Бесследно исчезнувшая - Лиза Марклунд

– Нет.

– Что мы знаем о ней?

– Нора Мария Андерссон Лерберг, родилась 9 сентября, ей исполнится двадцать семь в этом году, замужем за Лербергом уже восемь лет. Бросила учебу на экономическом факультете Стокгольмского университета. Домохозяйка.

«Зачем ей рабочий мобильник, если она домохозяйка?» – подумала Нина, но промолчала.

– О’кей, – кивнул комиссар. – Тогда напрашиваются естественные вопросы. Она мертва? Травмирована? Может, преступники забрали ее с собой? Есть уже требование о выкупе?

Ламия покачала головой.

– А дети?

– Находились еще с четверга у своей крестной, Кристины Лерберг, сестры Ингемара. Она проживает на Грусвеген, 15, в Викингсхилле.

– О’кей. С этого момента мы будем заниматься поисками Норы Лерберг в качестве отдельного расследования. Ты возьмешь это на себя, Ламия?

Женщина-Барби кивнула так энергично, что ее золотистые локоны подпрыгнули. Она придвинула к себе ноутбук и принялась одну за другой вводить команды в систему.

– Фактор риска велик, – сказала она, не прекращая печатать. – Больницы и морги проверили вчера. Компьютер Норы Лерберг и один ее телефон оставались в доме, компьютер находится у экспертов, и послан запрос на прослушивание мобильников.

Нина посмотрела на блондинку, а потом опустила взгляд в свои бумаги, перелистала их лихорадочно – где у нее была эта информация?

– Заказаны данные по ее кредитным картам и банковским счетам, плюс списки пассажиров, – продолжила Ламия. – Коллеги из Наки беседуют с соседями.

– Мы получим протоколы в течение дня, – сказал комиссар и повернулся к Юханссону: – Что говорят эксперты?

Юханссон закончил со своей писаниной, на это ушло около минуты. Все ждали в тишине. Нина почувствовала, что ее руки вросли в колени. Потом он откашлялся.

– На втором этаже, где его нашли, скорее всего, и происходило избиение. Там во многих местах обнаружены следы крови и слюны, в прихожей, в спальне, на лестнице, возможно, также в детской комнате.

Юханссон вытащил из кармана бумажный носовой платок и высморкался. Нине показалось, что секретарь промокнул слезы с наружных уголков глаз.

– Во всем доме найдены отпечатки пальцев шести человек, – продолжил он. – Троих детей и троих взрослых.

– Также и в родительской спальне? – уточнил комиссар.

– Также и в родительской спальне.

– Им кто-нибудь помогал по дому? С уборкой, детьми?

– Неясно пока.

Мужчина перевернул страницу своего блокнота.

– Мы не нашли внешних повреждений в жилище, абсолютно никаких признаков взлома. Все двери были заперты, когда прибыли патрульные. Преступник, выходит, запер их за собой, уходя. Похищено что-то или нет, пока трудно сказать. Обычно популярные среди воров предметы, как то компьютеры, айподы, телефоны и прочая электроника, похоже, все остались на месте. Возможно, какие-то вещи и исчезли, но пока никто не может констатировать этого.

– Предприятие Лерберга?

Юханссон потянулся за новой стопкой бумаг и перелистал их.

– Фирма имеет трех крупных заказчиков, которые обеспечивают ей девяносто процентов оборота: судоходную компанию в Панаме, еще одну на Филиппинах и экспедиторскую фирму в Испании.

– Ты проверяешь их? – спросил комиссар у Ламии.

Юханссон поверх очков окинул всех остальных по порядку взглядом.

– Эксперты закончили около трех ночи, но мы пока не снимаем ограждения.

– А его политическая деятельность?

Юханссон откашлялся:

– Лерберг был членом социальной комиссии, они отвечают за финансирование вопросов, связанных с детьми и молодежью, за денежные пособия, прием беженцев, уход за престарелыми и инвалидами, за работу по профилактике разных форм зависимости.

– Целый букет областей, где надо трудиться не покладая рук, – подытожил комиссар. – Распределение денег, обустройство беженцев, вопросы наркомании, алкоголизма и психических заболеваний. Поступали какие-либо угрозы в адрес Лерберга?

– У СЭПО нет таких данных, – ответила Ламия.

– Он занимался особо деликатными вопросами? Свободная иммиграция? Упраздненные социальные пособия?

– Нака занимается этим.

Комиссар повернулся к Нине:

– Как жертва чувствует себя сегодня утром?

– Я разговаривала с врачом совсем недавно. Состояние Лерберга не изменилось. Он по-прежнему в искусственной коме.

– Ты можешь рассказать о его повреждениях?

