Таинственное похищение - Иван Руж

Майор появился снова через год после окончания войны. Пришел в крестьянском платье. Его горбатый нос еще сильнее выделялся на похудевшем лице. Засел в задней комнате и никуда не показывался. Кыню подозвал Феиза и, сурово глядя ему в глаза, прошептал:

— Смотри, будь осторожен! Чтоб никто не знал, что майор тут, в моем доме! Что бы ты ни увидел, что бы ни услышал — молчок!

Ненужное предупреждение. Феиз и без того всегда молчал. Вскоре майор опять исчез, но затем начал приходить ночью и перед рассветом уходить. Как-то Кыню послал Феиза через границу. Там он снова увидел майора. Он был в штатском. Майор дал Феизу поручения, нагрузил его тяжелыми пакетами и отослал назад. Тогда же они условились, что в лесу над тем местом, где когда-то стояла часовня, майору будут оставлять знак в случае опасности в селе. Несколько раз они с Кыню переправляли через границу каких-то людей и возвращались обратно с тюками. Как послушная скотина, выполнял Феиз все, что приказывал ему Кыню, ни о чем не спрашивая и ни о чем не думая. Он понимал, что дело это тайное, и пуще прежнего старался, чтобы в селе ни о чем не догадались. Изредка он становился свидетелем перебранок между своим хозяином и майором, но никогда они еще не ругались так, как теперь. Майор отчитывал Кыню, а тот злобно огрызался. Феиз не знал, что делать. Войти или позвать хозяина? Он предупредительно кашлянул. Его не услышали.

— Посмотри, на кого ты похож! — кричал майор. — Как есть мокрая курица! А ведь самое главное только сейчас начнется. В Софии нас ждут. Союзники готовы, только знак им подай.

— Много ты видел мокрых кур, — язвительно ответил корчмарь. — Здесь тебе не казарма, чтоб скакать на лошади по плацу. Не будем глядеть в оба, так наглядимся потом на небо через решетку.

— Трус, вот ты кто, прямо в глаза тебе говорю, — сердито, заметил майор.

— Уж какой есть.

— Испугался первого встречного…

— Первого встречного? А что ж ты тогда подскочил, когда я сказал, что он приходил ко мне вместе с председателем сельсовета?

— Совсем заговорился! Это я-то подскочил? Да ты представить себе не можешь, что мне довелось перевидать за этот год! Сколько раз в переделки попадал.

— Лгать не устать, было б кому слушать.

— Хватит болтать. Я думал, что ты с сельсоветом все уладишь и всегда будешь в курсе, кто приехал, кто уехал… Сколько раз я тебе говорил: в сельсовете у тебя должна быть рука.

— Ты меня еще будешь учить, — обиженно ответил Кыню. — Есть у меня там рука, да этот прибыл, можно сказать, ночью, все уж по домам разошлись… А может, ты его на хвосте притащил?

— Ты совсем голову потерял.

— Мне-то есть что терять. Не то что тебе.

— Где твоей корчмарской башке понять, чего лишился офицер!

— И мы кое-что понимаем. Что у тебя было-то? Конь да ружье, и те казенные. А я свое добро по крохам собирал.

— Кому ты это рассказываешь? Что я, не знаю, как ты народ обирал?

Голос корчмаря, хоть он и старался его приглушить, перешел в визг:

— Я против закона ничего не делал!

— А кто эти законы издавал, а? Такие, как ты. Из-за вас все и получилось. Никак не могли насытиться, меры не знали.

Майор говорил с ненавистью и яростью.

— Не знали, не знали! — прохрипел задетый за живое корчмарь, не зная, что ему ответить. А бывший офицер все больше распалялся. Как он ненавидел этих «свиней», этих богачей, которые дрожали над своим добром и ничем не хотели жертвовать в борьбе за возвращение старого порядка!

— Вы были готовы все заграбастать себе. Потому народ и пошел за коммунистами. Терпеть вас больше не мог. Знали б вы меру, не дрожали бы мы сейчас из-за какого-то сопляка с рюкзаком и молотком.

Феиз совсем растерялся. Таких слов от майора он еще не слышал. Чем он недоволен? Почему бранится?

— Ладно, хватит! — повелительно отрезал майор. — Ты смотри, как бы не влипнуть! Проследите, куда это человек пойдет, что будет делать, с кем будет встречаться. Здесь самый важный участок нашего канала. Ответственность на нас лежит огромная. Отсюда мы переправляем и листовки, и оружие. Потерпим, делать нечего… Уже недолго осталось!

— Ох, господи, поскорей бы хоть, мочи нет больше! — простонал корчмарь.

— А то, что я принес, постарайся быстрей переправить в Асеновград. Как и раньше, с пустыми ящиками.

Феиз легонько постучался. Голоса тотчас смолкли.

— Бай Кыню, это я, Феиз.

— А-а, Феиз, что тебе?

— Бай Кыню…

Корчмарь показался в дверях, с испугом посмотрел на своего слугу и шепотом спросил:

— Уж не случилось ли чего?

— Ничего, только это… приволок я его…

Корчмарь не мог понять, о чем говорит Феиз; он совсем позабыл из-за майора о своем поручении, и потому переспросил:

— Что тебе?

— Выдь на минутку.

Заглянув в комнату, Кыню предупредил майора:

— Сейчас вернусь.

— Приволок я его, — пояснил, Феиз.

Корчмарь оторопел.

— Что? — чуть не крикнул он.

— Как ты мне велел, бай Кыню, так я и сделал.

— Да ты в своем уме?!

Феиз виновато замолчал.

— Скотина ты этакая, ведь я тебе велел рюкзак или документы стащить! Теперь от беды не уйдешь. Хватятся его утром, все село на ноги подымут… Услужил, нечего сказать!

Он вернулся в комнату и, волнуясь, рассказал майору о том, что случилось. Но майор не разделял страхов корчмаря. Он засмеялся и вышел во двор.

— Ай да Феиз, ну и молодчина! Сам все сделал, а? Сгреб его, как овцу, и притащил? По душе мне такие люди!.. Где же он?

Втроем они подошли к каморке Феиза. Майор осторожно открыл дверь и зажег карманный фонарик. Пленник Феиза, накрытый с головой мешком и опутанный длинной веревкой, неподвижно лежал на полу. Наружу торчали только его ноги, чуть согнутые в коленях. Почувствовав свет, он зашевелился. Майор погасил фонарик и закрыл дверь. И тут же начал смеяться нервным смехом, трясся плечами.

— Молодчина! Таких бы нам побольше, а, Кыню?

Но корчмарь был не на шутку встревожен.

— Никто ничего не видел?

Феиз отрицательно мотнул головой.

— А теперь что? — испуганно спросил Кыню.

Майор молчал.

Феиз ждал, что ему прикажут делать дальше.

— Он видел тебя, когда ты набросился на него? — спросил майор.

— Ничего он не видел. Я сзади был.

— Вот это называется чистая работа, учись у него, — наставительно заметил майор, обернувшись к корчмарю.

— Пропаду я из-за вас, — буркнул тот. — Увидят, что вещи его на месте, а его самого нет, все дома в селе перероют. Ты не знаешь этих собак… Так ни за что и пропадем…

— Кто, это я-то их не знаю? — грубо, прервал его майор. — Что правда, то правда: кавардак начнется… Вот что, Феиз, снеси-ка его обратно — тем же манером, как притащил.