Правосудие в Миранже - Элизабет Мотш

Постепенно ритмичные удары вальков становились все громче и громче. Нагнувшись над водой и не обращая внимания на летящие со всех сторон ледяные брызги, женщины яростно колотили вальками белье, словно выбивали из него сглаз, порчу и прочие напасти. Завидев судей в сопровождении военных, прачки прекращали работу и, выпрямив спины, бросали на кортеж откровенно враждебные взгляды. Женщинам Миранжа не нравились судейские, не нравился и следовавший за ними эскорт из четырех вооруженных до зубов дюжих молодцев, которыми командовал лейтенант в шляпе, украшенной гербом города. Но настоящий страх вызывал у них худощавый мужчина в натянутом на уши плоском сером берете, сгибавшийся под тяжестью мешка, который распирали какие-то угловатые предметы. Крепкие натруженные руки прачек, сжимавшие вальки, начинали мелко дрожать, когда он проходил мимо, путаясь под ногами у солдат.

— Ее нужно взять тепленькой, — сказал Тимоте де Ла Барелль.

— Тепленькой, как курицу с вертела! — ощерился Канэн в свойственной ему хищной манере и добавил, обращаясь к судье-инспектору: — Вот увидите, это не тот скелет, обтянутый кожей, как старуха Бург!

Лейтенант Шатэнь, любивший добрую шутку, хмыкнул у них за спиной:

— Если ее окунуть в озеро для испытания водной купелью, то вода выйдет из берегов!

Ближе к окраине города старые дома чередовались с деревянными лачугами. В каменных стенах чернели узкие оконные проемы в виде бойниц для стрельбы из лука. Эти вертикальные щели с внутренними откосами пропускали свет, не задерживая тепло, и позволяли обитателям домов наблюдать за всем, что происходило на улице, оставаясь при этом не видимыми снаружи. Десятки горожан, затаившихся за окнами, провожали процессию настороженными взглядами и облегченно вздыхали, когда она скрывалась из виду. Под стенами домов сидели, съежившись, нищие. Здоровые имели право идти побираться в город, но больным чумой или другой заразой оставалось только одно — идти умирать за городские стены.

— Кто выдвигает обвинения? — спросил судья Данвер, не замедляя шага.

— Их много, — ответил Ла Барелль. — Один молодожен обвиняет ее в том, что она навела на него порчу, поразив бессилием в день свадьбы. Для нас особенно важно узнать, кто еще занимается колдовством. Первый раз, когда ее подвергли допросу, она выдала несколько имен, назвав в числе прочих Анну Дюмулен. Но потом она отказывалась от своих показаний, и приходилось начинать все сначала. Рена Бригетта — известная в городе повитуха и знахарка. Так что, как видите, оснований для беспокойства хватает…

Члены магистратуры и сопровождавшие их стражники осторожно перепрыгивали зловонные лужи, но то и дело поскальзывались на подтеках пролитого сусла и жира. Пробираясь вдоль грязно-розовых стен, Ла Барелль невозмутимо добавил:

— Так, по крайней мере, говорят жалобщики.

Кортеж остановился перед низкой лачугой, неровно покрытой сланцевой плиткой.

— Открывай! — заорал один из стражников, грохнув в дверь прикладом своей пищали.

В ответ не раздалось ни звука. Тогда лейтенант приказал ломать дверь.

Ничего не понимая, перепуганная Рена Бригетта круглыми глазами смотрела на вломившихся к ней в дом людей. В одной руке она сжимала шею потрошеной курицы, в другой нож. У нее под ногами на утоптанном земляном полу валялись перья, которые лениво шевелил ветер, врывавшийся в дом через сорванные с петель двери. У очага неподвижно застыл пожилой мужчина, прижав к груди дымящуюся трубку.

Лейтенант Шатэнь по-хозяйски огляделся и скомандовал своим людям:

— Обыскать дом!

Рена Бригетта от неожиданности выронила из рук и курицу, и нож.

— В чем дело?.. — пролепетала она.

Тарелка, стоявшая на полке над очагом, разлетелась вдребезги. В ней ничего не было. Из глубокой стенной ниши на пол посыпались овощи и глиняные миски. Туда же полетело еще сырое белье, сушившееся на подставке подле очага. Стражники пошуровали в нише шпагами, но, кроме трех пустых корзин, больше ничего там не нашли. Корзины покатились по полу, оставляя грязные следы на недавно выстиранной одежде.

Дошел черед до стенного шкафа, на полках которого ровными рядами стояли закупоренные горшки с разными припасами. Один из горшков лейтенант передал Ла Бареллю. Тот открыл крышку, понюхал и сказал, что забирает его в качестве вещественного доказательства. Еще больший интерес вызвал флакон с какой-то коричневой жидкостью, найденный в каморке за кухней. Глаза Канэна блестели, когда он укладывал его вместе с другими уликами в сундук, принесенный стражниками. Рядом на краю лохани в беспорядке лежали пучки сушеных трав. Кончиками пальцев Канэн взял один из них и посмотрел на председателя суда понимающим взглядом. И тут Ла Барелль вспомнил об увлечении инспектора.

— Посмотрите, что это. Вы же ботаник…

Данвер склонился над травами, пощупал листья, потом понюхал их.

— Althoea officinalis… Allium schoenoprasum, или лук-резанец… Thymus vulgaris, — он поднял голову. — Помогает от печеночных колик… Tilia cordata, или липа мелколистная… Sorbus domestica, она же рябина домашняя. Видите, сложные листья состоят из двадцати одного симметричного листочка… Хороша для приготовления настоек… Juniperus communis, или можжевельник обыкновенный. Диоскорид рекомендовал принимать ягоды можжевельника при заболеваниях желудка… Это я не знаю…

Ла Барелль и Канэн рассчитывали услышать от него вердикт, а не лекцию по ботанике, но так его и не дождались. Поэтому травы заняли свое место в сундуке рядом с другими подозрительными предметами. Тем не менее, после продолжительного обыска, превратившегося в сущий разор, пришлось констатировать, что вещественных доказательств, уличающих хозяйку дома в занятии колдовством, почти не удалось найти.

Председатель суда не скрывал своего разочарования. Неожиданно его взгляд остановился на посетителе Рены Бригетты, которому сейчас больше всего на свете хотелось сделаться крошечным и, подобно таракану, забиться в щель каменной кладки. Что он здесь делал? Человек испуганно выкатил глаза, замычал и отчаянно замахал руками. Показывая на свой раскрытый рот, он пытался объяснить жестами, что не может говорить. Слезы ручьями текли по его лицу.

Ла Барелль раздраженно спросил:

— Он немой? Что с ним?

— Это несчастный человек, — ответила Рена Бригетта.

— Кто отрезал ему язык?

— Испанцы и лигисты.

— Вы помогаете ему?

— Он приносит мне овощи, и я готовлю ему пищу.

— Он что, сам не умеет стряпать? Разве вы не можете подсказать ему, как это делать?

Председатель суда тяжело вздохнул. Улик мало, ведьма оказалась чересчур изворотливой. Она не сознается ни в чем, чего не будет вынуждена признать. Это не Жанна Бург, которой доставляло удовольствие рассказывать о дьявольских оргиях. Рена Бригетта моложе ее и хитрее. Он подал Канэну знак продолжать допрос.