Гулящая - Панас Мирный

Тут только до Приськи дошло, что говорят про станцию. Чтобы получше расслышать, она подошла поближе к крыльцу.

- Так все согласны? За Омельком? - в третий раз кричит старшина.

- Все! все... За ним!

- Ну, а теперь поговорим про наделы. Кое-кто из хозяев умер, на других есть недоимки... Что делать, как мир рассудит?

- Да кто же там? О ком толк?

- Да прочитайте, Денис Петрович,- обратился старшина к писарю. Тот начал читать, а старшина стал за ним выкрикивать.

- Кобыла Назар! Иван Швец! Данило Вернигора! Василь Воля! Пилип Притыка...

Приська вся затряслась, услышав имя мужа. Холод пробежал по всему ее телу, и она, сама не зная кому и зачем, поклонилась. Народ, услышав выкрики старшины, стал подступать к крыльцу. Несколько мужиков, пробиваясь, толкнули Приську.

- И чего еще тут эта баба мешается? - спросил рыжеусый, молодой мужик, вслед за другими поспешая вперед.

Приська отошла в сторону и насторожила слух. Мир волновался, шумел, слышались шутки, смех. "И чего тут смеяться?- думала Приська.- Думает ли кто из них, что тут человеческая участь решается? Что тут жизнь могут отнять? Верно, нет. Иначе не смеялись бы так".

Затем Приська услышала выкрики старшины, возгласы из толпы: "Отобрать! - "Не надо! Дать ему год отсрочки: не справится, тогда отобрать". Или: "Ребятишки у него маленькие, принять недоимку на мир".

Но вот старшина крикнул:

- Ну, а как с Пилипом Притыкой?

- С Пилипом? - спросило несколько голосов.

Приська замерла.

- Отобрать! - крикнул первым Грицько; за ним кто-то другой... третий.

У Приськи потемнело в глазах.

- Погоди кричать - отобрать! - слышит Приська голос Карпа.- Это дело надо рассудить.

Тут поднялся шум... Слов не слышно, слышит только Приська - кто-то бубнит, кто-то кричит: "А дочка? а сама?" И снова другой голос: "Врешь! богачи! привыкли только об себе думать, а другие с голоду пухни, подыхай!" Шум, гам и крик поднялся, какого еще не бывало. Мир снова разбился на кучки. В каждой кучке галдели мужики, в одной - погромче, в другой потише. От кучки к кучке знай бегал Карпо и кричал: "Поддержите, братцы! Что это такое? Из-за проклятых богачей бедному человеку скоро дохнуть нельзя будет. Как это можно? Где это видано? Если б вы только на нее поглядели... да вон она!" - И Карпо, ухватив Приську за рукав, потащил ее к Грицьку.

- Вот она гладкая! Вот она здоровая! - кричал Карпо Грицьку. Погляди! Поглядите, люди добрые, вот она! Вот Приська! Может она сама работать?

- У нее дочка вон какая гладкая! - кричит в свою очередь Грицько.Пусть дочка идет в люди. Почему это другие в людях живут, а ей нельзя?

- У нее одна дочка. Уйдет она в люди, так и в хате некому будет хозяйничать! - кричит Карпо.

- Да замолчите вы! замолчите! Такой подняли шум - ничего не поймешь! крикнул старшина.

Мир понемногу затих.

- Ну так как земля: остается за вдовой?

- За нею! за нею! - заревело большинство.

Грицько, красный как рак, махнул рукой и отошел в сторону. И вдруг, как ужаленный, снова рванулся вперед.

- Ну, ладно. Земля, говорите, остается за нею. А подати кто будет платить? Кто отдаст выкупное?

- Подати? Подати, известно, мир, а выкупное за землю - сама,подсказал Карпо.

- Ишь, матери ее черт! - заорал Грицько. И землю ей дай, да еще подати за нее плати.

- Ты только черта не поминай, а то знаешь, кто лукавит, того черт задавит, как бы и тебя не задавил,- отвечает Карпо.

- Где это видано? Как это можно? И подати плати и землю отдай.

- Грицько правду говорит,- послышалось несколько голосов.- Раз землю берет, пускай и подати платит.

- Люди добрые! - крикнул, подходя поближе, Карпо.- Постойте! Погодите!.. Как же так? Притыке приходилось только за одну душу платить: он ведь в ревизской сказке один. Другое дело, если б у него сын был, а то ведь он один. Теперь он умер,- кто же, как не мир, должен за него платить?

- Врешь! Не умер, а околел! - крикнул Грицько.

- Не помер Данило, болячка удавила! - сказал кто-то в толпе.

Послышался смех. Грицько не унимался.

- Все на мир да на мир. А что такое мир, как не мы? Кому приходится отдуваться, как не нам? - кричал он, надеясь доконать Приську не тем, так другим.

Мир начал склоняться на сторону Грицька.

- Да постойте, погодите! - снова кричит Карпо.- Она по закону не должна платить податей. Где это видано, чтобы вдова платила подати за покойного мужа? Откуда ей взять?

- А земля? земля? - орет Грицько.

- Что ж земля? За землю надо выкупное платить. Ну, выкупное она и будет платить, а подати с какой стати?

