Камешек в жерновах - Константин Георгиевич Калбанов

приметил хорошее. Верстах в двух от станции на гребне небольшого пологого холма. Траву тут изрядно повыбила скотина, поэтому дорога, что в полутора сотнях шагов от нас, как на ладони. Похоже, крестьяне сейчас предпочитают выпасать живность поближе к домам, вот и обходимся без соседей. Слишком уж много по округе бродит вооружённого люда. Причём если с хунхузами местные худо-бедно научились сосуществовать, то с военными дела обстоят куда хуже.

Сомнений в том, что мы тут непременно что-нибудь да высидим, у меня нет. Не сегодня, так с утра тут непременно кто-то появится, потому что самураи должны занять Пуланьдянь именно что завтра. Вот тут-то мы их авангард и встретим, постреляем малость и отойдём к реке.

Я глянул на своих бойцов и в который уж раз недовольно покачал головой. Оглобля, именуемая пехотной винтовкой, совершенно не подходит для диверсионного рейда. Тут бы кавалерийский карабин, но попытки раздобыть их не увенчались успехом. Что было, уже выгребли. В лучшем случае имелись драгунки, но они не больно-то и короче.

Сидеть в засаде та ещё морока. И уж тем более, когда у тебя под рукой семеро парней, ни разу не имеющие соответствующей подготовки. Если бы не мои систематические проверки, так они ещё и курить взялись бы, а то и вовсе сели кружком в картишки переброситься. Ну или вообще принялись бы играть в бабки. Утрирую, конечно. Но ну его в пень с такими бойцами устраивать засады.

Понимаю, что сам дурак. Но вот загорелось, ударила шлея под зад да моча в голову, и я помчался вперёд бегом, скачками. Моряки они отличные, но вот разведывательно-диверсионная группа из них, как из свиньи балерина. Честное слово.

К четырём пополудни я окончательно осознал, насколько же принятое мною решение тупое и безответственное. Но и свалить просто так уже не мог. Решил обождать до темноты, а там спуститься на дорогу и прямо по ней до железки и дальше к мосту, на катер. На этом всё. Хватит с меня сухопутных выкрутасов, далее действовать только с воды. Если только присоединиться к пограничникам. При мысли о полуроте Лоздовского у меня опять пошёл зуд по всему телу. Ну вот что ты будешь делать!

За час до заката, когда я уже был готов отдать команду сворачиваться, из-за поворота появились трое японских кавалеристов, унтер и двое рядовых. Держатся насторожённо, всё время контролируя свои сектора и высматривая опасность. Судя по всему, передовой дозор. И исходя из численности, явно не авангарда армии, а скорее небольшого разведывательного отряда.

Глянул на своих парней. Но те молодцами, замерли, словно истуканы, только глазками зыркают. А мне сразу стало не по себе. Не за свою тушку беспокоюсь, а из-за того, что, возможно, подставил доверившихся мне ребят. Ведь японцев может оказаться и полный эскадрон, а это полторы сотни кавалеристов. Причём воинственных и решительных. Хотя бы потому, что им пока ещё неведома горечь потерь.

На удалении в полторы сотни шагов от дозора появился и основной отряд. Я облегчённо выдохнул, когда из-за поворота вытянулся хвост небольшой колонны. В общей сложности двадцать четыре кавалериста, сиречь разведка. Впереди о чём-то мирно беседуют двое офицеров. А вот унтер время от времени перемещается вдоль колонны и делает подчинённым внушение, чтобы не расслаблялись и бдели.

Пока есть такая возможность, я взял фотоаппарат и сделал снимок. Родионов остался на катере, а материалы, что ни говори, не помешают. Кадры перед боем и после. Был бы Дмитрий, заснял бы и в процессе. Глядишь, подобрали бы ему местечко, так и вовсе на киноплёнку зафиксировал бы. Увы, но уменьшить количество стрелков или экипаж катера на условно враждебной территории я позволить себе не мог.

Пропустил дозор, и когда колонна оказалась напротив нашей позиции, посадил крестик прицела на спину одного из всадников, перекрывшего собой товарища. Затем плавно потянул спусковой крючок. Выстрел вышел громким и хлёстким. Дистанция плёвая, прошив первого японца, пуля сразила и второго.

Тут же загрохотал пулемёт, и затрещали винтовки. Приказы офицеров и унтера, крики раненых, ржание лошадей. Пулемёт ещё расстреливал магазин, когда я передёрнул затвор и поймал в прицел третьего дозорного, едва начавшего разворачивать лошадь. Наконец мадсен затих, и вдогонку раздалась винтовочная разноголосица.

Двое офицеров выхватили мечи и пустили своих лошадей вверх по склону. Я успел передёрнуть затвор и выстрелить навскидку. Впрочем, от этого не менее точно. Вырвавшийся вперёд самурай взмахнул руками и отвалился на круп лошади. Я вновь дёрнул затвор, и рука сама легла на шейку ложа, а палец нашёл спусковой крючок. Мгновение, и карабин вновь грохнул, опрокидывая второго офицера. Следующим выстрелом я достал одного всадника.

Магазин пуст. Вслед за своими командирами в атаку бросились и не меньше десятка рядовых. Перезаряжаться некогда, я успел расстрелять пять патронов, словно из самозарядки. Руки под себя, толчок, и я разом оказался в полуприседе, одновременно вгоняя себя в режим аватара.

Ладони сами легли на рукояти браунингов. Секунда, и их стволы уже смотрят в цель, а затем синхронно гавкнули, выплюнув свинец в мельхиоровой оболочке. Двое кавалеристов, практически достигшие меня с саблями наголо, повалились вправо и влево, словно в зеркальном отображении. Что ни говори, а сделать на головках пистолетных пуль крестообразные надрезы было хорошей идеей.

Перекат через правое плечо, и выстрел карабина уходит в пустоту, я же, встав на колено, свалил ещё одного всадника. Отметил стрелявшего в меня. Один из солдат, зрелый дядька с морщинистым лицом, не стал рваться в лихую кавалерийскую атаку. Вместо этого он спешился, а может, под ним просто подстрелили лошадь. Как бы то ни было, бывалый вояка укрылся за валуном и взялся за карабин.

Я сорвался в атаку, краем глаза отмечая, как Будко выстрелил из винтовки. В наседавшего на него японца не попал. Зато свалил его коня, увлёкшего за собой и всадника, который не успел выдернуть ноги из стремян и оказался прижат бьющимся в агонии животным.

Солдат за валуном успел выстрелить в меня ещё раз, но за мгновение до этого я бросился влево, уходя в перекат, и он снова промахнулся. А вот я, едва выйдя из переката на колено, вскинул левую руку, и браунинг выплюнул следующую пулю.

Когда я вот так работаю в боевом режиме и на пределе возможностей, со мной никто не сравнится. Напряжение всех сил, ресурсы тела расходуются с невероятной быстротой, адреналин буквально пережигает меня, зато скорость, реакция, чёткие выверенные до миллиметра движения. Я будто какой-то киношный универсальный солдат. Только происходит это не на