Элохим, о Элохим - Михаил Липскеров

19 И услышал Мовшович слова Господа:

- Иди дальше, сын мой. Продолжи дела другого Сына моего. Который принес себя в жертву ради спасения человека. Твое время тоже придет. От тебя тоже потребуется жертва. Ради спасения дара творения. И это будет третий, завершающий Завет между мной и людьми. Первый Завет ради спасения народа. Второй Завет - ради спасения человека. Третий Завет - ради спасения Духа.

Потом некий Иосиф снял Иисуса с креста. Правда, один из правительственной ложи настаивал, чтобы Иисус висел на кресте, пока не сгниет. В назидание диссидентам. Другой хотел его сожрать. Но третий и четвертый настояли, чтобы Христа сняли. Третий - для постоянного подновления христианства. Четвертый - чтобы освободить место для предстоящих казней. Так что тело Иисуса отнесли в пещеру, положили в могилу и завалили каменной плитой. А у пещеры поставили охрану из римских воинов. Чтобы тело Иисуса не было выкрадено и подвергнуто осквернению со стороны правоверного люда.

Всю субботу Мовшович с учениками оплакивали смерть Иисуса. А в воскресенье отправились к пещере. Они проходили мимо виноградарей, и один из виноградарей спросил:

- Что ищете живого среди мертвых?..

И Мовшович узнал в нем Иисуса. Воскресшего. И все ученики поверили в воскресение Иисуса. Кроме Раввина. Тогда Иисус предложил ему вложить пальцы в свои раны. И Раввин уверовал. И тут же был окрещен Францисканцем в христианство. И у Раввина на груди рядом с могиндовидом повис крест. Крест в память об одном замученном еврее. Могиндовид - в память о миллионах замученных евреях. Причем впоследствие наблюдалась странная вещь. Поскольку крест и могиндовид висели на одной цепочке, то наверху попеременно оказывались то крест, то могиндовид. И в зависимости от этого Раввин ощущал себя то евреем, то христианином. С одной стороны это было удобно. Так как Раввин отдыхал два раза в неделю. В субботу, согласно законам иудаизма. И в воскресенье, согласно законам христианства. С другой стороны, это вносило в него смуту. Как объяснил Мовшович, человек, носящий в себе две истины, не владеет ни одной. Для него, в зависимости от случайных событий дважды два может быть и четыре и пять, и шестнадцать. И сто двадцать семь в третьей степени. И такой человек обречен мучиться в поисках единственной истины.

- А впрочем, - философски добавил Мовшович, - единственная истина, ради которой живет человек, это - поиск истины. Поэтому гуляй субботу и воскресенье. Тем самым ты, с одной стороны, чтишь Закон Бога-Отца. С другой - чтишь память Бога-Сына...

(Возможно, именно поэтому во многих странах мира с недавних пор существует пятидневная рабочая неделя. Так мы думаем. И нет никаких оснований искать для пятидневки другую, более логичную, причину.)

Короче, Мовшович со всеми учениками узрели воскресшего Иисуса. И тут Мовшовича ожидало потрясение. В беседе с Иисусом, смутно помнящаяся Мовшовичу Книга Бытия приобрела совсем другое содержание. Оказывается, по версии нового Иисуса праотцем всех евреев был не Авраам. А некий Мовшович. Который неведомо откуда появился в земле Ханаанской. Сын его Исаак был убит в медуусобице. И продолжателем рода стал другой сын, бедуин Измаил. Рожденный Мовшовичем от рабыни по имени Агарь Измаил, в свою очередь родил Иакова и Исава. От чернокожей рабыни по имени Суламифь. Исав продал Иакову право первородства за чечевичную похлебку. Иаков от двух своих жен, Лии и Рахили родил двенадцать сыновей. Двенадцать основателей колен израилевых. Потом были египетское рабство, исход, Моисей, Давид. От которого впоследствии и произошел Иисус.

Мовшович был потрясен. Он и не мог себе представить, что в приступе белой горячки изменил истоки. Но не менее он был потрясен тем, что все вернулось в известную ему колею. И понял всю мудрость Господа, который, несмотря на все искажения прошлого, ведет человека к единственному верному настоящему.

- А где похоронены праотцы твои, Иисус? - спросил Мовшович.

- И твои - тоже, - мягко поправил Иисус. - А лежат они в пещере Махпела. На поле Ефрона, сына Цохара, Хоттеянина. Которое против Мамре. Сейчас там город Хеврон. Иди туда и поклонись праху праотцев твоих. И получи от них силу, чтобы продолжить начатый мной путь. Иди, брат, - закончил Иисус.

