Том 5. Вишневый сад и другие пьесы - Антон Павлович Чехов

раз у попа ночью мешок яблок, приносит нам да и наставляет: «Вы же, ребята, глядите, до Спаса не лопайте яблок, потому грех»… Так и вы… Черта вспоминать нельзя, а чертить можно… К примеру, хоть эту вот каргу взять… (Указывает на Ефимовну.) Во мне ворога увидела, а, небось, сама на своем веку из-за женских глупостев раз пять черту душу отдавала.

Ефимовна. Тьфу, тьфу, тьфу!.. С нами крестная сила! (Закрывает лицо руками.) Саввушка!

Тихон. Зачем пужаешь? Обрадовался!

Дверь хлопает от ветра.

Господи Иисусе… Ветер-то, ветер!

Мерик (потягивается). Эх, силищу бы свою показать!

Дверь хлопает от ветра.

С ветром бы с эфтим помериться! Не сорвать ему двери, а я, ежели что, кабак с корнем вырву! (Встает и ложится.) Тоска!

Назаровна. Молитву сотвори, идол! Что мечешься?

Ефимовна. Не трожь его, чтоб ему пусто! Опять на нас глядит! (Мерику.) Не гляди, злой человек! Глаза-то, глаза, словно у беса перед заутреней!

Савва. Пущай глядит, богомолочки! Молитву творите, глаз и не пристанет…

Борцов. Нет, не могу! Выше сил моих! (Подходит к прилавку.) Послушай, Тихон, в последний раз прошу… Полрюмки!

Тихон (качает отрицательно головой). Деньги!

Борцов. Боже мой, да ведь я уже сказал тебе! Всё пропито! Откуда же я возьму тебе? И неужто ты разоришься, если дашь мне в долг каплю водки? Рюмка водки стоит тебе грош, меня же избавит она от страданий! Страдаю! Не блажь тут, а страдание! Пойми!

Тихон. Поди рассказывай кому другому, а не мне… Ступай, проси вон у православных, пущай подносят тебе Христа ради, ежели желают, а я Христа ради только хлеб подаю.

Борцов. Дери ты с них, бедняков, а я уж… извини! Не мне их обирать! Не мне! Понимаешь? (Стучит кулаком о прилавок.) Не мне!

Пауза

Гм… Постойте же… (Оборачивается к богомольцам.) А ведь это идея, православные! Пожертвуйте пятачишку! Нутро просит! Болен!

Федя. Ишь ты, пожертвуйте… Жулик… А водицы не хочешь?

Борцов. Как я унижаюсь! Как унижаюсь! Не надо! Ничего мне не надо! Я шутил!

Мерик. Не выпросишь у него, барин… Известный жила… Постой, у меня где-то пятачишка валялся… Оба стакашку выпьем… напополам… (Роется в карманах.) Черт… застрял где-то… Кажись, намедни что-то звякало в кармане… Нет, нету… Нету, брат! Счастье твое такое!

Пауза

Борцов. Не выпить мне нельзя, иначе я преступление совершу или на самоубийство решусь… Что же делать, боже мой! (Глядит в дверь.) Уйти разве? Пойти в эти потемки, куда глаза глядят…

Мерик. Что же вы, богомолочки, ему наставления не прочтете? А ты, Тихон, отчего его наружу не выгонишь? Ведь он не заплатил тебе за ночлег. Гони его, толкай в шею! Эх, жестокий нынче народ. Нет в нем мягкости и доброты… Лютый народ! Тонет человек, а ему кричат: «Гони скорей, а то глядеть некогда, день рабочий!» А про то, чтоб ему веревку бросить, и толковать нечего… Веревка деньги стоит…

Савва. Не осуждай, добрый человек!

Мерик. Молчи, старый волк! Лютый вы народ! Ироды! Душепродавцы! (Тихону.) Пошел сюда, сними мне сапоги! Живо!

Тихон. Эк, расходился! (Смеется.) Ужасти!

Мерик. Пошел, тебе говорят! Живо!

Пауза

Слышишь ты, аль нет? Стенам говорю? (Поднимается.)

