Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства - Сергей Дьяков

Между фактом нарушения правил обращения с документом (предметом), содержащим государственную тайну, и его выходом из владения и наступлением тяжких последствий должна быть непосредственная причинная связь. Если документ хотя и утрачен, но факт его выхода из владения и наступление тяжких последствий не находятся в причинной связи с имевшим место нарушением правил обращения с ним, то состав преступления отсутствует. Например, если сейф, хотя и оказался неопечатанным, изъятие документов произошло через отверстие путем вырезки его автогенным аппаратом.

Как показывают материалы практики, нарушения чаще всего связаны с тем, что лицо работает с документами в неустановленном для этого месте, в ненадлежащее время, не соблюдает правила и порядок их хранения, пересылки, передачи из рук в руки, уничтожения, процедуру ознакомления с ними широкого круга лиц и т. п.

Например, Ч., находясь в служебной командировке в другом городе, в нарушение действующих правил носил по городу в сумке находящиеся при нем 12 совершенно секретных документов. Зайдя в телефонную будку, чтобы позвонить, Ч. по забывчивости оставил там сумку вместе с документами. Документы были найдены только на следующий день, в другом месте города, что привело к ознакомлению с ними посторонних лиц и наступлению тяжких последствий.

Понятие тяжкого вреда рассматривалось в предыдущем параграфе. Если тяжкие последствия при утрате не наступили, то состав преступления отсутствует. Виновный, при наличии оснований, должен нести административную или дисциплинарную ответственность.

Субъективная сторона характеризуется двойной (смешанной) формой вины (ст. 27 УК). По отношению к факту нарушения правил обращения с документами вина может быть в форме и умысла, и неосторожности. По отношению же к наступившим последствиям вина может быть только неосторожной (по легкомыслию или небрежности).

При расследовании утрат документов нередко вскрываются нездоровые либо откровенно конфликтные отношения в коллективе, которые создают своеобразный психологический и эмоциональный фон при оценке субъективной стороны совершенного преступления. На почве неприязненных отношений имеют место факты уничтожения документов с целью вызвать отрицательные последствия для должностного либо иного лица, ответственного за них. В этих случаях лицо, уничтожившее документ, подлежит уголовной ответственности по ст. 325 УК. Должностное лицо, нарушившее правила обращения с документами, несет дисциплинарную ответственность, если уничтожение документа не повлекло ознакомления с ним посторонних лиц и наступления тяжких последствий.

Если документ утратил кто-либо из подчиненных должностного лица, но утрата явилась следствием небрежного или недобросовестного выполнения должностным лицом своих обязанностей по организации и контролю за режимом работы с документами, содержащими государственную тайну, и это повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства, то оно несет ответственность за халатность (ст. 293 УК).

Субъектом данного преступления может быть только лицо, имеющее допуск к государственной тайне (см. ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г., в ред. 1997 г.). Это новелла в действующем УК. Однозначно оценить ее не представляется возможным.

С одной стороны, наличие допуска свидетельствует, что ответственность несет человек, знающий все особенности работы с документами подобного рода, давший подписку о неразглашении сведений, соблюдении правил обращения с подобными документами (предметами).

С другой стороны, существует целая категория граждан, которые реально могут иметь доступ к сведениям, составляющим государственную тайну, при отсутствии у них допуска (депутаты, адвокаты и т. д.).

Наконец, существуют три формы допуска, соответствующие трем степеням секретности сведений, т. е. имеющим гриф «особой важности», «совершенно секретно» и «секретно». «Наличие у должностных лиц и граждан допуска к сведениям более высокой степени секретности является основанием для доступа их к сведениям более низкой степени секретности» (ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне»). Но как быть в тех случаях, когда лицо, имея допуск к сведениям, например, секретного характера, получает по каким-либо причинам доступ к документу со сведениями более высокой степени секретности и утрачивает его? Подобные вопросы, очевидно, потребуют законодательного решения, вплоть до изменения содержания нормы в УК.

Глава 3. Государственные преступления, посягающие на внутреннюю безопасность

Закон Российской Федерации «О безопасности» от 5 марта 1992 г. (с последующими изменениями) рассматривает общее понятие о безопасности как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз» (ч. 1 ст. 1). Таким образом, сам Закон декларирует возможность отдельного анализа внешней и внутренней безопасности при понимании того, что они – «две стороны одной медали», т. е. тесно взаимосвязаны между собой.

История России не раз показывала, что ослабление внешней безопасности представляет угрозу для внутренней безопасности, а ослабление последней увеличивает угрозы извне. «Внешняя безопасность является составной частью (подсистемой) общей системы безопасности страны, в которую входит на правах подсистемы внутренняя безопасность»[98].

Исходя из указанной позиции законодателя, внутреннюю безопасность рассматривают как «состояние защищенности от негативных социальных процессов, сил и явлений, создающих опасность для функционирования государственной власти, гармоничного развития общества, самореализации личности, экологии»[99].

В главе 29 УК защита внутренней безопасности обеспечивается через признание уголовно наказуемыми преступлений экстремистского характера и террористической направленности.

А. Преступления экстремистской направленности

Понятие экстремизма в теории и, как следствие, на практике остается в должной мере неразработанным и неоднозначным в оценках и признаках противоправности. Профессор А. И. Долгова обоснованно подчеркивает, что «в действующем в России законодательстве крайне противоречиво решается вопрос о том, что такое экстремизм, какие именно преступления следует считать экстремистскими»[100].

Шанхайская конвенция «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» выработала такое понятие: «…экстремизм – какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством»[101]. В этом определении прослеживаются признаки и терроризма, и экстремизма, но фиксированного определения собственно экстремизма нет.

По мнению Ю. А. Авдеева и А. Я. Гуськова, «экстремизм – это антиобщественное социально-политическое явление, представляющее собой социально-политически обусловленное, идеологически мотивированное использование крайних форм и методов в социально-политических отношениях».[102] В этом определении также не просматривается отличие экстремизма от терроризма, который представляет собой также крайние формы и методы воздействия на общественные отношения.

В уголовно-правовом смысле законодатель пошел по пути хотя и не бесспорного, но фиксированного перечня составов преступлений экстремистской направленности, которые включают в себя такое отягчающее вину обстоятельство, как совершение преступлений «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы…» (примечание 2 к ст. 282-1 УК РФ).

§ 1. Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК)

Ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности введена в редакции Федерального закона от 25 июля 2002 г. Ранее данная статья предусматривала уголовную ответственность за «публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации». Таким образом, законодатель расширил сферу ответственности, поскольку насильственное изменение конституционного строя и призывы к нему выступают одной из составных частей экстремизма.

Объектом данного преступления выступают общественные отношения в сфере нормального функционирования конституционных органов власти, ее законных представителей.