Плата за страх - Е. Фактрович

— Пожалуй…

— Вот именно. Сейчас ты возмущаешься, потому что нашлась сволоч» похлестче тебя. Но не думай так, дорогой мой. Тут дело только в степени подлости, не больше…

— Но в конце концов…

— Никаких концов, дружище. Не знаю, кого бы я лично предпочел: типа, который ради денег способен убить двух человек, или тебя, который хочет заработать, но взваливает весь риск на меня и всякий раз смывается.

Джонни, задетый за живое, молча покуривает свою сигарету. Грузовик продолжает ползти через ямы и бугры. Время от времени Жерар пытается перейти на вторую скорость, хотя и это в общем-то не скорость — самое большее 15 километров в час, — чепуха. Но машину начинает заносить. Джонни зеленеет от страха, и Штурмер со вздохом сбрасывает газ.

Ночь тянется бесконечно.

Каждая пройденная выбоина — чудо, тревожное чудо: они боялись поверить, что оно свершилось, и не знали, свершится ли еще раз. Когда переднее колесо приближалось к очередной ямке, она сразу бросалась в глаза при свете луны — черный зловещий круг с четкими очертаниями. Жерар снимал ногу, чуть касавшуюся педали газа, и мягко ставил ее на педаль тормоза. Теперь уже не мотор толкал грузовик вперед, а инерция его массы. Колесо скатывалось в ямку — надо было притормозить, но не заглушить мотор! Копесо скрежетало, проворачивалось, еще немного, еще… Колесо на дне, и теперь нельзя даже перевести дыхание, надо нажать поскорее на правую педаль, выровнять грузовик — ведь рама уже дрожит. Все это время оба они — может быть, Джонни чуть сильнее Жерара — дрожат от страха, оба боятся вздохнуть, пока это не кончится, пока тяжелая машина не выровняется. Но через минуту все начинается сначала…

Лица у обоих мокрые, будто оба только что из-под дождя.

Выбоины попадались все реже. Через четверть часа, если удастся дожить, они выйдут на «гофрированное железо». Так называют в тропических странах волнистые участки. Ливни в сезон дождей намывают на твердых дорогах тысячи желобков, совсем неглубоких — несколько сантиметров, не больше, — и очень узких. По такой дороге нужно ехать с несколько повышенной скоростью, до 80 километров в час; тогда грузовик летит по ребрам желобков, словно по ультрасовременному шоссе. Вся трудность в том, чтобы набрать эту скорость, не подвергаясь риску. Для этого нужно двести метров гладкой дороги… Найдут ли они такой участок?

— Берись за руль, старик. Я больше не могу.

Переехав последнюю выбоину, грузовик остановился. Оба вышли. Жерар чувствовал себя вконец разбитым. Он вытер о штаны мокрые ладони. Подул слабый ветерок; мокрые от пота рубашки прилипли к телу вызывали дрожь. Жерар вытащил из сумки чистую. Он решил обсохнуть, прежде чем надеть ее, и обдувавший ветер показался ему теплым. С рубашкой в руках он постоял немного, разминая усталые мышцы…

Джонни тронулся с места, как новичок. Он бросил сцепление чересчур нервным движением, отчего кабину слегка тряхнуло. Нажимая на педали, он словно ступал по зыбкому песку, а рычаг скоростей как будто обжигал ему пальцы.

— Пошел, старик. Пора. Давай газ!

Вид у Джонни не очень-то уверенный. Он нажимал на педаль как-то вяло и нерешительно. Тридцать пять, сорок. На четвертой скорости, на низком режиме, мотор почему-то захлебывался. Если Джонни не наберет скорость, все пойдет прахом.

— Ты что, хочешь всю ночь тащиться на четвертой? Давай переходи на пятую. Через десять секунд будет поздно.

Но было уже поздно. Стрелка толчками сползла вниз. Грузовик по инерции проехал еще немного на четвертой. Рука Джонни дважды тронула рычаг скоростей, лицо его перекосилось. Ногой он несколько ре.» нерешительно тронул педали газа. Потом отпустил педаль, сдался. Жерар призвал на помощь всю свою выдержку.

— Остановись на минутку.

Джонни покорно прижал машину к обочине. Откашлялся, сплюнул в окно и медленно повернулся к Жерару:

— Я не справлюсь. Я боюсь. Ничего не могу с этим поделать — мне страшно.

Штурмер глубоко вздохнул. Это был почти стон. Но сейчас не с рем я нервничать.

— Знаешь, когда я хотел перейти на пятую, мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание. Умру от страха. Я весь затрясся. Что же нам делать?..

Они долго искали подходящее решение. Ехать дальше со скоростью 30 километров в час нельзя. Когда за спиной везешь смерть, хочется отделаться от нее поскорее.

Рассчитывать, что впереди будет еще один участок для разгона, такой же прямой и ровный, они не могли. Француз вышел из кабины. С фонариком в руках осмотрел обочины. Да. Вот здесь набирал скорость грузовик Луиджи: на песке отчетливо виднелись следы шин, именно такие, когда машина берет разгон, переходя на высшую скорость. Здесь первая машина как бы оставила им знак. Молодец, Луиджи!

— Послушай, Джонни. Я отъеду назад, до начала песчаного участка. Задним ходом. Ты меня поведешь. А я уж постараюсь не выходить из колеи, чтобы на обратном пути не было ни ям, ни бугорков.

— Но…

— Нет. Поведу я сам. Наберу нужную скорость. А когда все пойдет гладко, передам руль тебе. Ладно?

— Я попробую.

— Нет, не попробуешь, старик. Ты это сделаешь, и точка.

Что-то в тоне Штурмера заставило Джонни задуматься. Они молча переглянулись.

— Если б этот пакостный участок не был таким трудным, я бы повел дальше, сам понимаешь. И не тратил бы нервы, передавая тебе руль, после того как ты так мило бросил меня, когда перегрелось колесо. Но рейс слишком тяжел, и один я не справлюсь.

— Я боюсь. Я болен, болен. — Джонни закашлялся, не в силах произнести больше ни слова. Лицо его сделалось студенистым и задрожало. Он повторил: — Я болен.

— Болен или нет, сегодня ты поведешь машину или подохнешь. Здесь не бюро плакальщиков, они остались в Лас Пьедрасе, и мы не их филиал. Послушай, не будь ты мне нужен, давно бы тебя пристукнул. Понимаешь: пристукнул!

— Догадываюсь, — прошептал Джонни.

— Но все-таки я не допущу, чтобы наше дело сорвалось только потому, что ты распустил нервы. Ответь мне: если бы тебе пришлось доставать деньги зубами из кучи навоза, стал бы ты их доставать, а? Так вот, ни в каком навозе они не лежат, они — в небольшом сосуде с мгновенной смертью, который ты везешь на своей шее и который может взорваться в любое время. Например, сейчас.

— Заткнись!

Джонни крикнул это совсем негромко: казалось, стон вырвался из его груди и опалил горло. Штурмер пожал плечами.

— Не будь ребенком, ты уже вышел из этого возраста. Мы сделаем вот что: я доведу эту бомбу на колесах до нужной скорости. А потом на ходу передам руль тебе. Это не трудно, и не такая уж это акробатика. Потом я сяду рядом с тобой и буду дрыхнуть. Я не намерен всю жизнь тащить за собой этот ящик со взрывчаткой.