Тихон. Ну, ну… будет!

Мерик. Я желаю, живодер, чтоб ты у меня, у нищего бродяги, сапоги снял!

Тихон. Ну, ну… не серчай! Поди, стаканчик выпей… Иди выпей!

Мерик. Люди, чего я желаю? Чтоб он меня водкой угощал или чтоб сапоги снял? Нешто я оговорился, не так сказал? (Тихону.) Ты, стало быть, не расслышал? Погожу минутку, авось расслышишь.

Между богомольцами и прохожими некоторое волнение. Приподнимаются и глядят на Тихона и Мерика. Молчаливое ожидание.

Тихон. Нелегкая тебя принесла! (Выходит из-за прилавка.) Барин какой нашелся! Ну, давай, что ли? (Снимает с Мерика сапоги.) Каиново отродье…

Мерик. Вот так. Поставь их рядом… Вот так… Ступай!

Тихон (снявши сапоги, идет за прилавок). Больно ты любишь мудрить! Помудри еще у меня, так живо из кабака вылетишь! Да! (Подходящему Борцову.) Ты опять?

Борцов. Видишь ли, я, пожалуй, могу дать тебе одну золотую вещь… Изволь, если хочешь, я тебе дам…

Тихон. Чево трясешься? Говори толком!

Борцов. Хоть это подло и мерзко с моей стороны, но что же делать? Я решаюсь на эту мерзость, будучи невменяем… Меня и на суде оправдали бы… Возьми, но только с условием: возвратить мне потом, когда буду обратно из города идти. Даю тебе при свидетелях… Господа, вы будьте свидетелями! (Достает из-за пазухи золотой медальон.) Вот он… Портрет надо бы вынуть, да некуда мне его положить: я весь мокрый!.. Ну, грабь с портретом! Только вот что… ты тово… пальцами не прикасайся к этому лицу… Прошу… Я, голубчик, был груб с тобою… глуп, но ты извини и… не трогай пальцами… Не гляди своими глазами на это лицо… (Подает Тихону медальон.)

Тихон (рассматривает медальон). Краденые часики… Ну, да ладно, пей… (Наливает водки.) Трескай…

Борцов. Только ты пальцами… не тово… (Пьет медленно, с судорожной расстановкой.)

Тихон (открывает медальон). Гм… Мадама!.. Откуда это ты подцепил такую?

Мерик. А покажь-ка! (Встает и идет к прилавку.) Дай-ка поглядеть!

Тихон (отстраняет его руку). Куда лезешь? Из рук гляди!

Федя (поднимается и идет к Тихону). Дай-кась и я погляжу!

К прилавку подходят с разных сторон странники и прохожие. Группа.

Мерик (крепко обеими руками держит руку Тихона с медальоном и молча смотрит на портрет).

Пауза

Красивая дьяволица! Из барынь…

Федя. Из барынь… Щеки этта, глаза… Оттопырь руку-то, не видать! Волосья по самый пояс… Чисто как живая! Говорить собирается…

Пауза

Мерик. Для слабого человека это первая гибель. Сядет этакая верхом на шею и… (машет рукой) и – крышка тебе!

Слышен голос Кузьмы: «Тпррр… Стой, тетеря!»

Входит Кузьма.

Явление III

Те же и Кузьма.

Кузьма (входит). Стоит кабачок на пути – ни проехать, ни пройти. Мимо отца родного днем поедешь, не приметишь, а кабак и в потемках за сто верст видать. Расступись, кто в бога верует! Ну-кася! (Стучит пятаком о прилавок.) Стакан мадеры настоящей! Живо!

Федя. Ишь ты, черт верченый!

Тихон. Руками-то не размахивай! Зацепишь!

Кузьма. На то они и от бога дадены, чтобы ими размахивать. Растаяли, сахарные, тетка ваша подкурятина! Дождя испужались, нежные! (Пьет.)

Ефимовна. Испужаешься, добрый человек, коли на пути такая ночь захватит. Таперича, слава богу, благодать, по дорогам деревень и дворов много, есть где от погоды уйти,