Стихотворения и поэмы. Том 2. Неизданное при жизни - Тихон Васильевич Чурилин

Венецию и Хиву,Имеющий мужчины знакИ грамату – что он дурак.И, вот, по утру плавают туманы,И, вот, тяжёлые и сонные карманыОтяжелевши, дремлют на руках.Ещё бы: портабак и трубка отягчают.А что ещё – и сами то не знают.В последний раз я утром посижуИ посмотрю проспект широкоплечий.Его и блеск и светлый жаркий шумМеня в последний раз, приветливые лечат.Здесь некогда московича встречалаСлободная ленградская любовьИ в этот миг последнего отчала.От этой мысли – в январе вся кровь!И только ты, Нева немолодая,Огнями радости ночами обладаяЛюбовницей мне, старому, была.Да Фальконет, Сенат, АдмиралтействоОбразовали дивное семействоВ котором чудные творилися дела!Да ведают потомки ЛенинградаЧто не в любви была тут мне отрадаА в самом городе, природе и водеО, где такая водяная амфилада?И где в мирах и где ещё усладаЗолотожёлтый цвет, в который он одет.

2. Белая ночь

               – Вам барыня прислала               На туалет               Сто рублейЧто хотите, то купитеДа и нет не говорите,Чёрного-белого не покупайте.А коли этого вам малоВ 49 лет – поры́Наберите в рот воды,Больше дома вы сидите,Рта и там не разевайтеВ 49 страшных летВ зорю белого опала.Скорей! А то мост этот дальний – вверх руки! пойдёт.Бегом! Пробежим и посмотрим Петровским барокко в живот.Скорей! Но пока пробежали, руками мосты развели.Теперь всё равно гуляем с тобой у Невы, у земли.И вот, окаймил и застыл у Невы ледовитый гранит.Судьба и твоим и моим ногам мостовую гранить.Глаза! Ненасытцы! Смотрите, все в ряд, визави:Сенат, Адмиралтейство, Дворец, стоят в бледнозелёной крови.Вода! Расстилайся, свети, разблистайся, молчи.Земля! Открывайся в строениях здесь в бе́лестях                                                                               майской ночи.Вам Полярная прислалаДвухста летТуалет.Что хотите, то купите,Да и нет не говорите,Чёрного-белого не покупайте.А коли этого вам мало,Вам в восемнадцать бурных лет —Слушайтесь вы папу-маму,Оставайтесь дома, шкет,В зорю белого опала.Вода: я иду, я иду, я иду, никогда не стою.Земля: я верчусь, освещаюсь всю ночь, я, стоюрка.Она: я плыву, я плыву, я плыву, а мне хочется – встать.Чорный чорт: я бегу, я бегу, я бегу – и не хочется спать.Дом: пять часов, пять часов, пять часов – вы, безумные, —                                                                                                  лечь!Мы: мы идём, мы идём, мы идём, – навалить жизни труд                                                                                   поверх плеч.

3

Под белорусский мужицкий пев,И под московский строевой гром,Ротище мой разевает зев,Память моя начинает весенний сев,В честь ледяных ленинградских хором,В честь приневских водных строф,И тебя, Ленинградская камень-дева!Обступает меня московская ночь, бледная тьма,Флуоресцирует светом Ленинградская белая сама,Северная, эй, верная холодная блистава,Словно это далёкая невская застава.СловноСлаваЛета —Весны,В родеБезбровнойКак лёгкие травы,ЭтойРусско-московской сосны.1935

