Подарок от злого сердца - Анна Данилова

– Так почему она решила вернуться домой?

– Сказала, что хочет друзей-подруг проведать. Обычное дело. Оставила мне ключи, мол, присматривайте, Елена Дмитриевна. А потом она же вышла замуж! Там, в Саратове! Она звонила мне, сказала – не знает, когда вернется, и что я могу взять цветы себе. Но я подумала, что торопиться не стану. И вот до сегодняшнего дня я, как верный пес, сторожила эту квартиру. А что теперь с ней будет? У нее же ни деток нет, никого. Разве что подружка.

– Подружка? – переспросил Марк. – Вы видели ее? А говорите, что подруг у нее не было.

– Это здесь, в Москве, не было, но к ней приезжала ее близкая подруга из Саратова. Ларой зовут. Очень приличная девушка. Тамара меня с ней познакомила. Такая скромная, тихая, но с открытым приятным лицом. Она тоже в ресторане работает. Подождите! Вы же не сказали мне, как убили Томочку.

– Ее застрелили прямо в ресторане.

– В ресторане? Что же, ее просто взяли и застрелили? Может, целились в кого-то другого, а попали случайно в нее?

– Дело в том, что за то короткое время, что ее не было в Москве, она не только успела выйти замуж за одного человека, но и овдоветь. Он умер недавно от сердечного приступа. И Тамара, овдовев, устроилась в тот же самый ресторан, в котором работала прежде и где работала ее подруга. А зачем она туда устроилась – тоже вопрос. Она не звонила вам, ничего не рассказывала о себе?

– Нет! Я даже не знала, что ее муж умер. Несчастная девочка! Как же много ей пришлось пережить… А этот мужчина, ее муж, он был богатым человеком?

– А почему это вас так интересует? – Марк снова испытал неприятное чувство к допрашивающей его соседке. Хотя, чтобы получить какую-то информацию от нее, надо было рассказать ей о том, как жила Тамара после того, как покинула столицу.

– Вы же спросили меня, на какие средства она купила квартиру, вот я и подумала, что человеком, который дал ей эти деньги, мог быть как раз ее муж – не могла же она выйти замуж за первого встречного. Она была девушкой рассудительной, серьезной. Думаю, он был прежде ее возлюбленным.

– Скажите, – Марк уже начинал терять терпение, – вы встречались с Тамарой, наверняка пили чай, разговаривали. Неужели вы не могли понять, каким она была человеком? Чем жила? О чем мечтала?

– Я понимаю вас. Но поверьте мне, Тамара была как закрытая морская раковина. Да, безусловно, мы разговаривали с ней, но, каюсь, в основном я рассказывала ей о себе, она была прекрасным собеседником, точнее – слушательницей. С ней можно было поговорить обо всем, зная, что она никогда тебя не выдаст. Что же касается ее личной жизни, то ее у Томочки не было. Если бы была, люди бы ей звонили, приходили в гости, ведь так? Но я видела у нее лишь Лару. И чувствовалось, что они – близкие люди, понимаете? По-хорошему близкие, словно им вместе пришлось многое вынести. Я слышала, о чем они говорили: о ресторане, об общих знакомых, о девушках, работавших там же, о хозяйке, о предстоящей реконструкции ресторана. Обычные разговоры. Но получалось, что Лара была довольна своей работой и постоянно твердила, что каждый человек должен знать свое место. Лично я восприняла это, как если бы она оправдывалась перед собой за тот образ жизни, что она вела. Понимаете, Лара – не официантка, это же сразу видно, точнее, она могла бы достичь в жизни большего, если бы сумела получить образование. Я чувствовала боль в ее словах. И получалось, словно Тамаре удалось выбиться в люди, что называется, перебраться в Москву, выбраться из нищеты, а Лара пока еще, как говорится, барахталась. И мне тогда еще показалось, что Тамара испытывает что-то вроде чувства неловкости перед подругой за свое богатство. Она говорила ей: мол, перебирайся сюда и живи со мной, на что Лара отвечала – каждый сверчок знай свой шесток. Да нет, они были хорошими девчонками, простыми. И в то же самое время достойны были лучшей доли, это я о Ларе. Но вот зачем ей, это я уже о Томочке, понадобилось устраиваться в ресторан при том, что у нее были деньги? Недаром же она не сдавала квартиру, говорила, что не хочет, чтобы в ней гадили чужие. Мне жаль, что я не смогла вам ничем помочь.

Марк вздохнул. Он уже понял, что только напрасно потерял целые сутки – Москва не принесла ему ни одной зацепки.

Приехали следователь и эксперты, перед ними были поставлены конкретные вопросы: отпечатки пальцев, документы, деньги. Требовалось выяснить, кто бывал в квартире, помимо хозяйки, Лары и соседки. Марк опросил еще некоторых соседей, все говорили примерно одно и то же: тихая девушка, не пила, не гуляла, никого не водила, похожа была на больную (одна женщина так и выразилась: «Она словно после операции приходила в себя») и очень одинокую.

Так что она делала в Москве?

