95-16 - Ян Рудский

Джонсон посмотрел на квитанцию и нахмурил брови.

— Ну и что ты предполагаешь?

— Думаю, что это тот самый чемодан, который Лютце получил от Леона. Непонятно, почему он сдал его в камеру хранения. Меня интересует также, почему он не дождался утра и не передал мне квитанцию сам.

— Я отнюдь не уверен, что квитанцию прислал тебе Лют­це, — сказал Джонсон.

— А кто же еще? Ведь это он говорил о чемодане!

— Не забудь, что он был пьян.

— Согласен. Но допустим, что у нас квитанция именно на «его» чемодан. То, что он сдал его на хранение, доказы­вает, что он боялся кого-то.

— Или не доверял сам себе?

— Возможно. Но мне почему-то кажется, что есть люди, которым мешает содержимое этого чемодана.

— Я знаю всех видных людей Гроссвизена, — сказал Джонсон, подумав. — Их политическое прошлое, быть мо­жет, не безукоризненно, но все они были мелкими сош­ками.

— Почему именно политическое прошлое? — удивился Шель. — Возможно, дело здесь совсем в другом.

— Например?

— Может быть, это касается какого-нибудь уголовного преступления или шпионской деятельности, а может, Леон сделал ценное изобретение? Но не будем гадать. Поехали по­скорее на вокзал, там узнаем, в чем дело.

— Верно, — согласился американец. — К этому делу нужно отнестись со всей серьезностью. Но я не могу сам ве­сти следствие. Если за этим действительно что-нибудь кроет­ся, нам лучше прибегнуть к помощи полиции. Зайдем ко мне на службу. Это ведь отсюда недалеко. Я позвоню в полицей­ский участок и попрошу прислать сопровождающего. Со­гласен?

Они пришли в суд, и Джонсон ввел Шеля в кабинет про­курора.

— Старика нет на месте, — объяснил он.— Уехал в Ган­новер и вернется только к вечеру. Располагайся.

Он придвинул телефон, снял трубку и набрал номер.

— Алло? Говорит Джонсон из прокуратуры. Соедините меня с инспектором Грубером.

Шель рассматривал статуэтку Фемиды на книжном шкафу.

— Здравствуйте, инспектор! Мне нужна ваша помощь в одном запутанном деле… Нет, по телефону я вам не могу всего объяснить… Расскажу вкратце. В Гроссвизене появил­ся какой-то таинственный чемодан. Сейчас он находится в ка­мере хранения на вокзале. Есть предположение, что его со­держимое представляет большой интерес. У меня в руках ба­гажная квитанция… Она к нам попала случайно, и мы бы хо­тели немедленно отправиться на вокзал и ознакомиться с содержимым чемодана. Так как это дело не входит в мою компетенцию, прошу вас прислать сопровождающего… Я у себя в суде… Да, мы подождем… Кто? Мой приятель Ян Шель из Польши… Вчера приехал… Хорошо, до скорого сви­дания.— Джонсон положил трубку.

— Они приедут?

— Да, инспектор Грубер будет здесь через несколько минут, и мы вместе поедем на вокзал. — Они закурили. Джонсон играл спичечной коробкой. — Ты знаешь, — ска­зал он после минутного молчания, — я думаю о том, как плохо я, в сущности, знал Леона. Он был очень скрытен. По­хоже, что он родился с комплексами и пронес их сквозь все свое печальное детство и сквозь войну. Типичный неудачник, вечно всем недовольный. Лагерь и другие тяжелые пережи­вания сделали его еще впечатлительнее… Я пытаюсь найти в прошлом Леона, в его образе жизни хоть что-нибудь, что могло бы соответствовать твоим предположениям.

— Возможно, это дело связано с его сотрудниками по ра­боте?

— Он работал в нескольких местах, дольше всего — в городской управе. Считался честным и добросовестным работником, но как-то не сумел нигде удержаться. Право же, я не знаю, в каком направлении строить догадки.

— Чемодан из подвала, — буркнул Шель, — письмо с просьбой о срочной помощи, внезапное самоубийство… Я упомянул вчера о неплотно закрытой двери в комнату Ле­она, но считал эти подозрения слишком смутными, чтобы ос­танавливать на них твое внимание.

— А что ты думаешь сегодня?

— Известно, что большинство самоубийц кончает с собой в изолированных местах. Готовясь в свой последний путь, Леон, несомненно, запер дверь. И все-таки с утра она была открытой.

— Ну и?..

— Думаю, что кто-то пробрался в комнату к покойному и что-то оттуда унес.

— Предположим, что так оно и было, — сказал Джон­сон. — Но откуда человек, не сумевший запереть за собой дверь, знал, что Леон Траубе покончит с собой именно в эту ночь?