Испания

Поэма

Когда-то, два века назад,На страну огнедышащей лавы,Смотрели престрашно глазаБонапарта убийственной славы.Он властно весь мир покорил,Как Юлию Цезарю равныйОн армии страшные сбрилС лица всех плацдармов – как травы.И брата на трон посадив,На жерло огневого вулканаИспанию думал всадитьИмператорски – в петлю аркана.Пять лет с ним боролся народ —Геройская плоть «оборванцев» —То Испании Яростный ротВыплёвывая вон иностранцев.Отец, в Саррагосе дерясь,Бьёт мёртвым ребёнком-тараномИ сам превращается в грязьКровавую!! горе тараним!– В руках его сын леденел.Тем трупом он бил, как дубиной,И груда валилася телОт гнева и ярости львиной.Потом, когда труп ослабелИ страшной водой заструилсяНа стену отец налетелИ вдребезги череп разбился!И мать, по бедняцки склоняясьВ поклоне пред знатным французом,Вонзает, свирепо смеясь,Нож острый в живот его грузный.А дети послушны в войнеНародной, жестокой, подпольнойКололи ножами буйней,Чем взрослый! буйно и вольно!!Французов увёл навсегдаИз Испании злой императорКак мокроту глотая из ртаОтхаркнул народ их, пернатый.Испания! Нынче до днаПьёшь битву и бьёшься бесстрашно,Всё так же бессмертно сильнаГеройством всё краше и краше.Испания! Слава тебе,Долорес ли ты ИбарруриИль Лине Одетта в борьбе,Тебе уж сплетаются руки.Слагаются саги сейчас:О народных полков рокотаньи,Что грозною кровью сочасьСвободу несут неустанно.О старухах таких, что, дрожа,Врагам посылают приветы:– Мы будем ребяток рожатьПод бомбами, в поле при ветре,Чтоб семя своё изрыгнув,Ещё породить подкрепленье,Которое сможет согнутьВам, дьяволы, навек колени!!И женщины в цвете любвиИ сил расцветающей плотиСтремятся на фронт, чтоб убитьФашиста – бомбиста – пилотаИль пулей стрелка перегнатьИль в страшной какой рукопашнеКак встаре нож в брюшну вогнатьСквозь ткань <нрзб.> и рубашки.За труд, за свободу и мирИспания яростно бьётся.С ней пламенно связаны мы.Народный нам племенем <нрзб.>И общая мысль – раздавитьРазящим и дружным отпоромВрагов всенародной любвиИ братства народов.Народ! Он как вихрь, как гроза,Ломает, разит, поражаетВрага – за глаза и в глазаРот полный кремнёвых зубовЯзык в нём, как знамя, пурпурныйГремел при заклятьи враговОн песнь, <поёт> бурно!Белей стены, чернее ночи,Всё сразу стало, страшно просто,И дух из рта какой чесночныйИ кровь в белках явилась грозно.И просвистел кулак костистыйИ на висок вдруг опустилсяИ чётко сполох серебристыйВот, просиял и закоптился.И копоть обморока разомНасела, свет весь зачернила.Не смей! – лишь проком и басомИ залило <нрзб.>Вот груда взятых знамёнВот все красножёлтые стягиИспанский народ – с намиВпереди нас – Ленин и Сталин!1937

«Вчера умер Сулейман Стальский…»

24 ноября <19>37 год

утро

Вчера умер Сулейман Стальский;Вероятно,Скоро умрёт Джамбул —Самые поэтические фигурымировой поэзии со времён<нрзб.>Эти два старика охранялимолодость поэзии.Пока ашуги импровизируютсвои песни,поэзия остаётся молодой,как во времена Гомера<нрзб.>Когда умрёт последний ашуг,поэзияпочувствуетсвойтысячелетний возраст.Искусственность её формыстанет явной всеми возмутит искренних людей,Она покажется нелепой,как сказка.Её оставят, в конце концов.Одряхлевшая,она никому не будет нужна.Как оранжерейную орхидеюеё будут лелеятьнемногие чудаки,любители экзотики,манерности и безвкусия,но – не народ:Будущее народов принадлежит прозе.Я люблю язык <?>простой как шелест <?>Но пишу, как истерик <?>Довольно.Больше не могу терпеть.Даже при моём равнодушиик себе.Я могу высекать фразы,похожие на барельефы,и не хочу унижаться расплыв —чатыми формулами.Надеюсь,ещё пока надеюсь,правда, слабо, но всё-таки,моё времябольшое,неисчерпаемоепридёт и возьмёт меня заруку.И я не буду <нрзб.>презирать себя.Не буду.Она шумит мимо,Я вечно опаздываю на неё,потому что всегда думаюо другом,всегда о другом,я,мечтатель, что ли,или человек раздавленный еётяжёлой походкой,такою же тяжёлой,как моё,ставшее обычным,равнодушие,о, нет,не к жизни,шелестящей заботами надомной,над землей,в мировом, блестящем прост —ранстве,а к себе,и только к себе.Писать,Рисовать, —да, – даже рисовать! —действовать.О!писать!Как бы я мог писать!днями,месяцами,годами,столетиямине отрываясь от бумаги икарандаша.без еды.без людей.без – воздуха.Ноя не умею отдаваться не весь,а весья не могу ничему отдаться.и, – очевидно —ни черта,ни черта не выйдет – из моей жизни.Оно идёт мелкими дозами,стало увёртливым и бесследным.Ничего,Ничего не сделано,и,что хуже всего,кажется, не будет сделано.Почему?Тысячи причин,неуловимыхмалозначительных как будто,но таких нерушимых,и, – неужели? —окончательных,их не рассказать,ни устранить,их нельзя не принять во внимание,илиобойтись без них.А между темя полон, до краёв, сверх краёвполон, полон, полон, полон,полон энергией.1937

Пожары

1

То солнце, не луна, взошлоКак медь отсвечивая кровью.Взошло, горя и рдея зло,Не грея, не светя, в покрове.Дымов и облаков таких,Что видел лишь пожар московский,Когда француза мужикиОгнём вздымали мужиковским!!То, север, от пожаров ты,Лесных, седых и домовитых,Кровавым солнышком пустым,Горишь весь день не деловито.А там луна взойдёт, краснаИ стынет, горесть нагоняя.В дождях плыла твоя веснаА лето в дыме обгоняем.А там и в деревнях пожар!И вдруг село зажглось, как сено!!Врагам и недругам не жальЖилья, людей, лесов – измена.С головотяпством подружасьВсе жгут да жгут леса и траву!В неистовстве своём кружась,Огонь, гигантскую потравуНачав, кончает