Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси - Лев Черепнин

Концепция С. М. Соловьева нашла дальнейшее развитие в его второй диссертации: «История отношений между князьями Рюрикова дома». Автор утверждает здесь, как и в книге «Об отношениях Новгорода к великим князьям», что «новый» политический порядок, устанавливавшийся в Северо-Восточной Руси, в отличие от Руси Киевской был основан на понятии о собственности, вследствие чего «все северные князья были собственниками». Отсюда тот «хозяйственный характер, господствующая мысль о приобретении и сбережении, избежание решительных мер, которые отличают большинство северных князей, и преимущественно князей московских, от Даниила до Иоанна III, последнего князя — хозяина и первого государя»[94].

В знаменитом обобщающем труде С. М. Соловьева «История России с древнейших времен» поставлена задача рассмотреть историю нашей страны как органический процесс внутреннего развития[95]. При этом С. М. Соловьев обосновывает необходимость раскрытия исторической закономерности (понимаемой идеалистически).

Главным в процессе исторического развития Руси С. М. Соловьев считает в этом многотомном труде (так же, как и в своих монографиях) «переход родовых княжеских отношений в государственные»[96]. Но большое значение в качестве факторов, влиявших на направление и характер исторического процесса, С. М. Соловьев придавал природе страны. Непосредственное соприкосновение Восточноевропейской равнины со степями Средней Азии предопределило многовековую борьбу восточных славян с кочевниками. Обширность страны и ее малонаселенность явились условием мирной колонизации.

Из этих общих предпосылок С. М. Соловьев исходит в изучении причин и хода складывания Русского государства. При этом он различает два типа государств, из которых одни образовались «неорганически», в результате завоевания, другие — «органически», в процессе «внутреннего возрастания и укрепления». Для Русского государства, по С. М. Соловьеву, характерен второй путь развития: оно «при самом рождении своем является в громадных размерах», обусловленных природою. Пользуясь «удобством водяных путей во всех направлениях», «новое государство», т. е. Киевская Русь (вернее прообраз государства, ибо победа государственного начала на Руси, по С. М. Соловьеву, происходит позднее), быстро охватило ряд племен и «наметило громадную для себя область», но последняя была пустынна, еще «нужно было все населить, все устроить, все создать». И тогда на Руси произошло то, что бывает во всех «органически образованных государствах»: «страна как будто бы разделилась на части, находящиеся под властию разных владетелей», связанных, однако, друг с другом.

С. М. Соловьев намечает два типа «владельческих отношений», из которых один характерен для государств германских (феодализм), другой — для государств славянских (родовые междукняжеские отношения). При феодализме зависимость вассала от сюзерена возникает «из первоначальной зависимости членов дружины к вождю». На Руси (где, по С. М. Соловьеву, феодализма не было) «связью между частями государства служило родовое отношение владельца каждой части к владельцам других частей и к самому старшему из них». Это отношение было основано на «происхождении всех владельцев от одного общего родоначальника» и на том, что «старший стол переходил постоянно во владение к старшему в целом роде княжеском». Феодализму на Западе и родовым княжеским отношениям на Востоке, — замечает С. М. Соловьев, — «бесспорно принадлежала опека над новорожденными европейскими обществами в опасный период их младенчества».

В дальнейшем на Руси «стало заметно образовываться крепкое государственное средоточие», родовые княжеские отношения должны были уступить место единовластию. Это было связано с отливом «жизненных сил» с юго-запада к северо-востоку, в область Верхней Волги: «народонаселение движется в этом направлении — и вместе с ним идет история». Здесь «начинается борьба нового порядка вещей со старым, государственных отношений с родовыми, и оканчивается торжеством первых над последними». «Северо-Восточная Русь собирается в одно целое»[97].

Перед нами целостная, продуманная схема исторического процесса, в которой период политического объединения страны и создания централизованного государства занимает место, принадлежащее ему в силу закономерности общественного развития (так, как ее понимает автор, выдвинувший идею «органического» образования государства). В этой схеме уделяется значительное внимание таким факторам общественного развития, как природа страны, ее колонизация, борьба народа с кочевниками и т. д. Исторические труды С. М. Соловьева — это одно из наиболее выдающихся завоеваний буржуазной историографии. В то же время ограниченность буржуазной методологии автора не позволила ему выйти за пределы рассмотрения государства как правового понятия, лишенного классового содержания. Его попытка выявить преемство форм по существу свелась к изучению изменения форм политической организации в отрыве от истории народа, от его экономической и социальной жизни. Естественно, что такая попытка и не могла привести к раскрытию как общих объективных закономерностей, так и своеобразия развития отдельных стран.