- Верно? Верно! - заревел мир.- Подати миром платить, а выкупное тому, кто землей владеет.

- Писать?- спрашивает старшина.

- Пишите! - кричит мир.

Грицько плюнул в сердцах, почесал в затылке и отошел в сторону. Лицо у него было красное, свирепое; пронзительные, колючие глаза погасли и глядели мрачно, как бы говоря: "Ну, теперь все пропало!" Он и в самом деле ворчал себе под нос, что теперь все пропало, раз голодранцы начинают верховодить миром... Побитым, обиженным вышел он из этого спора, который сам же затеял. Ни один из его замыслов не удался, ни одна надежда не оправдалась... Мрачный пошел он домой.

Зато Карпо обрадовался невыразимо. Он перебегал от кучки к кучке и радостно кричал:

- А что, взял? Вертел, вертел хвостом чертов Супруненко, да и довертелся! Так вам, аспидам-богачам, и надо! Спасибо, люди добрые, что поддержали!

- Теперь, Карпо, с тебя магарыч! - шутя, сказал ему высокий усатый мужик.

- С тебя! с тебя! - раздалось еще два-три голоса.

- Видали! Кто кислиц поел, а кто оскомину набил. Кто землей будет владеть, а кто магарыч ставить,- вмешался Гудзенко, который в рот не брал хмельного.

- Чего там? - крикнул Карпо.- За это можно поставить. Двугривенный в кармане... пойдем, магарыч разопьем!

- Вот душа-человек Карпо! Последним поделится... Пойдем, пойдем, ответил усатый, который, видно, был выпить не дурак.

Человек пять отделились от толпы и направились через площадь к шинку, окна которого краснели напротив. По дороге к шинку Карпо снова встретился с Приськой, которая беспомощно тыкалась, не зная, как выбраться из толпы.

- Вы все еще толчетесь здесь? - сказал он ей.- Ступайте домой. Ваше дело пошло на лад. Спасибо миру, земля осталась за вами. Ступайте домой.

- Спасибо вам, люди добрые! - тихо промолвила Приська, низко на все стороны кланяясь миру.- А тебе, Карпо, больше всего!

- Не за что. Бога благодарите. Ступайте домой да, если увидите Одарку, скажите, пусть не ждет меня, я, может, задержусь.

Приська еще раз поблагодарила и поплелась по улице.

Вечерело. Солнце, которое весь день заслоняли тучи, к вечеру выбилось из плена и, садясь за гору, озаряло все село красным светом. Отраженный снегом свет рассеивался высоко вверху и окрашивал холодный зимний воздух, казалось, воздух гудит, полыхает пламенем. По небу плыли клочья разорванных туч, темно-зеленых, почти черных, и прозрачный воздух казался от них еще прекрасней. Мороз крепчал. Из села долетал подчас бабий крик, с площади доносился несмолкаемый гомон толпы. Как-то странно было и грустно, как бывает только в зимний вечер. Приська ковыляла и ковыляла, торопясь домой. Она не замечала красоты мира, опустив голову, она думала про свое. Мысли ее не были горькими; если бы Приська не разучилась радоваться, они, быть может, были бы даже радостными; но теперь они, как и ее истомившаяся душа, были только тихи, печальны. Она думала про землю, за которую столько болела душой, которую вознамерились отнять у нее злые люди. И вот эта земля опять ее. Спасибо Карпу, он ее отвоевал. "Свет, видно не без добрых людей... не без добрых людей",- шептала Приська. Сердце ее билось чаще, слезы застилали глаза.

Около своего двора она остановилась перевести дух и оглянулась назад. Как раз напротив садилось солнце; красный, пламенеющий его диск так и искрился. "И оно радуется доброму делу",- подумалось Приське.

- Ох, ну его! как же я умаялась,- промолвила Приська, войдя в хату и опускаясь на лавку. Она дрожала всем телом и тяжело дышала.

Христя пристально посмотрела на мать, стараясь угадать по лицу, добрую весть принесла она о земле или худую. И у Христи на душе было неспокойно, глядя на мать, и она болела душой.

- Дайте-ка я помогу вам кожух снять,- сказала Христя, увидев, что мать хочет раздеться.

- Помоги, доченька... Сними, доченька... Ох! как я устала,- жаловалась Приська.- Сказано, нет сил, пропало здоровье... Кто же будет на той земле работать, если и летом так будет?

- А земля разве за нами осталась? - робко спросила Христя.

- О-ох! Спасибо добрым людям. За нами, доченька, - сказала Приська, взбираясь на печь.

Христя перекрестилась.

- Слава богу! Слава богу! - прошептала она.

- Как ни кричал Грицько, как ни шумел, как ни подстрекал народ, а не вышло по его... Спасибо Карпу... Да, из ума вон. Сбегай, доченька, к Одарке, скажи: Карпо просил передать, чтобы его не ждали, он, может, задержится. Глупая голова, пока дошла, забыла! Хорошо, хоть сейчас, вспомнила... Ах, какой он добрый человек, спасибо ему! - говорила Приська, не замечая, что Христи уже и след простыл. Но Христя скоро вернулась.