Нина полистала свои записи и бросила короткий взгляд на Ламию. Та содрала кожуру с апельсина, отломила от него дольку и с улыбкой протянула Нине.

– Ах нет, спасибо, – отмахнулась Нина. – Его избили, вероятно, в ночь с четверга на пятницу на прошлой неделе. Похоже, преступники, поскольку их, скорее всего, было как минимум двое, последовательно использовали хорошо опробованные на практике методы пыток. Насколько детально мне надо…

– Продолжай, – сказал комиссар.

– Falaka, по-турецки удары по ступням, один из древнейших известных нам способов… Они наносятся палкой или дубинкой и вызывают сильную боль, которая начинается в ногах и потом поднимается вплоть до головы.

Юханссон записывал не прерываясь, одновременно покачивая головой. Ламия ела свой апельсин, тщательно облизывала пальцы после каждой дольки. Комиссар с интересом смотрел на Нину. Она отвела взгляд от чавкающей Ламии.

– Ингемара Лерберга били по подошвам твердым тупым предметом, возможно, плеткой или телескопической дубинкой… Последнее – мои собственные догадки. Обе его руки вывернуты из суставов, к нему, возможно, применили пытку под названием Spread-eagle (Орел с распростертыми крыльями)…

Плечи Юханссона стали дрожать. Нине даже показалось, что он плачет.

– То есть жертве связывали руки за спиной, а затем подвешивали за запястья. В плечах при этом создается огромное напряжение, и подвергнутый такой процедуре довольно быстро теряет сознание от боли.

– Где на месте преступления можно было осуществить такую пытку? – спросил комиссар.

Нина задумалась на секунду, представила себе, как выглядит дом внутри. На потолке имелись крюки для ламп, но ни один из них не выдержал бы вес взрослого мужчины. Никаких массивных предметов мебели она не сумела вспомнить.

– Возможно, на лестнице на второй этаж. Наверху в прихожей есть железные перила, они, возможно, привязывали веревку там.

Нина посмотрела на комиссара, он кивнул, предлагая продолжать.

– Его подвергли пытке Cheera, или Tearing, как ее также называют. Она состоит в том, что ноги раздвигают, пока мышцы не начинают рваться. У Лерберга множественные внутренние кровотечения в паху.

Секретарь высморкался снова. Ну да, он явно плакал. Нина быстро посмотрела на Ламию и комиссара, но никто из них, похоже, не обратил внимания на странную впечатлительность этого мужчины. Она обратилась к третьей странице протокола экспертов.

– Пластиковый пакет, который нашли в детской комнате, возможно, использовался для способа под названием Dry Submarino. Это метод удушения. У Лерберга есть признаки недостатка кислорода. И еще его били прежде всего по лицу, и одно глазное яблоко имеет следы проколов.

Нина сглотнула, ее слегка подташнивало. Комиссар кивнул ободряюще:

– И что это говорит о наших преступниках? Могут использованные ими пытки привести нас к определенной небольшой территории на карте?

– Falaka особенно популярна на Среднем Востоке. Cheera используется, помимо прочего, в Индии и Пакистане, Spread-eagle называют также палестинским повешением и используют, например, в Турции и Иране.

Юханссон записывал. Ламия начисто облизала пальцы от апельсинового сока.

Комиссар поднялся.

– И если особенно не ломать голову, выходит, мы имеем дело с кем-то с юго-востока?

– Вовсе не обязательно, – возразила Нина. – Эти методы хорошо известны повсюду. Submarino также называют La Bañera, что скорее указывает на юго-запад, чем юго-восток.

– Чертовски неприятно, – сказал комиссар. – Чем занимался Лерберг по работе? Это имело отношение к подводным лодкам?

– Координированием морских грузоперевозок, – уточнила Ламия.

– И что же такое он, черт возьми, перевозил, если его так жестоко обработали? Наркотики, деньги, похищенных младенцев, ядерное оружие?

– Он ничего не перевозил, устраивал только так, чтобы суда получали самые разные грузы и не ходили пустыми между портами, – уточнила Ламия.

Комиссар посмотрел на залитое струями дождя оконное стекло и вздохнул.

– Просто ужас какой-то. Откуда столько воды там наверху? – Он снова повернулся к Нине: – Я хочу, чтобы ты выяснила, в чем дело. Ты права, преступников было по меньшей мере двое, но из-за чего они подвергли Лерберга столь ужасным мукам? Ламия, затребуй его бухгалтерию. И где, черт побери, его жена? Они забрали ее с собой? Но в таком случае куда и почему?

Нина быстро записала указания комиссара. Когда она подняла глаза, Ламия вновь стучала по клавиатуре ноутбука. Юханссон высморкался. Комиссар уже покидал комнату.