Призрачная Америка - Алексей Федотов

Через несколько часов мистер Линс, которому сообщили о смерти мистера Гриффина, найденного голым со вскрытыми венами в луже крови посреди своего кабинета, не спеша забрал золотую табличку и злорадно посмотрел на тело компаньона:

— Нельзя быть настолько легковерным!

… Новым президентом университета стал мистер Линс.

Разговор о монашестве

Отец Уильям остался на несколько дней погостить у отца Николая, который сказал, что возможно это последний раз, когда они могут так не спеша пообщаться. Друзья говорили часами, и о том, что католику хотелось бы пойти вместе с православным в Моуди, и чем это может ему грозить, и о разнице традиций. Зашел разговор и о монашестве:

— У вас в православии ведь нет обязательного целибата для священников, но ты не женат. Ты монах? – спросил Блэк.

— Нет, мои жена и дети погибли в России в гражданскую войну, теперь я один, — просто ответил тот.

— Прости… А я францисканец.

— Францисканцы много сделали недоброго в истории этой страны, — грустно сказал протоиерей Николай. – Сан–Франциско, основанный в 18 веке, как миссия, на деле стал еще одним центром борьбы с коренным населением, его уничтожения и эксплуатации. Это ужасно, когда для достижения политических и экономических целей прикрываются христианскими лозунгами!

— А что такое монашество на твой взгляд? – спросил отец Уильям.

— На мой? Я ведь не монах… Могу сказать только, что для раннего христианства монашество было не актуально: почти все христиане и так фактически жили более строго, чем современные монахи. Единственным отличием являлся обет девства, который тогда не был частым. В христианстве монашество как институт появилось в эпоху массового воцерковления язычников, когда общий уровень требований к христианину снизился предельно. Оно возникло, как стремление отгородиться от мира, к углубленной духовной жизни. История, конечно, внесла свои коррективы: на протяжении всего существования монашества имеются тенденции социализовать иноков (само название которых подчеркивает их «инаковость» от «мирских»), привлечь их к «общественно–полезной» деятельности. В этом преуспел и Петр І, в католичестве вообще монахи несут, чуть ли не в первую очередь, социальные функции, протестанты с самого начала отменили монастыри, как рассадники бездельников, процветающих за счет бесправного трудового народа.

— Но разве плохо это социальное служение?

— Думаю, что нет, если оно не является заменой сути христианства и монашества или, тем более ширмой для разных темных дел. Дело не только в социальной работе; существует немало искажений монашеского пути, как в сторону попыток сделать его никому неподконтрольным, так и в сторону бюрократизации. Ведь история знает множественные ситуации и постригов детей и душевнобольных, не говоря уже о появившемся огромном количестве монахов, живущих в миру. Были случаи и противопоставления монастырями себя епархиальной администрации, укрывательства в монастырях уголовных преступников и других лиц без документов. С этой точки зрения централизация и упорядочение монастырских дел характерные для католичества, конечно, оправданны. Однако представляется, что, учитывая то, что настоящих монахов – людей, желающих посвятить свою жизнь молитвенному предстоянию перед Богом — становится все меньше, во взгляде на монашество, как таковое, наверное, следовало бы большее внимание уделить не административным предписаниям, которыми и так проникнута вся наша жизнь, с каждым годом становящаяся все более «бумажной», а именно «инаковости» монашеского пути, которая и составляет его ценность. В то же время и административные предписания необходимы, но было бы лучше, если бы они были более тесно связаны со святооотеческой традицией, хотя и с учетом современных реалий. А так может сложиться впечатление, что монастыри – это не братства единомышленников, желающих посвятить свою жизнь служению Христу, а своего рода казарменные коммуны, выполняющие определенные им функции. Уйти из них нельзя скорее из‑за страха перед наказанием в веке сем и веке грядущем, чем из‑за любви к Богу и уверенности в правильности своего жизненного выбора. И более того: такое впечатление может стать руководством к действию…

— Но ведь искажения такого рода могут быть, как в католичестве, так и в православии?

— Конечно.

