И снова через фронт… - Иван Василевич

Алле Буровой, у которой после простуды три дня держалась температура более тридцати восьми градусов, насыпь показалась неимоверно высокой. Она, обессилевшая от болезни, попыталась взобраться на полотно и не смогла. Мужчины подхватили ее под руки, но у Аллы под ногами осыпался песок. Кто-то из ребят, не теряя времени, — дорога каждая секунда — подбежал к Алле и, положив на насыпь кисти рук, ладонями вверх, сказал:

— Ступай на мои ладони. Смелее. Вот так… Делай шаг, вставай на мою другую ладонь. Да поживее, не стесняйся! Молодец…

Второй парень также подставил свои ладони.

— Ступай теперь на мою ладонь. Да поживее.

И так шаг за шагом Алла Бурова по «трапу» из рук друзей перешла через насыпь.

— Ой, ребята, ребята, какие же вы! Спасибо…

Обгоняя друг друга, партизаны мчались через насыпь. Через железную дорогу отряд перескочил не замеченным противником, скрылся в густом лесу и продолжал рейд. А вскоре пришлось форсировать Ипуть.

…В середине октября сводная колонна достигла Клетнянского леса. Разведчиков не покидала тревога за исчезнувших после боя под Старинкой друзей-разведчиков и группы партизан. Живы ли они? Как сложилась их судьба?

А с ними произошло вот что.

После того как Барашков, Горчаков и Сазонов пробились через заслон карателей, они обнаружили, что в лесу вместе с ними находится группа раненых бойцов и женщин.

— Люда! — обрадовался Горчаков, увидев Мурашову. — И ты с нами? А где Юрий Никитич?

— Он остался где-то там, — Людмила Максимовна махнула рукой в сторону темного леса, откуда изредка доносились еще слышные хлопки выстрелов.

Партизаны шли на восток. Там Брянские леса, в том районе должны быть их товарищи.

Обессилевший Горчаков мельком взглянул на окровавленное плечо: опять зацепился где-то за сук, разбередил пулевую рану. Но перевязывать некогда… Надо уходить! Коля Барашков, как всегда, шел впереди, прокладывая путь. У него были компас и в одной деревушке раздобытая ученическая географическая карта Белоруссии. А что еще нужно профессиональному топографу?..

К середине ночи наплывшие тучи плотно затянули небо, вскоре хлынул ливень.

— Небеса треснули, что ли? — послышался голос Барашкова из кромешной тьмы.

— Да-а, просто всемирный потоп, — донесся голос Горчакова. — Без тебя, Николай, мы пропали, заблудились бы давным-давно.

Овидий прекрасно понимал, что на Барашкова, этого испытанного проводника, можно положиться… И сейчас, в непроглядной лесной мгле, Николай безошибочно определяет, что впереди ожидает его встреча с болотом, полем, деревней… Что бы мы делали без него? Ведь никто в отряде не ориентируется в лесу, как он.

Дождь прекратился только на рассвете. Измученные переходами и боями, бойцы с трудом передвигали ноги. Лица у всех осунувшиеся, глаза воспалены. Мокрая одежда у многих была порвана.

Заунывный шум ветра давно сменил птичьи песни. В лесу сиротливо, пустынно и холодно. Только и спасение у костра, но партизаны редко разводят огонь в незнакомом лесу. Чем дальше уходили они от днепровского левобережья, тем заметнее теряли зеленый покров и редели березняки и ольшаники. Лес становился желто-зеленым, оранжевым, багряным. Каждый порыв ветра, срывая пожелтевшую листву, все больше демаскировал партизан, а они шли дальше, избегая встреч с фашистами, о которых все время напоминали далекие и близкие выстрелы в деревнях, пролетавшие самолеты с черными крестами на крыльях.

28 октября на лес обрушился дождь вперемешку со снегом. Переждав непогоду и немного передохнув, бойцы преодолели опасный Мглинский большак. Вскоре за узким перелеском показалась черная лента Ипути. Еще издали повеяло от реки ледяным холодом.

«Ипуть, Ипуть! Как же ты нас встретишь?» — думал Горчаков. Он не знал, что его друзья-хачинцы недавно преодолели эту реку. Не мог он знать и того, что на своем партизанском пути на этой реке он будет вести не один жестокий бой. Сколько жизней тут оборвется!

В начале будущего года неторопливую Ипуть увидит юная болгарская патриотка Лиля Карастоянова. Она придет в партизанский край по поручению «Комсомольской правды» и своими репортажами познакомит сотни тысяч читателей «Комсомолки» с героической борьбой партизан. Лиля погибнет в неравном бою с гитлеровцами. Ее жизнь оборвется в борьбе за те идеалы, за которые погиб ее отец, Александр Карастоянов. Он, профессиональный революционер, погиб, когда дочь была еще ребенком. Лиля погибнет, не узнав о судьбе своей матери, активной деятельницы международного коммунистического движения. Сердце Георгицы Карастояновой перестанет биться во время вражеской бомбежки. Лиля очень любила свою родную Болгарию, верила в победу Советского Союза в войне против фашизма.

