Золото красных - Виктор Черняк

- Я не верю, что он умер... ему помогли... Пашка и... ты!

Холин предложил спуститься на улицу и сообщить результаты своих раздумий первому же полицейскому.

- Не юродствуй! - выкрикнула Ольга.

Холин поднялся с банкетки, тихо спросил:

- Ты знаешь, что я не переношу мат?

Жена согласно кивнула.

- А теперь слушай внимательно. - Эдгар Николаевич приподнял двумя пальцами подбородок ничего не понимающей жены и выдохнул, смакуя каждый слог. - Пошла на х...

Утром в офисе Холин и Цулко заперлись изнутри и держали совет. Пашка неожиданно повеселел:

- А ты боялся?

- А вдруг расследование?..

- Что расследование... Пусть хоть тысячу лет расследуют. Умер человек! Преставился... царствие ему небесное. Не мальчик же... Говорят, жена с сыном хотели прилететь... не разрешили наши жлобы... валюту жалеют... объяснили, доставим, мол, вам в целости и сохранности в столицу... вот гниды!

- Правда, что ли? - не поверил Холин.

- Черт их знает... так мне стукнули знающие люди, - Пашка смешал себе "чекиста за бугром", выпил, помотал головой. - Господи! Ну и держава у нас - закачаешься! Обиженные обиженных обижают!

- Эх, Пашка, язык бы тебе вырвать, - сокрушался Холин, - если б не тогда вечером... когда Ольга внезапно вошла... тишь да гладь, да Божья...

- Блядь! Вот она кто, - взревел Пашка. - Стучать надо, если входишь, видишь мужики разговаривают, секретничают, твою мать! - отыграв акт раздора, Цулко сразу же перешел к акту примирения, не повышая голоса заметил:

- Если честно... только баба твоя меня и волнует... ни все судмедэксперты мира... ни все сыскари и наружники... ни черт, ни дьявол только твоя супружница.

- Неужели покажет... на своего мужа?

- А ты представь, каково жить, каждый день с утра до вечера прокручивая в мозгах: покажет не покажет?.. С ума сбрендишь через полгода... а то и раньше.

- Она меня любит... - выдохнул Холин, замолк и сразу сообразил, что лепет его недостоин не то чтоб умного, неглупого - нет-нет не то! - а попросту взрослого человека.

- Не смеши! А?.. - Пашка нацелился на бутылки.

- Не пей ты хоть минуту, - взорвался Холин. - Что ж делать?

- У меня без алкогольной смазки мозги не фурычат. - Пашка налил вискаря на три пальца, махнул, не поморщившись, потер руки, крякая от благолепия в членах. - Что делать?.. Нам высовываться больше не резон. Проскочили, и лады. Удача, она в стаде не живет, нам теперь тише воды, ниже травы или наоборот - сидеть. Думаю так... Обратись к Мадзони... алёрка [пренебрежительное прозвище] с нас еще не раз надеется пенки снять и снимет: и мы с него... У него есть ребята, не сомневаюсь... обтяпают все в лучшем виде.

Холин пальцем чертил узоры выпивкой, пролитой Пашкой на стол:

- Значит, я должен просить его, чтобы...

- Значит должен... значит просить, жена твоя, не моя, каждый сам хлопочет о своем... справедливо... если у меня с моей проблемы возникнут, что ж ты думаешь, я к тебе обращусь? Сяду на кухне, хлопну пару стакашек и... думать буду. В чем большевики правы? Главное - четкий план иметь... Пашка повеселел. - Слушай, напился бы ты хоть раз в жизнь... по такому случаю, а?.. Такой чирий сковырнули, и хоть бы хны... значит умело, не зря нас растили, воспитывали... все ж вышли в люди! Выпьешь?

Холин кивнул. Пашка набулькал стакан, придвинул Холину:

- Давай... вперед и выше!.. На пыльных тропинках!.. у-у-х! - и опрокинул стакан так стремительно, что рука и стекляшка в руке слились в сплошной вихрь, в поэму движения и торжества...

Из дома звонить Мадзони Холин опасался. Надел плащ, поднял воротник за окном хлестал дождь - добежал до машины, нажал на кнопку радиоключа охранный маячок на лобовом стекле перестал мигать. Плюхнулся на сидение: машина заурчала и по блестящему асфальту двинулась к центру. На часах около одиннадцати вечера. Холин оттягивал, как мог, звонок Мадзони после выяснения отношений с Пашкой Цулко и сейчас, ближе к полуночи, похоже расплавился предохранитель - страх затопил Холина, заполнил до краев, после вечера, проведенного с женой, перепуганной еще больше мужа, начинающей и обрывающей фразы на полуслове, затравленно мечущейся по комнатам.

Холин остановил "BMW" у отеля, вышел в холл, позвонил домой Мадзони. Холин говорил недолго и по лицу его видно было, что банкир встретил не слишком теплый прием итальянца.

