Три с половиной оборота - Татьяна Викторовна Полякова

Я дождалась, когда раздевалка опустеет, и только тогда направилась к девочкам. В помещении не было ни души. На скамейках лежала одежда, тут же валялось несколько пар кроссовок, скакалки и прочий инвентарь. В душе мерно капала вода. Оглядевшись и решив, что сейчас тут ловить нечего, я направилась на ледовую арену.

Несмотря на то что убирать здесь сейчас было нечего, да и не положено по инструкции, ведь ни кровопролития, ни просто пролития не наблюдалось, я не спеша обходила арену вдоль бортика.

На льду находилось четверо молодых людей и двенадцать девушек. Я отметила, что Карелина на сегодняшней тренировке присутствует, а значит, с мамой удалось договориться.

И тренеры, и спортсмены были заняты делом, в мою сторону даже не смотрели. И тем не менее я старательно махала щеткой с длинной ручкой, стараясь, чтобы мое внимание к происходящему на катке не бросалось в глаза. Весь час я провела возле льда, сделав пару интересных наблюдений.

Позже я добралась-таки и до тренерской, а потом поприсутствовала в женской раздевалке. Причем увлеклась так, что Татьяне Григорьевне пришлось звонить мне, чтобы напомнить, что часы, отведенные мне на труд праведный, давно закончились, а за переработку платить мне никто не собирается. «Мне вообще платить не собираются», – усмехнулась я про себя и все-таки отправилась сдавать смену, рассудив, что все хорошо в меру.

Владан на мои звонки не ответил. Сперва я хотела отправиться домой, чтобы принять душ, но в последний момент свернула в сторону Ямы. В конце концов, в офисе валяются ключи от холостяцкой берлоги Серба, что находится всего в паре десятков метров. Душ можно принять и там.

Я размышляла, чем сейчас занят Марич, и очень надеялась, что он трудится на благо нашего общего дела. Впрочем, с тем же успехом он мог пропадать, решая собственные вопросы, которые с моим появлением в его жизни никуда не исчезли. Даже после того, как из просто любимой женщины я превратилась в невесту.

Думала ли я всерьез, что вместе с кольцом в бархатном футляре получу Марича в полное единоличное владение, да так, что он забудет о деле всей своей жизни, коим наше детективное агентство вовсе не являлось? Думала. Но только первые пару секунд. Потом, конечно, не раз снова возвращалась к этим мыслям, но приходилось быстро их отбрасывать как нежизнеспособные.

Я пыталась вообразить такую картину: вот муж стоит у плиты и готовит ужин. Какой-нибудь стейк с кровью и жареной картошкой. И нет у него никаких дел, чаяний и печалей. Только красавица жена в моем скромном лице. Правдоподобно? Пожалуй, только в одном случае. Если в роли мужа выступает не Серб.

Причина не в том, что Марич не любит готовить или дело это не барское. Впрочем, и в этом тоже. До меня его пропитанием занималась Маринка, иногда Тамара, которая до сих пор не прочь влить в него пару тарелок борща при каждом удобном случае. Не сомневаюсь, что и до Маринки в жизни Марича было кому позаботиться о хлебе насущном.

Просто он не может оставаться в стороне, когда Родина зовет. Какие бы острые вопросы или частые отлучки этот зов ни подразумевал. А когда голова мужчины занята такими важными вещами, на мысли о еде или уюте в ней просто не хватает места. Черепная коробка-то не резиновая.

По крайней мере, такое удобное объяснение я себе придумала. Впрочем, сделала я это еще тогда, когда впервые оказалась в его холостяцкой берлоге. Иногда Маринка прорывалась к ревностно охраняемому имуществу и наводила там порядок. Точнее, отмывала и оттирала все, что еще поддавалось усовершенствованию. Порой мы даже делали это вместе.

Марич к своему жилищу относился с большим трепетом. Изменений не терпел, даже отсутствие привычного толстого слоя пыли на полках его тяготило. Оттого, когда однажды мне удалось внедрить в его квартиру новый матрас, я всерьез забеспокоилась о сохранности популяции медведей в нашей лесополосе. Которые, если верить народному фольклору, при подобных невероятных обстоятельствах имеют свойство дохнуть.

Теперь же у Марича был не только новый матрас, но и кровать, и даже дом, где мы жили последние несколько месяцев. Если учесть, что покупка коттеджа – его инициатива, хоть без намеков с моей стороны не обошлось, то шанс отведать стейк из-под ножа Марича у меня все-таки есть. По крайней мере, мне все-таки хотелось так думать.

Пускай образцового мужа из него не выйдет – это очевидно, но если в семье образцовой будет жена, то и супружник как-нибудь подтянется.

Я улыбалась своим мыслям, прислонившись к прохладной стене возле пустующего стола Серба, когда в дверях появился супружник. Не какой-то там эфемерный, а вполне себе настоящий: из плоти и крови. Была, правда, одна деталь – супружник этот был бывшим.

Пока я подбирала подобающее случаю приветствие, чтобы разом и уколоть, и выразить равнодушие к его появлению, Забелин меня опередил. Впрочем, у него была фора – он почти наверняка готовился.

– Вот мы и встретились, милая. – В голосе Валерки причудливым образом соединялись легкая издевка и безмерная нежность.

– В одном городе живем, – безразлично бросила я в ответ.

Забелин так и стоял в дверях. Шикарный костюм песочного цвета, коих у него было великое множество. Модная рубашка и галстук в тон. Я некстати подумала, что даже душ не успела принять после намывания казенных полов, да и одета была соответствующе: в джинсы и футболку. Впрочем, было бы кого баловать и для кого наряжаться.

Валерка обеими руками опирался на трость из натурального дерева. Ее венчала рукоятка из слоновой кости в виде то ли ящерицы, то ли тритона с длинным хвостом и высунутым языком. Разглядеть детали с моего места было сложно, но я готова была поспорить, что зеленое мерцание языка было не чем иным, как отблеском натурального изумруда.

– Знал, что ты оценишь, – самодовольно выдал бывший, проследив направление моего взгляда.

– С детства не люблю земноводных, – поморщилась я. – Примерно с тех самых пор, как была похищена пренеприятной жабой. Только в отличие от Дюймовочки мне повезло несколько меньше: от замужества отвертеться не удалось.

Забелин выдал сначала нервную усмешку, а затем лучшую из своих улыбок с заметной ямочкой на щеке. Наверняка он хотел ответить что-то вроде: «Я думал, тебе понравилось». Но вовремя вспомнил, что за меня есть кому постоять. Впрочем, останавливало это его далеко не всегда.

– Это ящерица, не тритон, – неожиданно выдал он.

– Что ж, это многое меняет, – съязвила я.

– Решил сделать