— И разве это препятствует нашей дружбе?

— Нет, только совместным богослужебным действиям, но это связано совсем не с тем, о чем мы сегодня говорили…

— В конце концов, католические монахи – это своего рода солдаты, — сказал в завершение одного из их разговоров отец Уильям. – Поэтому как солдат я не могу отпустить тебя одного в Моуди.

Отец Николай пристально посмотрел ему в глаза, крепко пожал руку и сказал:

— Ну, вот ты, наконец, и сделал тот выбор, необходимость которого задержала нас на несколько дней. А теперь мы можем отправляться в путь.

Профессор Вернер

К профессору Ричмонду в гости зашел его старый товарищ – профессор Вернер, до недавнего времени заведовавший кафедрой экономики в том же университете, где раньше работал и Ричмонд. Сейчас же Вернера, как и его друга, отправили на пенсию.

— А ты что умудрился натворить? Проповедовал марксизм? – с грустной иронией спросил Ричмонд.

— Нет, конечно! Я просто читал обычную лекцию о современном экономическом положении страны.

— И что же ты сказал?

— В общем, только то, что и так понятно. Рассказал, что уровень общественной производительности труда в США в послевоенный период был очень высок, опережая почти в 4 раза ведущие западноевропейские страны. Вторая мировая война, во многом подорвавшая экономику СССР и западноевропейских стран на экономику США повлияла в основном положительно. За счет военных ассигнований обеспечивался высокий уровень загруженности производственных мощностей и занятости. В 1930–е годы в рамках противостояния Великой Депрессии были заложены основы широкомасштабного государственного регулирования экономики США. Основными функциями государственного регулирования становятся налоговая политика, расширение государственных расходов на покупку товаров и услуг, регулирование ставки ссудного процента и амортизации.

Начиная с 1959 года, самыми быстрыми темпами начинают расти выплаты и льготы из фондов социального потребления, в том числе государственные расходы на просвещение, здравоохранение и социальные нужды. Администрация Президентов Кеннеди, а затем Джонсона, проводит сознательную политику стимулирования темпов экономического роста путем повышения качества трудовой жизни и качества жизни вообще. Отрицательной стороной этих процессов стало стремительное увеличение государственного долга. Сознательное наращивание государственного долга в целях финансирования федеральных программ стало с этого периода неотъемлемой частью национальной экономической политики США.

— Ну да, кому приятно, когда им напоминают, что они живут в долг. И это все, что ты сказал?

— Нет, коснулся еще федеральной резервной системы США. Сказал, что с 1913 года – момента ее создания – она приватизировала государственные функции центрального банка страны. Что данная компания находится во владении 12 частных банков–пайщиков, так называемых «федеральных» банков, причем слово «федеральный» не означает государственный или относящийся к Федеральному правительству США. Основными акционерами и действительными владельцами Федерального Резерва являются семейство Ротшильдов из Лондона и Берлина; банковский дом Братьев Лазард из Париже; банковский дом «Израиль Мосес Сейф» из Италии; банковский дом «Кун, Лейб и Варбург» из Германии; Голдман Сакс и семейство Рокфелеров в Нью–Йорке.

Основной источник дохода — ссудный процент на кредиты государству (основному заёмщику). Долг оплачивается налогами на граждан США и налогами на граждан других государств (за счёт долларизации и экспорта инфляции). С момента создания федеральная резервная система способствовала за счёт непрекращающейся эмиссии росту денежной массы и сопутствующему обесцениванию долларов США.

В итоге сделал вывод, что наша экономика все больше становится похожа на мыльный пузырь, когда для оплаты старых долгов берут новые с новыми процентными ставками, что денежная система страны отдана на откуп кучке олигархов, строящих все таким образом, чтобы пострадали все, кроме них.

— Ну, конечно, тебе этого не простят. Тем более, учитывая зависимость университета от Рокфеллеров. Что думаешь делать дальше?

— Не знаю. Может быть, напишу книгу. Хотя издать ее вряд ли удастся…

Генерал Фред Бэрримор

Разговор друзей прервал стук в дверь.