С. М. Соловьев еще раз попытался изложить общие основы своего понимания истории России в тринадцатом томе своего фундаментального труда, в главе «Россия перед эпохою преобразований» — там, где он подводит итоги изучению допетровского времени. Здесь все многообразие исторических явлений им в конечном итоге выводится из географического фактора. С. М. Соловьев приходит к выводу, что «в истории распространения европейской цивилизации» наблюдается «постепенное движение от запада к востоку, по указанию природы, ибо на западе сосредоточиваются самые благоприятные условия для ранних успехов цивилизации», которые «постепенно ослабевают, чем далее на восток»[98].

С. М. Соловьев подчеркивает, что движение русской истории с юго-запада на северо-восток было движением из стран лучших в худшие, в условия менее благоприятные. В Северо-Восточной Руси немногочисленное население было разбросано на громадном пространстве; здесь не было «разделения занятий», отсутствовали «большие города», сообщение между отдельными областями было слабое, население не обладало сознанием общих интересов. «Раздробленные таким образом части» могли быть «стянуты» лишь «правительственною централйзациею». «Централизация, — указывает С. М. Соловьев, — восполняет недостаток внутренней связи, условливается этим недостатком и, разумеется, благодетельна и необходима, ибо без нее все бы распалось и разбрелось: это хирургическая повязка на больном теле, страдающем потерею внутренней связи, внутренней сплоченности»[99].

Итак, выдвинув тезис о возникновении на Руси государственности в результате «внутреннего», «органического» развития, С. М. Соловьев в конечном итоге объясняет образование Русского централизованного государства отсутствием достаточных внутренних предпосылок для дальнейшего органического роста общества. Централизация выступает как извне принесенная сила, сплачивающая народ и дающая ему возможность развиваться как единое целое. Таково буржуазное понимание природы государства.

Выход «Истории России с древнейших времен» вызвал резкую критику со стороны славянофилов. В статье «По поводу VII тома Истории России г. Соловьева» (1858) К. С. Аксаков писал, что «в «Истории России» автор не заметил одного: русского народа». «Русского народа, — продолжал К. С. Аксаков, — не заметил и Карамзин; но в то время этого далеко нельзя было так и требовать, как в наше время; к тому же Карамзин назвал свою историю «Историею государства Российского». Так же и «История России» С. М. Соловьева, — указывает рецензент, — «может совершенно справедливо быть названа тоже историею Российского государства, не более; Земли, народа — читатель не найдет в ней». Но даже история государства как такового «не может быть удовлетворительна», если «она не замечает Земли, народа»[100].

Эти справедливые замечания, бесспорно, указывают на самое слабое место исследований С. М. Соловьева. Но теоретические позиции рецензента, с которых он критикует труд С. М. Соловьева, оказываются еще более слабыми, чем позиции автора критикуемого труда. Как известно, разногласия между славянофилами и так называемыми западниками (к которым примыкали и К. Д. Кавелин, и С. М. Соловьев) не были разногласиями, отражавшими принципиальную противоположность идеологий. И те и другие враждебно относились к революционному движению, и те и другие были сторонниками проведения известных реформ, которые содействовали бы развитию в России буржуазных отношений. Идейные расхождения славянофилов с «западниками» были расхождениями в пределах одного лагеря. В противоположность «западникам», настаивавшим на том, что в дальнейшем политический строй России должен приближаться к политическим отношениям в западноевропейских буржуазных странах, славянофилы были сторонниками сохранения патриархальной, преимущественно допетровской старины, в которой они видели полную гармонию интересов государства и народа («Земли»). Стремясь укрепить роль помещиков в деревне при консервации там патриархальных отношений, славянофилы идеализировали общину как исконное начало в жизни русского народа. Выступая за уважение к национальным традициям, придавая своим выступлениям патриотический характер, славянофилы по существу сводили эти традиции к реакционному лозунгу (самодержавие, православие и народность), характеризующему якобы русское национальное самосознание.