Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете - Райан Уилсон

прямо. Еще я подниму руку: правую, если знаю ответ, и левую – если не знаю. Но в остальное время не дергайте меня.

Время поджимает, а других вариантов у меня нет, и я принимаю его сомнительное предложение.

В этот раз инспекторы обходят мой класс стороной, и у меня создается ощущение, что я уклонился от пули. Шон так и не поднял головы от парты.

Если инспекторы заставляют меня прибегать к сделкам с учениками, то присутствие на моем уроке Лиз – очень желанное событие. Я понимаю, что она на моей стороне и хочет, чтобы у меня все получилось, но в то же время понимает, как это тяжело.

В классе может произойти что угодно, в том числе в присутствии инспекторов. Дети плохо себя ведут, теряют сознание, плачут, падают со стула и поднимают руку, чтобы сказать, что за последние полчаса ничего не поняли. Ты можешь забыть учебные материалы, проектор – сломаться, а ручка – потечь и испачкать лицо.

Лиз за минуту распознает сложную динамику в классе, но, что бы ни происходило, ее комментарии всегда воодушевляют и мотивируют становиться лучше. Она никогда не станет инспектором из Бюро стандартизации образования, работы с детьми и навыков, потому что слишком любит вести уроки. Однако каждый инспектор может чему-то у нее научиться.

Королевский прием

Приближается конец года. Инспекторы пришли и ушли, оценив нашу школу на «хорошо», поэтому в учительской царит дух веселья. Все внимание приковано к Мэри. Она работает в школе несколько десятилетий, и ее любят и дети, и коллеги. В прошлом году ученики выдвинули Мэри на премию за заслуги в сфере образования, и она только что забрала свою награду из Виндзорского замка, получив ее из рук принцессы Анны.

– Я так волновалась перед встречей с ней, – говорит она.

Ее голос разносится эхом по учительской. Все остальные разговоры прервались, потому что Мэри всегда стоит послушать. Она говорит с авторитетом политика, точностью стендап-комика и скоростью космической ракеты.

– Я стояла в очереди, чтобы поговорить с ней. На мне была красивая шляпка, а во рту пересохло. Вдруг я оказалась прямо перед ней. Она спросила меня: «Так почему вы стали учителем?» В этот момент у меня все слова вылетели из головы. Казалось, мое молчание длилось бесконечно. Я открыла рот в первый раз, но не произнесла ни слова, затем во второй и только с третьей попытки смогла ответить: «Что ж, мои родители были учителями». Сама же все это время думала: «Это неправда. Никто из них не был учителем. Мама работала швеей, а папа – водителем автобуса». Но она сказала: «Замечательно» – и пошла дальше. Получается, мой разговор с принцессой Анной был сплошной ложью. Мои ученики будут в шоке!

Все присутствующие бурно поддерживают Мэри.

Мы это сделали

Вскоре учебный год заканчивается, а вместе с ним и наш первый год в качестве учителей. Мы с Зои и другими молодыми учителями идем в один из кембриджских баров. У нас есть два повода для праздника: наши уроки были как минимум удовлетворительными и в процессе работы никто из учеников серьезно не пострадал.

В баре звучит песня Respect Ареты Франклин[18], и мы подпеваем ей. «R-E-P-S-E-C-T», – голосит Зои громче всех. Я говорю:

– Секундочку! Неужели ты, учительница литературы, только что неправильно произнесла по буквам слово respect?

На нас нападает безудержный хохот, и мы испытываем огромное облегчение.

Мы часто засиживались до середины ночи, пытаясь дополнить план урока блестящими идеями.

Выходные стали временем проверки домашних заданий, а школьные каникулы исчезли в тумане административной работы, отчетов и электронных писем.

Если ребенок писал в сочинении, что во время учебного года переживал взлеты и падения, я помечал на полях, что он мог бы придумать что-то более оригинальное. Смешно, но то же самое можно сказать и о нашем первом годе работы в школе.

Я понял, что подразумевалось под падениями. Бывает, собираешь работы учеников и понимаешь, что никто тебя не понял. Ты можешь потратить целый час на то, чтобы просто утихомирить детей. Когда урок не складывается, это не просто раздражает или огорчает – ты воспринимаешь это как личную неудачу. Однако взлеты учительства не сравнимы ни с чем, что я когда-либо испытывал. Слово «удовлетворение» не передает того, что я чувствую. Когда ребенок вопреки собственным ожиданиям достигает новых высот, это просто невероятно.

Сложный второй год

Сентябрь уже маячит на горизонте, и мы с Зои снова идем по школьным коридорам. На этот раз чувствуем себя увереннее и даже не падаем. На втором году работы молодым учителям доверяют классное руководство. Это значит, что мы отвечаем за все аспекты благополучия приблизительно тридцати детей.

Мне достались семиклассники, младшие ученики нашей школы. Делая перекличку утром и днем, ты становишься первым и последним взрослым, которого они видят за учебный день. Ты узнаешь их как личностей, знакомишься с семьями и играешь роль адвоката в конфликтных ситуациях с другими учителями. Если они плохо себя вели на других уроках, я говорю, что они меня подвели, и действительно имею это в виду. Мне нравится классное руководство, но терпеть не могу скандалы из-за пеналов и аргументы в стиле «он сказал, она сказала».

В моем расписании появляется новый предмет: личное, социальное и медицинское просвещение. Это значит, что я должен рассказывать своим ученикам буквально обо всем: о методиках подготовки к контрольным работам, опасности наркотиков, необходимости пользоваться дезодорантом и устройстве местного правительства. Я рисую на доске человечка, и дети должны показать на нем места, чистота которых требует пристального внимания. Обсуждая, мы выводим правило, которое поможет избежать проблем. Честно говоря, когда я обвожу в кружок промежность человечка и пишу на доске: «Меняйте трусы каждый день», на секунду задумываюсь, верный ли путь выбрал в жизни.

Еще я веду сексуальное просвещение. После бессонной ночи я стою перед учениками, которые выжидающе на меня смотрят, и говорю:

– Напишите вопросы на листочках бумаги и опустите их в коробку. Если вопросов нет, все в порядке. Просто напишите: «У меня нет вопросов».

Это проверенный метод. Его преимущество в том, что можно игнорировать слишком личные вопросы, сделав вид, что на листке вопроса нет. Работая с детьми, я очень быстро усвоил, что без этой техники не обойтись.

Самый странный вопрос звучит так: «Нужно ли подкладывать мину, когда делаешь минет?» Разумеется, мне стыдно отвечать, но я считаю этот вопрос довольно важным, поэтому, словно наблюдая за собой со стороны, говорю, что мины в этом процессе не участвуют.

В отличие от классных руководителей старших учеников, мне гораздо легче. Некоторым из них приходится показывать, как надевать презерватив на большой пластмассовый пенис. Модели пенисов предоставляет школьная медсестра, и после урока учителя