Машина крутилась по центру, Холин выжидал, время от времени поглядывая на часы. Наконец, машина покинула центр и направилась к парку, людному днем и пустынному после наступления сумерек. Холин оставил машину у входа, пошел по аллее со скамьями, пересекающей парк их края в край, вернулся... не доходя до входа, услышал, как подъехал автомобиль, щелкнули дверцы, на едва освещенной аллее появился человек: Мадзони шел прямо, откинув голову, руки в карманах длиннополого пальто, на шее небрежно намотан белоснежный шарф.

Мадзони приблизился к Холину: сухое приветствие, едва ощутимое рукопожатие... очевидное недовольство столь поздним свиданием.

- В чем дело? - Мадзони поежился, дождь прошел, и лишь с деревьев капало, редкие полновесные капли, упав на листву, в лужу, на гравий нарушали мертвую тишину парка, от земли тянуло сыростью.

Холин не решался начать, длил время по своей стародавней привычке.

Мадзони всегда отличался решимостью и бульдожьей хваткой:

- Я прочел в газете о гибели человека из Москвы...

- Не о гибели, - мягко поправил Холин, - о смерти.

- Извините, - Мадзони едва сдержал улыбку, - о смерти... неважно знаю ваш язык... тонкости не даются... Я прочел о смерти неприятной вам персоны...

Холин начал было протестовать, но замолчал, вовремя уяснив, что нелепые оправдания не облегчат его участь и лишь все еще более безнадежно запутают.

- Теперь, как я полагаю, переводить деньги не понадобится? - Мадзони посмотрел вверх, увидел мощную ветвь над головой, пропитанную дождевой влагой и, поправив шарф, отошел на середину аллеи. - Ваши проблемы так счастливо разрешились, - как истинный католик итальянец возвел очи горе и продолжил, - по воле случая... и господа.

- Между просьбой о краткосрочном кредитовании и умершим нет никакой связи. - Холин смотрел под ноги, казалось ледяная влага проникает сквозь тонкие подошвы, всасывается порами кожи и охлаждает и без того почти застывшую кровь. Холин пошевелил затекшие от напряжения руки... Мадзони молчал.

- Никакой связи! - Холин начал заметно нервничать. Мадзони молчал. Никакой! Поверьте! - Выкрикнул Холин, ноги превратились в ледяные столбы, и пошевелить ими страшно. - Чего вы хотите? - сдержать дрожь становилось все труднее.

Мадзони боготворил конкретные вопросы, потому что испытывал необъяснимое влечение к рубленным, кратким ответам:

- Льготных условий в сделке с золотом.

- Это невозможно, - не думая, выпалил Холин, поздно сообразив, что сама поспешность отказа вряд ли сослужит ему добрую службу.

- Так только кажется... я заметил у русских "невозможно" и "сколько угодно" почти одно и тоже.

- Это невозможно, - без прежней решимости повторил Холин, подтверждая, что итальянец прав.

Мадзони извлек из кармана крохотный магнитофон:

- Послушаем? - Холин не успел сообразить, как итальянец нажал кнопку воспроизведения: "...из Москвы приехал человек (голос Холина)... я знаю (голос Мадзони)... нам понадобятся деньги, перекрутиться на время проверки, как только человек уедет, мы тут же переведем эти деньги обратно (голос Холина)... это сотни тысяч (голос Мадзони)... нет (голос Холина)... миллионы? (голос Мадзони)... нет, сотни миллионов (голос Холина)... Франков? (голос Мадзони)... долларов! (голос Холина)... конкретно, сколько?.. (голос Мадзони)... триста! (голос Холина)...

Итальянец нажал на "стоп" и снова стали слышны капли, срывающиеся с деревьев и бомбардирующие скамьи, урны, утрамбованный в аллею гравий. Мадзони спрятал магнитофон:

- Представьте... эта кассета попадет в полицию? Вы кажется уверяли, что связи между просьбой о перечислении денег и приездом человека из Москвы нет?

Теперь молчал Холин, пытаясь понять удастся ли еще ходить на собственных, как казалось, совершенно отмерзших ногах.

- Холодно, - обронил Холин и переступил с ноги на ногу.

- Вы меня, наверное не поняли? - Мадзони всегда поражался беспечности и отчаянному безрассудству этих, живущих в снегах, людей.

- Отлично понял. - Ногам стало чуть теплее, и Холин оттаял: не все потеряно, предложен торг... торг и есть торг, выигрывает обладатель более крепких нервов.

- Я все же уточню. - Мадзони, как процветающий делец и удачливый финансист, пренебрегал поспешностью и ценил обстоятельность:

- Из записи ясно... первое - у вас огромная недостача... второе - вы приложили руку к смерти человека из Москвы... третье - у вас более, чем доверительные отношения со мной. Насколько я понимаю, любого из этих обстоятельств достаточно для краха, а вместе?.. Далее следствие, суд, тюрьма...

Холин вяло отбивался:

- Из растраченных средств я ничего не имел, все шло для поддержки партийных коммерческих структур, бесконечных эспэ...