Отряд залег на отлогом западном берегу Ипути. Суровый ветер пригибал прибрежные кусты. Впервые за долгое время холодное небо прояснилось. Поредевший туман обнажил линию противоположного берега.

— Послушай, Витька, а не такая уж и страшная река. Перебраться сумеем, — ободрился Барашков.

— Здоровые сумеют. А раненые?

— Да, здесь нужно подумать…

Задумался и Овидий.

— Скажу откровенно, — невесело пошутил он, — хотя эта Ипуть явно и не Амазонка, но мне ее не переплыть. Ведь рука почти не действует.

Разведчики стали искать брод. Вскоре они обнаружили уходившую в воду колею, наезженную телегами.

— Ну, что ж, начнем переправу!

Партизаны стали быстро раздеваться. «А ведь сегодня день моего рождения… — вдруг вспомнил Горчаков. — Восемнадцать лет! Весело будет, если немецкая засада откроет сейчас огонь. И вообще вместо поцелуя матери — холодные объятия Ипути…»

Горчаков снял трофейные сапоги, встал босыми ногами на мерзлую землю. Она обожгла ступни точно пламенем.

Над речной гладью плыл клочьями сизый туман. Послышался тихий всплеск воды. Кто-то первым вошел в реку. За ним последовали и другие. Вот и Люда Мурашова идет, держа над головой санитарную сумку.

Барашков и Горчаков быстро сбросили с себя одежду, связали ее вместе, пошли, поддерживая друг друга.

— Девушки, смелее! Не задерживайтесь! — ободряюще бросил Горчаков.

Партизаны беспокойно посматривали на небо. Близился рассвет. В это время над рекой вспыхнула ракета, затем другая, упали они далеко от брода. Фашисты…

Через несколько минут Барашков, а вслед за ним еще несколько человек добрались до противоположного берега.

Овидий вышел из воды последним и быстро побежал к сосновому лесу, где укрылись бойцы. Промерзший скошенный луг был твердым, как металлическая щетка. Все наспех оделись.

— Хлопцы! — крикнул партизан с перевязанной рукой. — Мы все замерзнем, если не согреемся сейчас же. А костер разводить нельзя… Выход только в движении.

Партизаны, стараясь согреться, во весь дух побежали за ним.

— Знатная банька! — скороговоркой вымолвил пожилой партизан.

— Да-а, го-рячая! — добавил кто-то, стуча зубами. — С легким пар-ром!

В конце октября 1942 года Барашков, Горчаков, Сазонов и их друзья вышли в район Клетнянского леса. Встреча с товарищами была незабываемой. Барашков, заливаясь радостным смехом, здоровался с земляками, Людмила Максимовна кинулась мужу на шею, и из глаз ее брызнули слезы радости. Объятия, влажные глаза, толкотня, улыбки…

Сколько искренней радости увидели десантники в сверкающих глазах друзей. Вот она, немеркнущая настоящая боевая дружба!

Еще не успели обменяться новостями, как Юрий Никитич подошел к Овидию и тоном приказа сказал:

— Согнуть руку!.. Порядок. Не гноится? Ну и хорошо. Сейчас же на перевязку!

По пути в санитарную землянку встретился Василий Боков.

— Ну и встреча! — разошелся обычно спокойный Василий Иванович, хлопая ладонью по спине Овидия.

— Осторожно! Плечо не зажило…

— Все еще болит? Ничего, Юрий Никитич подремонтирует.

Разведчики сразу же включились в боевую жизнь. Они приступили к выполнению задания командования Западного фронта по организации наблюдения за перевозками фашистов по железным и шоссейным дорогам Рославль — Кричев и Рославль — Брянск, контролю за аэродромом врага в Сеще, впервые о котором Горчаков услышал в самом начале Великой Отечественной войны, когда рыл противотанковые рвы и эскарпы в районе Рославля. И вот в ноябре 1942 года он снова оказался в районе Сещи. Но теперь ему и его друзьям надо добывать сведения об огромной гитлеровской авиабазе, созданной еще зимой 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршала Кессельринга. Тогда никто из группы не знал, да и не мог догадываться, что со временем Сещинская авиабаза будет местом действия советско-польско-чехословацкой подпольной организации, нанесшей огромный урон вражеской авиации. Одним из руководителей этой организации станет разведчица Аня Морозова, которая впоследствии будет удостоена звания Героя Советского Союза.