20 По дороге в Хеврон Прокаженный, Насморочный и Здоровый зателяли схоластический спор о путях человечества в будущем. Первый говорил об одном, Второй - о другом. Третий - о третьем. Остальные ученики, вмешавшись, предложили свои варианты. Бессмысленный спор разгорался. И теоретические разногласия превратились в практический мордобой. Причем было непонятно, кто кого бьет. И за что. Книжники клевали носами всех и постреливали соплями в разные стороны. Трижды изменивший молотил своих бывших судей. Владелец бесплодной смоковницы бил Прокаженного. Тот бил Насморочного. Насморочный бил Здорового. Жук и Каменный Папа молотили всех. Воспользовавшись умением, полученным в детстве, юности и взрослости на улицах Москвы. В общем, было достаточно весело и непрофессионально.

А когда все несколько притомились, Мовшович остановил измочаленных учеников и рассказал им следующую притчу:

- У отца было три сына. И как это ни странно, ни один из них не был дураком. Итак, старший сын пошел на запад и вернулся с востока. Он хотел посмотреть свет.

Средний сын пошел на север и вернулся с юга. Он хотел посмотреть свет.

А младший сын остался дома. Возделывать свой хлеб.

Первые два принесли в дом рассказы о хлебах, которые они ели в своих странствиях. С запада на восток. И с севера на юг. Но эти рассказы не могли заменить живой хлеб. Который вырастил младший сын.

Какой смысл извлечете вы из этой притчи? - спросил Мовшович утирающих кровищу учеников. Те тупо смотрели на Мовшовича, так как смысл притчи был очевиден. Для них. Но, заметим мы, "очевидное" - термин не всегда утверждающий. Это знал Мовшович. Но не знали ученики.

- Так вот, - продолжил Мовшович, - одному человеку свойственно идти на запад. Чтобы вернуться с востока. Второму - на север. Чтобы вернуться с юга. А третьему - выращивать хлеб. И все три брата для их отца - сыновья. Вне зависимости от того, кто куда пошел. Кто откуда вернулся. И кто что вырастил. Поэтому говорю вам. Любите детей ваших. Потому что они - дети ваши. Любите детей братьев ваших. Потому что и они - ваши дети. Любите всех деей. Потому что они - дети Господа. И нет среди детей разницы перед Господом. Куда бы они не пошли. Откуда бы они не вернулись. Чтобы они не делали. И всех любит Господь. И вы любите друг друга. Потому что вы - дети Господа. И не хуя мордовать друг друга по надуманным, а не реальным причинам.

Хорошо ли я сказал, Господи? - осведомился Мовшович у Господа, слегка запутавшись в своих построениях.

- Как тебе сказать?.. - отвечал Господь откуда-то сбоку. - В общем, сказал истинно. Ибо не сказал ничего ложного. - И Господь замолчал.

Ученики переваривали услышаное. И в процессе переваривания с их лиц исчезла кровь, затянулись раны. Прошла боль, появившиеся в процессе спора о путях человечества.

(Возможно, отсюда берет начало выражение "Слово Божье лечит".)

- Ты, как всегда, прав, - хором сказали ученики, - и наши залеченные раны свидетельствуют об этом...

- Но, - робко заметил один из Книжников, - вот какой вопрос. Точнее говоря, недоумение. Твои слова - слова Господа. Но отдельные из них отсутствуют в Законе, Пророках и Святых Благовествованиях и иногда противоречат им. Как быть?

- Я уже рассказывал вам притчу о корабельщиках и островах. Возможно, вы ее забыли. Между прочим, отдельные положения Закона, пророков и Святых Благовествований противоречат друг другу. На первый взгляд. Чтобы разрешить эти кажущиеся противоречия и вновь возникшие у вас после моих слов, расскажу вам еще одну притчу:

- Умер один человек. И оставил своим сыновьям дом. Старший взял себе крышу, средний - стены, младший - пол. И все трое остались с грудой никчемных камней. Камни стен бессмысленны сами по себе. Они всего лишь камни. Камни потолка бессмысленны сами по себе. Они всего лишь камни. Камни пола бессмысленны сами по себе. Они всего лишь камни. А все вместе они составляли дом.

Так и Слово Божье, разъятое во времени и пространстве - не Слово, а всего лишь буквы. Набор частей не составляет целого. Стены дополняют пол. Крыша дополняет стены. К каждому дому можно сделать пристройку. Лишь бы она была в гармонии с уже имеющимся домом. Так что уже написанное Слово Божье может быть дополнено другими Его словами...

Пока Мовшович налево и направо сыпал притчами, Жук где-то свистнул курицу. И даже ощипал ее. (Мы полагаем, что в этом не было никакого мистического смысла, внушенного притчами Мовшовича. А желание есть и застарелая привычка удовлетворять его любыми спсобами.) Нарушение Жуком одной из заповедей Мовшович и ученики осудили. Но курицу съели. Поскольку не пропадать же добру. После чего Францисканец, любовно обсасывая косточку, в последний раз осудил Жука, пригрозив за воровство карой Божьей и страшными муками в аду. Попеняв отсутствием страха Божьего в Жуке и в народе вообще, посетовав на общее оскудение нравов, Францисканец подложил косточку под голову и приготовился ко сну.