Марк вылетел ночным рейсом и оказался на даче в три часа ночи. Рита спала, обняв его подушку.

12

2006 г.

– Карибова, ты где? Э-эй!

Он возник ниоткуда, она даже не слышала его шагов. Кажется, ей удалось немного подремать в кресле в одной из комнат.

– Надо поскорее сматываться отсюда. Пошли. Ложись на пол, я полью тебя краской, раздевайся. Шляпу положим рядом и тоже обрызгаем кровью, вернее, гуашью. Я ее немного развел по дороге, у колонки. Конечно, цвет слишком яркий, но Русалкину должно понравиться, да и вряд ли он знает, какого цвета была артериальная или венозная кровь его жены, не говоря уже о ее мозгах. Главное – произвести впечатление, чтобы он поверил, что ты, вернее она, мертва. У меня и фотоаппарат есть. Давай, Карибова, двигайся, не спи – замерзнешь!

Она чувствовала, как он перевозбужден, как сильно он нервничает и тоже чего-то боится. Возможно, тоже боится возвращения Марины. Хотя если все то, о чем он ей рассказал, правда, то разве станет она рисковать и приходить сюда, зная, что убили подставленную ею официантку? Да она должна в это время быть далеко отсюда и напиваться до чертиков, правда, теперь уже в каком-нибудь другом ресторане. Или дома. Или в машине. За городом…

Тамара легла так, словно она упала – неестественно подогнув под себя ногу, запрокинув голову со сползшей на нос шляпой. Вадим старательно поливал ее гуашью, в некоторых местах поправлял потеки краски пальцем.

– Да ты просто художник, – усмехнулась Тамара. – Тьфу, какая гадость. Давай снимай уже. – Она плотно сжала залитые краской губы.

Шаталов защелкал фотоаппаратом.

Потом Тамара долго отмывалась в душе, протерла и кафельные стены. Поняла, что действовала машинально, бессмысленно, ведь мраморная крошка на террасе останется залита краской. Она торопилась, спешила, дрожала. Она все еще боялась возвращения Марины. При мысли, что сейчас откроется дверь душевой кабины и она увидит свою «работодательницу», у нее подкашивались ноги.

– Так, Карибова, слушай: сейчас мы едем в город, я отдаю пленку и жду, когда будут готовы снимки… – Машина Шаталова, старенькая «Лада», выехала из дачного поселка и полетела в сторону города. – Надеюсь, никто ничего не поймет, если и увидит. В случае чего, если попадется слишком любопытный фотограф, скажу, что готовлю фотосессию для одного криминального журнала. Все, поехали.

– Подожди. Обещай мне, что несколько снимков ты отдашь мне.

– Понял. Не дурак. И рад, что ты не идиотка. Конечно, невозможно упускать такой случай, тем более тебе есть за что поквитаться.

Впору было затыкать уши.

– Так мы договорились?

– Мы же с тобой – близкие люди. А теперь близкие еще и по крови, – хохотнул он.

– По гуаши, – мрачно отозвалась она. – Какой неприятный, канцелярский запах у этой красной гуаши. Никогда не забуду! Ты мне чуть ли не в рот ее налил.

– Это была художественная струйка крови, вытекшая из носа. Я же тебе якобы голову прострелил, мозги вышиб, вот кровь из носа и потекла.

Она едва успела распахнуть дверцу машины, как ее вырвало.

– Ой, прости меня, дурака!

Дальше все происходило, как во сне. Вымерший и притихший, оглушенный солнцепеком город, душный салон машины, где она ждала возвращения Вадима из фотоателье. И, наконец, пачка свеженьких фотографий. Жутких, но впечатляющих.

– А ты неплохой фотограф, – развеселилась Тамара. До нее только теперь начало доходить, что она просто чудом осталась жива. Причем благодаря Вадиму!

– А ты мне обязана жизнью, между прочим. Так что думай, когда и где встретимся, полюбимся!

– Дурак ты, Шаталов. Нашел о чем сейчас думать. А тебе не страшно показывать Русалкину эти снимки? Ведь, когда он узнает, что ты его обманул, он тебя из-под земли достанет.

– Ты просто не знаешь его. Он – трус. Я, конечно, тоже не супермен, но хотя бы с головой. А он уже в штаны наложил от страха или сидит в своем кабинете и наливается коньяком. Да, может, он уже сто раз пожалел о том, что нанял меня. Ведь у него, по сути, и причины-то особой не было для того, чтобы убивать свою жену. Ну, подумаешь, схлестнулся с какой-то бл…ю, заморочила она ему мозги, но жену-то убивать зачем? Живут себе спокойно: она – своей жизнью, он – своей. Ну, узнал, что у нее хахаль завелся на стороне, так он и сам не святой. Понимаешь, Тамарочка, это все эмоции. На эмоциях позвонил мне, предложил это дело, назначил гонорар. Думаю, ночь не спал, обдумывал, как и что, потом снова позвонил мне. Он хоть и старался выглядеть крутым, но все равно – «в мешочек», понимаешь? Да, может, он мне потом спасибо скажет за то, что я не убил его жену! А деньги простит, испугается последствий.