Лана - Андрей Белянин

Волга, река-Ра, река-Солнце, река, давшая имя главному божеству Египта, река – раздел Европы и Азии, река вечно движущегося времени, река-эпоха, река-песня, река – смысл бытия, река-зеркало, в которое смотрится Вселенная… Цвет глаз Ланы, цвет влтавина и цвет моей души…

– Тебе не кажется, что мы сумасшедшие?

– Может быть. А знаешь, если в этом кафе есть скрытые камеры наблюдения, то управляющий и официантки сегодня просто обзавидуются…

– Что нас ждет?

– Зачем тебе знать? Когда не знаешь, жизнь полна сюрпризов.

– Я давно хотел спросить…

Она замолчала. Не в ожидании моего вопроса. Скорее как раз наоборот: она не хотела, чтоб я спрашивал. Но в то время я был настолько бестактен или попросту груб, что не мог удержаться. Это поганое человеческое любопытство… Эта живучая подлость, пока не сунешь пальцы в чей-то пробитый копьем бок, не коснешься отверстой раны, не причинишь двойную боль и своими грязными руками, и неверием…

– Спрашивай.

– Уверена?

– Да. – Ее голос был абсолютно ровным, а взгляд не отражал ничего. – Я делала все, что мне сейчас хочешь предложить ты. Я общалась с высшими иерархами Русской Православной Церкви. Молилась, каялась, жила в монастырях. Знаешь, что мне там говорили? «Ты – великая грешница, тебе нет прощения!» – «Иди проси, к святым отцам, Богородице Заступнице, если они не помогут, не поможет никто». – «Мы можем только молиться за тебя…» А чаще всего просто выставляли вон.

– Все равно должен быть какой-то выход… Душу можно выкупить?

– Нет. Что ты можешь предложить Князю тьмы из того, чего у него нет?

– А если обмен?

– Твою душу на мою? Уже было. Я могу найти сотню «баранов». Не возьмет. Проехали.

– Что же можно?..

– Ничего. Я просто ценю, что ты рядом. Поверь…

Продолжаем изучение города. Возможно, опыт прошлых групп оказался неудачен именно по причине недостаточного знания местного менталитета. Слишком много кавказцев и азиатов. Но национальность как таковая редко имеет решающее значение при выборе работы, знакомствах, деловых связях и даже браках. Деньги решают почти все, но в отличие от личных связей не дают никакой гарантии. Религиозная терпимость повсеместна. Троих пришлось снять с задания, они забыли долг и клятву, завели случайные знакомства. Считаю, что оставаться в городе слишком долго – опасно для остальных. Послезавтра отряд выдвигается в указанный район. Прикрытие прежнее, документы в порядке, устные соглашения с высшим руководством области и органами правопорядка заключены. Нам не будут мешать и, более того, поставят раскопки под государственный контроль. Думаю, на этот раз досадных помех и промахов не будет, мы подготовлены к любым неожиданностям. Карта-схема первого раскопа прилагается. Начало линии от священного Сарай-Бату…

После того разговора мы не виделись где-то около недели. Она была занята. Я был занят. Изредка обменивались короткими sms:

«Как сам?»

«Жив. Как ты?»

«Плохо. Болит голова».

«Что помогает?»

«Ничего. Наркотики! ©)))»

На самом деле это не было смешным. Не в плане наркоты, разумеется, – эту дрянь Лана презирала как потерю контроля человека над самим собой. А вот боль была настоящая, дважды в год, по месяцу весной и осенью. Она скрипела зубами, срывалась на всех, лезла на стену, рычала и не спала ночами, плача в подушку. И НИЧЕГО не говорила мне об этом! Она никогда не считала себя вправе загружать меня собственной болью. Любое признание я получал либо случайно, либо практически вырывая у нее.

В тот день она пришла в кафе с красными глазами, чуть заторможенная от усталости и недосыпа. Ее руки были теплыми, но дыхание странно замедленным, словно бы даже элементарные вдох и выдох доставляли ей болевые ощущения…

– Не смотри на меня так…

– Ты красивая.

– Ага! А то я себя в зеркало не видела… – Она погладила мои пальцы. – Спасибо тебе, мне правда очень плохо… я с ума схожу в эти дни…

Ее зрачки были максимально расширены, кажется, так определяют уровень молчаливой боли. Я наклонился, осторожно поцеловав ее в губы…

– Не касайся головы, – тихо прошептала она, мягко убирая мою руку со своего затылка. – Нет, не уходи. Я сама на себя злюсь, когда я такая…

– Какая?

– Забывшая о Боге.

У меня на мгновение пропал дар речи. Услышать такое от ведьмы, от девушки, продавшей душу, от… я даже не всегда знал, как ее назвать, и далеко не все эпитеты были ласковыми. Возможно, потому, что восприятие реальности чаще всего зависит не от самой реальности и, быть может, не столько от наших знаний, от воспитания нас самих или угла нашего взгляда, сколько от критериев возраста.

