Угодья Лешего - Кира Сыч

Существовало древнее предание, гласившее, что в ночь, когда полная луна наливается кровью, цветет кочедыжник1, чей цвет охранялся лесными духами. Цвет этот был знаменит тем, что получивший его завладевает такими силами, какие обычному человеку даже не снились: возможность управлять духами, повелевать землей и водой, отыскивать клады и даже становиться невидимым.

Вот за этим цветком, едва взошла на небо луна, отправился Ярополк. Парню было страшно, но неизвестно, чего он боялся больше: пересудов в деревне, если его увидят входящим в лес или выходящим из него, или духов.

Ярополк, как и всегда, шел уверенно и с гордо поднятой головой, периодически озираясь по сторонам, и выбирая самые темные тропы.

Перед кромкой леса Ярополк остановился, готовый повернуть назад, домой. Постояв несколько минут, парень шагнул в лес. Где-то совсем рядом заухала сова, справа хрустнула ветка. Ярополк застыл в ужасе, сердце его колотилось так сильно, что парень не мог даже сделать глубокий вдох.

Стоять без движения было так же опасно, как и идти, а волшебный цветок манил к себе, обещая безграничную силу и власть. Ярополк медленно, шаг за шагом, продвигался в лес, пока не увидел тусклое голубоватое свечение цветка.

– Не может быть… – прошептал Ярополк. – Я нашел его! Он существует…

Парень протянул руку, чтобы сорвать свою удивительную находку, но в ужасе остановился. Кто-то сзади положил когтистую лапу ему на плечо. Ярополк резко обернулся и упал без чувств.

В это же время, сидя у себя в избе, Волх рассматривал перстень.

«Страшно… – думал Волх. – Но Рада… Моя любовь к ней все еще не прошла. И не пройдет, мне кажется. Я так хочу увидеть ее… Так соскучился…»

Волх вышел на крыльцо, поглядел вокруг, потоптался на пороге, не решаясь выйти во двор. Так прошло минут десять, пока Волх все же не оказался под светом луны. Парень поцеловал перстень и тут же задумался о том, чего же он хочет. Сформулировать конкретное желание у него так и не получилось, лишь обрывки предложений о Раде и его желании быть с ней.

Волх постоял немного во дворе, ожидая какого-то знака, но ничего не было. Расстроенный парень вернулся в избу и сел у печки. Закрыв глаза, он уже начал дремать, когда услышал шум.

«Что это? – проснувшись в то же мгновение подумал Волх. – Откуда звук? Со двора звук. Надобно ли туда идти? Может, само как-нибудь… Нет. Я должен проверить. Ради пусть даже призрачной надежды на встречу с ней…»

Волх выбежал на улицу. Около своего дома он увидел неправдоподобно высокого и худого человека, греющего руки над печной трубой. Парень, не разбираясь кто это и что ему нужно, влетел обратно в избу как ошпаренный.

Сидя на печке и трясясь от страха, Волх услышал тихий смех в темном углу дома.

– К-кто там? – запинаясь произнес Волх.

– Хи-хи-хи, – донеслось в ответ. – А кого ждешь?

Парень понял, что гость, кто бы он ни был, насмехается над ним.

– Выходи, – сказал Волх, слезая с печки и пытаясь придать своему голосу твердости.

– Хи-хи-хи. Гляди, как хорохорится. Передо мной можешь не ходить петухом, я тебя с младенчества знаю.

– Кто ты? Покажись!

Из угла вышел маленький старичок в рубахе. Он весь казался большим клубком шерсти, на которую натянули белую рубаху. Бледно-рыжие волосы покрывали руки и голову, пышная борода с усами закрывала половину лица и опускалась до середины груди.

– Ты что… Домовой? – удивился Волх.

– А чего ты морду-то так кривишь? Ну, домовой я, и что? Али ты кого другого видеть желал?

– Да нет… Просто не думал, что домовые существуют.

– Что ж ты тогда думал?

– Что сказки все это. Ты всегда тут был?

– Всегда.

– Почему же я тебя раньше не видел и не слышал?

– Потому что у тебя перстня заговоренного не было.

– Точно! А что оно сделало, что теперь я тебя вижу и слышу?

– Пусть тот, кто перстень дал, тот и объясняет, – махнул домовой рукой в сторону парня раздраженно. – Я тебе мамка что ли – тратить свое время, чтобы поучать тебя?

В окно еле слышно постучали. Еще час назад, Волх бы решил, что это бьются о стекло ветки дерева, стоящего неподалеку, но сейчас он отчетливо видел тонкую бледную руку, испачканную сажей, стучащую костяшками пальцев. Домовой насторожился, прислушался и юркнул в печь, оставив парня стоять в недоумении.

Вернулся домовой скоро. Нахмуренные брови говорили о том, что он чем-то озабочен.

– Кто этот… Высокий? – решился спросить Волх.

– Жердяй. Ничего-то ты толком не знаешь. Как ты живешь-то? Ничего вокруг не видишь, ни о чем не ведаешь, – проворчал домовой.

– Случилось чего?

– Случилось. В лесу что-то неладно. Говорят, помощь нужна, а мы, домовые, выходить не любим…

– Я могу помочь.

– Сгодишься, думаю, – сказал домовой, оценивающе посмотрев на парня. – Знаешь же где знахарка живет, раз перстень это в дом принес?

– Знаю.

– Иди к ней. Либо она, либо козел ее все тебе расскажут. И это, запомни, ежели встретишь кого из наших по пути, то не робей. Начнут донимать – скажи, что Молчан тебя послал. Усвоил?

Волх кивнул и кинулся на помощь Миле. Несмотря на прохладную встречу, парень все еще считал ее своей подругой, уговаривать его помочь ей было не нужно».

– Ну, легче тебе? – спросил Митрич.

Я с удивлением отметил, что боль ушла, и я даже не мог сказать, как давно это произошло.

– Да… Ладный тулуп от любой хвори спасет. Особенно этот.

Я поблагодарил старика, оставив (не без грусти и сожаления) теплый и мягкий тулуп, попрощался и побрел в гостиницу.

День 11

Весь день серое, затянутое тучами небо, проливало дождь. Настроение у меня было прескверное.

Я топал по лужам и грязи в своих ботинках, приспособленных только для того, чтобы служить барьером между ступнями и асфальтом. Проклиная про себя дождь, деревенскую грязь и тот день, когда потратил немалую сумму на покупку этих туфлей, я шел к Митричу. Ни дождь, ни грязь, ни испорченные вещи не могли остановить меня. Я хотел услышать историю старика.

Митрич ждал меня на своем месте. Я поежился и грустно посмотрел на свои промокшие ноги. Сидеть на улице не хотелось, но и напрашиваться в гости было не совсем прилично.

– Да-а-а, – потянул Митрич, оглядев меня. – Погодка сегодня не радует. По крайней мере, тебя, сынок. Дождь еще долго будет идти. Я удивлен, что ты вообще пришел.

– Не мог пропустить.

– Ладно уж, пойдем ко мне, раз пришел.