Невеста горца. Долг перед кланом - Злата Романова

– Свадьбу Асада отменили.

Я удивленно моргаю.

– Что?

– Саида отменила все и теперь выходит замуж за другого.

Я пытаюсь переварить эту новость.

– Как это возможно? Разве… так принято?

Аниса резко поднимает голову, сердито всматриваясь в мои глаза.

– Она мерзкая, меркантильная дешевка! – выплевывает она с такой злостью, что я даже немного вздрагиваю. – Просто решила выбрать жениха побогаче и все отменила, когда сам Мусаев обратил на нее внимание.

Мое сердце проваливается куда-то в бездну. Я резко выдыхаю, чувствуя, как внутри поднимается паника, шок, отвращение – все разом.

– Рустам Мусаев? – все же задаю вопрос.

– Ну а кто же еще? И главное, она готова выйти второй, когда могла бы быть единственной у Асада! Что за дура! Глупая, дешевая дура!

Аниса очень злится на нее, но я почти не слышу ее, потому что в ушах звенит пульс.

Этот подонок еще и женат, оказывается? И теперь бывшая невеста Асада выходит замуж за него. Второй женой. А ведь я могла оказаться на ее месте, если бы дядя Чингиз все узнал.

Меня воротит от одной только мысли, но я беру себя в руки и утешаю Анису, как могу, пока она не успокаивается и не уходит.

Глава 7

На пути обратно в дом мои мысли сбиваются в хаос. Я не понимаю, что чувствую. Удивление? Злость? Отвращение?

Рустам Мусаев – тот самый человек, который напал на меня, который разорвал на мне платье, запер в комнате, приставал… И теперь он женится на бывшей невесте Асада? Что это вообще значит? Случайность? Или… намеренная месть?

Я поднимаюсь на веранду, но не успеваю сделать и пары шагов, как замираю. На одном из кресел, чуть наклонив голову вперед, сидит Асад. Его локти опираются на колени, пальцы сцеплены в замок, взгляд устремлен в пол. Он выглядит замкнутым, сосредоточенным, жестким.

Я колеблюсь, но прежде чем успеваю развернуться, из меня само собой вырывается вопрос:

– Это правда?

Асад не сразу поднимает голову. Он словно медленно возвращается в реальность, и когда его черные глаза натыкаются на мои, в них вспыхивает раздражение.

– Что именно?

Я сглатываю.

– Что… твоя невеста выходит за Рустама Мусаева?

Его лицо остается каменным, но челюсть чуть напрягается. Он несколько секунд молчит, а потом лениво, почти безразлично говорит:

– Если и так, тебе-то какое дело?

Меня раздражает его тон.

– Ты ничего не хочешь сказать по этому поводу? Ты не злишься?

Он коротко усмехается, но в этом смехе нет веселья.

– Я должен что-то говорить?

Я хмурюсь.

– Разве это не очевидно? Она была твоей невестой, а теперь выходит за этого урода.

Он поднимается на ноги, его фигура нависает надо мной, но меня это не пугает. Я прямо смотрю ему в глаза, ожидая правдивого ответа.

– Была, – его голос звучит низко, глухо. – А теперь не моя. Зачем мне обсуждать чужую женщину и ее выбор?

Я сжимаю губы, чувствуя, как раздражение превращается в необъяснимую злость.

– То есть, тебе все равно?

– А чего ты от меня ждешь, Мина? – вдруг спрашивает он. – Хочешь поиграть в жилетку? Ждешь, что я начну изливать тебе душу? Ты мне никто, я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.

– Мне неинтересно тебя утешать и я спрашиваю не из праздного любопытства, Асад. – Я стискиваю зубы от унижения. – Просто… Рустам сделал это назло тебе за то, что ты вступился за меня?

Асад прищуривается.

– А что, чувствуешь себя виноватой?

Я отвожу взгляд. На самом деле, какую-то часть своей вины я и правда испытываю.

– Я должна?

– Не знаю, – он пожимает плечами. – Если хочешь – можешь себя винить.

– Не дождешься! – я вспыхиваю, больше не в силах сдерживать раздражение. – Я благодарна тебе за то, что ты мне помог, но я не несу ответственности за чужие решения.

– Тогда к чему этот разговор, Мина? – вздыхает он. – Если это не любопытство, то не знаю, как еще это назвать.

– Дело в Рустаме, – огрызаюсь я. – Я беспокоюсь из-за того, что он сделал. Что еще может сделать.

Он долго молчит, а потом, скрестив руки на груди, лениво бросает:

– Ты не должна беспокоиться о себе, потому что его разозлил я, а не ты. Никто не смеет так обращаться с Мусаевым, а я его избил. Он просто отомстил мне единственно возможным способом, чтобы открыто не развязать войну между кланами.

– И ты так спокойно это принимаешь?! – не могу понять, почему он так спокойно рассуждает об этом. – Он же…

– Да, он выбрал ее, чтобы показать, что может. – Асад делает еще шаг ближе, и теперь между нами почти не остается пространства. – Но знаешь, я ему благодарен.

– За что? – в шоке смотрю на него.

– За то, что избавил меня от нее. Такая жена мне не нужна.

Я не знаю, почему эти слова вызывают во мне волну раздражения, но вызывают.

– Ты правда так легко отказываешься от нее? – спрашиваю я. – А вдруг это было не ее решение и на нее надавили?

– Саида никогда не делает того, чего сама не хочет. Она единственный ребенок, с нее пылинки сдувают и считают золотой девочкой. Если она выходит замуж за Рустама – значит, она сама сделала такой выбор. Подумай лучше о себе и своей судьбе, Мина, за чужих тебе беспокоиться нет нужды.

Меня как обжигает. Его слова цепляют меня за живое.

– Ну извини, что я не бессердечная змея, к которым ты, очевидно привык, – говорю язвительно, прежде чем развернуться и пойти к двери.

Пошел он! Больше никогда я не заговорю с ним первая по своей воле!

***

Я замечаю машины, въезжающие во двор, еще с веранды. Черные, с тонированными стеклами и легко узнаваемыми номерами.

Я сразу понимаю, кто приехал, и не удивлен, но раздражение, вызванное вопросами Мины, с новой силой поднимается внутри.

Рустам и его отец. Вероятно, приехали уладить возможный конфликт с дядей Чингизом. Я допиваю кофе, поднимаюсь с кресла и медленно направляюсь в гостиную, где уже сидит дядя Чингиз, встречающий гостей с обычной невозмутимостью. Когда я захожу, разговор ненадолго замирает. Я чувствую напряжение в воздухе, но показываю