В юности мы в упор не видим недостатков в том, кого любим. В зрелые годы мы уже не надеваем «розовые очки» и отлично видим все, но относимся к недостаткам другого гораздо более лояльно. Может быть, даже не прощая их, но просто принимая как данность. Не раздражаясь, не обижаясь, не пытаясь что-то изменить, не смиряясь, не подстраиваясь, а правильнее – позволяя любимому человеку оставаться самим собой при любых обстоятельствах. Мы и так достаточно меняем друг друга в совместной жизни. К чему лишнее насилие над чьей-то душой…

Объясни, что ты имела в виду?

Всего лишь тот факт, что мы вечно забываем о своем происхождении. Мы рождены, как боги. Известны тысячи случаев, когда человек проявлял божественные способности лишь потому, что забывал о себе как о человеке. Мужчина, упавший в пропасть, приземлился живым – он летел! Молодая женщина в шоке подняла машину, сбившую ее ребенка! Дитя в утробе матери излечило ее от рака! Человек может все. Моя боль – плата за эту забывчивость…

«Созданы по образу и подобию», – утвердительно кивнул я.

Это Библия. Не верь ей. Книга, написанная мужчинами, о мужчинах и для мужчин. Коллективный труд, уже тысячелетия позволяющий успешно оправдывать логичность рабства женщин, их физическую неполноценность, умственное убожество и списывающий на нас все беды начиная с первородного греха. Ты не ощущаешь, что, цитируя Библию, медленно, но верно становишься шовинистом?

Ну… женщины подобного литературного труда не создали.

Правильно, у нас была иная задача. Попроще. Родить детей. Сохранить очаг. Благоустроить дом. Накормить стариков. Спасти мир от войн, грабежей и насилия, культивируемых мужчинами как священное деяние!

Что-то не так?

В смысле? – сощурилась она.

– Ты злишься. – Я?!

– Ты, – уже куда более уверенно подтвердил я, чувствуя, как она пытается отвести руки. – Это даже не злость, это страх…. Ты боишься. Что случилось? Только не ври ни мне, ни себе…

– Тогда налей вина. – Лана взглядом указала на полупустую бутылку. – Ты а курсе, что каждому человеку по жизни дается некий советчик? Не ангел-хранитель, это сложнее, и не бес-искуситель, это совсем просто, а может быть, сплав и того и другого в одном лице. Он не дает тебе готовых подсказок, не останавливает и не направляет, он лишь предполагает позицию иного взгляда. То есть всегда говорит одно и то же: взгляни на проблему с другой стороны. Что бы ни было: плохо ли, хорошо ли, больно, страшно, грустно, весело, холодно, тепло, все что угодно – заставь себя взглянуть на это с другой точки зрения. Хотя бы только взглянуть, не более! Любое решение ты потом примешь сам. Он лишь расширяет рамки твоего выбора…..

– Значит, сейчас ты стоишь перед выбором?

– Она прикрыла глаза, сделала большой глоток и молча кивнула.

– Что за проблема?

– Могила.

Первый выезд на точку прошел успешно. Задержались на полчаса, заключили все необходимые договора. Основную группу можем доставить в течение двух суток. Ряд небольших неувязок на местности: 1) Все бытовые приборы (часы, компас, ноутбук, сотовые телефоны и т. д.) работают в НОРМАЛЬНОМ режиме. Что крайне ненормально для предполагаемой здесь аномальной зоны. 2) Нет контакта с местным населением, здесь не любят чужих. Деньги берут неохотно. Власть и милиция в любой момент откажутся от своих обязательств. 3) Срочно нужна астрологическая карта Астрахани, а также все возможные анализы по исследованию кармы и ауры этого города. Данные сотрудников нашего отряда слишком рознятся. Нам необходима отдельная экспертиза непредвзятых специалистов из Москвы. Подтвердите время и место прибытия группы. Мы встретим. Дополнительное финансирование не требуется.

У меня всегда было двойственное отношение к кладбищам. Я боялся смерти. Впервые испытал этот невероятно липкий страх в возрасте четырех или пяти лет от роду. Просто сидел один в коридоре нашего бывшего дома на стареньком диване, ковыряя ногтем засохшую каплю белой краски (она была похожа на кинжал или копье острием вниз), и вдруг понял, что я же когда-нибудь непременно умру!

Для меня, как ребенка, это было неким озарением или прозрением, ну чем-то не меньшим в этом роде, когда ты одномоментно, без предупреждения, самостоятельно и бесповоротно уходишь из детства. Навсегда. Потому что возвращаться уже некуда, а впереди тебя ждет только смерть. Может быть, не сию минуту, даже не завтра, может быть, потом, намного позже, но неминуемо. И смысла жить больше нет. Как нет смысла взрослеть, расти, ежедневно борясь, тупо и неосознанно, за право умереть когда-нибудь, но не прямо сейчас…