются механические мускулы), еще не отмерла, организм продолжал жить, хотя уже не мог бороться с перестраивающими его нанороботами.

В такой стадии сталтехи особенно опасны. Монгол знал, что человеческий мозг погибает не сразу, он продолжает руководить поведением сталтеха, пока не будет полностью сформирована «управляющая» колония наномашин.

Судьбе инфицированного скоргами человека не позавидуешь.

Плоть отмирает медленно, трансформация биологического носителя в исчадие техноса протекает мучительно, в этот период большинство сталтехов сбиваются в группы, ими еще руководят проблески прошлых, сугубо человеческих мотиваций, но мышление уже непоправимо искажено сумеречным состоянием рассудка, а любой порыв выливается в крайне агрессивное поведение по отношению ко всем, в том числе и к своим товарищам по несчастью.

Нередко случалось, что развитие колонии скоргов, захватившей человека в качестве носителя, останавливалось при так называемом «вторичном инфицировании», когда несколько агломераций «диких» наномашин вступали в схватку друг с другом за обладание носителем. Как правило, результатом беспощадной борьбы становились мумифицированные останки с частично металлизированными костями скелета и фрагментарно сформированными сервомускулами, иногда встречающиеся в руинах.

За подобные «артефакты» перекупщики предлагали немалые суммы, чем еще больше осложняли ситуацию, вовлекая в смертельный бизнес все новые и новые отряды охотников за «легкими деньгами».

Размышления на тему превратностей сталкерских судеб не мешали Монголу целиться.

Пока боевики секты и военные, на минуту забыв о смертельных противоречиях, поливали противника шквалом очередей из разнокалиберного оружия, он, понимая суть происходящего, упорно следил за единственной фигурой, представляющей первостепенную опасность: его интересовал старый, давно сформировавшийся сталтех, так называемый «пастух».

«Пути техноса неисповедимы», – гласит еще одна, перефразированная в отчужденных пространствах поговорка.

На самом деле всё имеет причину и следствие. Говорят, что эволюцию скоргов пытается взять под контроль некая сила, базирующаяся в неизведанных глубинах пространственно-временной аномалии, получившей среди сталкеров короткое и емкое название – Узел.

Монгол был склонен верить, но не слухам, а фактам.

Он на собственной шкуре испытал, что такое организованные полчища техноса. Многие утверждали, что армиями исчадий руководит некая мифическая группа ученых, сумевших взломать основные коды управления, но Монгол лишь мысленно усмехался в ответ. В силу обстоятельств он был одним из немногих, кто знал – механизмы разных мастей действительно подчинялись приказам, поступающим из недр Узла. Мысленно он склонялся к версии искусственного интеллекта, возникшего там, где первоначально эволюционировали созданные на Земле наномашинные комплексы.

У техноса появилась воля, и это обстоятельство тревожило не на шутку. Взять тех же сталтехов. Раньше они тоже сбивались в группы, но в большинстве своем гибли, бессмысленно продираясь через заросли «жестянки», вступая в ожесточенные схватки с другими представителями техноса. Теперь у них появились «пастухи» – опаснейшие няньки, пестующие будущих бойцов техноса, не позволяющие им бесславно сгинуть в дебрях металлической растительности.

Есть повод задуматься?

Пару лет назад Монгол при таком раскладе решил бы убраться подальше. Одно дело группа «мотыльков»-старателей, с ними можно договориться, на худой конец отогнать автоматной очередью, но с этими уже не пообщаешься, да и страх им больше неведом, на очередь они ответят шквалом огня, драться станут с бессмысленным упорством обреченных, вряд ли осознавая, зачем вообще вступили в бой.

Ну не умирать же ни в чем не повинному парню страшной, мучительной, незаслуженной смертью?

Иной сталкер на месте Монгола плюнул бы на все и унес ноги, но он мыслил иначе. Крепко ему запомнились уроки человечности, преподанные отчужденными пространствами. Ему никогда не забыть дикого ужаса, пережитого им в тоннелях техноса под Пустошью, когда он лежал раненый, беспомощный, ожидая жуткой, неизбежной развязки. Аскет, Апостол и Саид тоже могли пройти мимо, не тратить время на двух юных неимплантированных питерских проводников, заброшенных в Пустошь прихотью внезапной пульсации.

Но ведь не оставили умирать. Вытащили, рискуя своими жизнями. А после Приор Глеб выхаживал их в Цитадели Ордена и брал с собой на разные задания, ненавязчиво преподавая юным сталкерам трудную науку выживания в отчужденных пространствах.

Вот и получается, что ни один из наших поступков не пропадает бесследно. Не мог Монгол плюнуть на всё и уйти.

Крики, грохот очередей, ответный огонь сталтехов, вздыбившаяся земля, росчерки лазерных разрядов, проявляющиеся в пыльном воздухе, – все это скользило по периферии сознания, являлось фоном восприятия.

«Пастух» на рожон не лез. Он координировал действия своих подопечных, передавая каждому четкие целеуказания. Два раптора, скрытые завесой поднятой в воздух пыли, продолжали вести активное сканирование, изредка «подсвечивая» цели одиночными выстрелами.