— Ты прав, — согласился Шель. — Я сейчас подумал, что в чемодане могли находиться предметы, представлявшие ценность именно для Леона, — какие-нибудь сувениры, па­мятные вещи. Но какую роль играет Лютце во всем этом? Почему он ведет себя так странно?

— Возможно, он послал багажную квитанцию по почте, потому что не хотел с тобой встречаться…

В дверь постучали.

— Герр Штайнер пришел, — доложила секретарша.

— Мне некогда, Эльза.

— Он настаивает. Говорит, у него к вам срочное дело.

— Я могу подождать в приемной, — предложил Шель.

— Ладно, — нехотя согласился Джонсон.— Зови его, Эльза.

Проводив посетителя в кабинет, секретарша обратилась к Шелю:

— Не хотите ли посмотреть свежие газеты? Вот «Дас мекленбургер тагеблат» и «Гроссвизенер анцайгер».

Шель сел за столик и развернул местную газету. Он про­смотрел заголовки политических материалов, скользнул взглядом по рекламам, но ему никак не удавалось сосредоточиться. Он машинально переворачивал страницы, пока, на­конец, не дошел до последней. Там печатались сообщения о помолвках, бракосочетаниях, рождениях и смертях, а так­же хроника происшествий. Шель улыбнулся, вспомнив, как много лет назад ему пришлось составлять подобную «хрони­ку» для «Вроцлавской трибуны».

Но внезапно улыбка исчезла с его лица.

«Прошлой ночью, в 22 часа, — прочитал он, — попал под машину житель Гроссвизена Герберт Лютце. Машина не ос­тановилась, и номер ее до сих пор не установлен. Герберта Лютце доставили в городскую больницу в тяжелом со­стоянии».

В это время дверь из коридора открылась, и в приемную вошел крупный, широкоплечий мужчина. У него были квад­ратный, выдвинутый вперед подбородок, толстые губы и вы­сокий лоб. Светлые волосы были откинуты назад.

— Здравствуйте! Где прокурор Джонсон?

— Прокурор занят, — ответила секретарша, вставая. — А вы…

— Привет, Грубер — раздался голос Джонсона. — Вы пришли как раз вовремя, — он проводил посетителя и пред­ставил своего польского приятеля.

Инспектор посмотрел на Шеля с нескрываемым любопыт­ством и протянул ему руку:

— Очень приятно.

— Пол! — Шель повернулся к Джонсону. — Лютце в больнице.

— Что такое?

— Вчера вечером попал под машину.

— Кто сказал?

— Вот, прочти.

— Действительно, — покачал Джонсон головой, пробе­жав глазами заметку. — Бедный пьянчуга!

— Объясните, ради бога, о чем идет речь, — вмешался Грубер.

— Ян приехал в Гроссвизен навестить Леона Траубе…

— Того, что повесился пять дней назад?

— Того самого. Хозяйка рассказала Яну, что дверь в комнату самоубийцы была приоткрыта. Это вызвало у не­го подозрения. Оттолкнувшись от этой детали, он стал стро­ить дальнейшие догадки. В частности, отыскал друга Леона Траубе, Лютце. Пытался поговорить с ним о покойном, но Лютце был, как всегда, пьян. Спьяну он говорил о каком-то чемодане. Ян оставил ему записку, предупреждая, что зай­дет к нему сегодня утром. Но утром на имя Яна пришел конверт с квитанцией камеры хранения на чемодан. Есть предположение, что это тот самый чемодан, который Леон почему-то передал Лютце. Мы решили просить полицию по­мочь нам в дальнейшем расследовании. Если тревога ока­жется ложной, мы принесем вам свои извинения и пойдем все вместе обедать.

— А происшествие с Лютце? — спросил Шель. — Вам что-нибудь известно об этом, инспектор?

— Да, я видел рапорт, но не вникал в подробности. Раз­ве этот случай связан с вашим делом?

— Это зависит от того, что находится в чемодане, а так­же от многого другого.

— Тогда не будем терять времени. Поехали на вокзал! Шель вышел вслед за инспектором. Он был растерян.

Дело принимало более сложный оборот, чем он предполагал. Лютце, несомненно, попал под машину тогда, когда возвра­щался в блиндаж, опустив письмо в почтовый ящик. Он что-то знал или предчувствовал… По-видимому, есть люди, заин­тересованные в том, чтобы его обезвредить. И если они при­бегли к столь крайним мерам, значит, тайна, раскрытая Леоном, была для кого-то очень важной и опасной. Но пока что все было чрезвычайно туманно и противоречиво.

— Как ты думаешь, Пол, неужели происшествие с Лют­це было простой случайностью? — обратился Шель к шагав­шему рядом с ним Джонсону.

— Конечно, это довольно странное стечение обстоя­тельств. В первый момент я подумал, что его сшибли умыш­ленно. Но не забывай, что за человек Лютце. Кому мог ме­шать этот пьянчуга?

Спускаясь по лестнице, Джонсон спросил у инспектора: