Половое воспитание Августа Флана - Александр Минчин

— Зачем же она два вечера подряд ходит с тобой на свидания?

— Ты хочешь сказать, что ты уже целовался? — спросил Флан друга.

— С двумя, несколько раз.

— Как это делается? — спросил Август, и Мишка стал объяснять ему теорию, которую он должен был претворить на практике.

На следующий вечер, едва только стемнело, он пригласил Леночку в… подъезд. Боясь только одного, что она спросит: зачем?! Она ничего не спросила и лишь пошла следом за ним. На третьем этаже не горела лампочка. Кругом стояла тишина.

Флан остановился… и Леночка повернулась к нему. Они стояли лицом к лицу. Он взял ее за плечи и как бы нечаянно подвинул в угол. Она уперлась спиной в стенку, но даже не почувствовала этого. Темнота все смешала. Он наклонился к ее лицу, и она перестала дышать. Еще сомкнутыми губами он коснулся ее щеки и ткнулся так несколько раз, пройдясь по ее скуле, прежде чем опустился к нежной шее. И сладко поцеловал ее. Леночкины губы не возбуждали так, как шея. Она была нежная, хрупкая, зовущая. С губами что делать, он еще не знал. Он стал покрывать ее шею мелкими поцелуями, от мочки до мочки, точно такими же поцелуями, как целовал маму. Она положила ему руки на плечи и несильно сжала их. Был ли он первый, кто ее целовал? Она не возражала, и он был удивлен. Но главное, что первый рубеж был пройден. Поцелуи становились все нежней и горячей, его руки держали ее за талию.

Она обняла его. И своими мягкими, по-детски нежными губами стала тыкаться в его щеку, ухо, висок. От прикосновения к уху он вздрогнул. Август обнял ее за спину, она невольно прижалась к нему. Флан почувствовал маленькие холмики ее еще не созревших грудей. Она начала извиваться в его руках и прерывисто дышать. Даже Август понял без учителя: ей нравятся их объятия. Его руки соскользнули на ее бедра и там замерли. Она в ответ поцеловала его в шею, и он, запрокинув голову, слегка задрожал, как в ознобе. Еще никто так не целовал его. Это были самые первые поцелуи. С Леночкой вообще все было первое. Щелкнула чья-то дверь, яркий свет полоснул по их лицам, кто-то стал спускаться по лестнице вниз. И что-то буркнув, прижимаясь ближе к перилам, прошел мимо них. Они с радостью возобновили поцелуи. И руки уже привычно нашли тайные, уютные места друг у друга.

Так продолжалось до тех пор, пока они не услышали голос Леночкиной мамы, ищущей ее во дворе.

После дневной консультации Августа с Мишкой-гедонистом на следующий вечер они были в том же подъезде, на том же этаже. Он напрягся и попробовал поцеловать ее чуть открытыми губами: и с шеей все было хорошо. Проблема была в том, что она, как и он, не умела целоваться как надо, и Август обсасывал ее мягкие, чуть ли не трубочкой сложенные губы. Минут десять он пытался, после чего опять вернулся к шее, которая восторгала его гораздо больше. Он получал удовольствие рядом с губами: щеки, скулы, глаза, уши, плечи, ключицы. Но с губами, за исключением одного раза, что-то не сложилось.

В это время в городе самой большой модой было — кто поставит ярче и сильнее засос. Как правило, на шее, такой засос, что на следующий день нельзя было выйти на улицу без шейного платка. Засосы ставились возле уха, под скулой, на груди, на плечах, по всей шее. Шея была как выставочный зал.

Август попробовал потянуть губами ее душистую плоть, и она легко поддалась. Леночка застонала. Он продолжал втягивать и начал захваченное слегка сжимать зубами. Леночка охала. Так продолжалось минут пять, прежде чем он отпустил ее плоть. Она сразу подставила ему другую сторону. Так они целовались, обнимались и прижимались еще два часа.

В воскресенье они решили сходить в кино и встретились в полдень. И первое, что бросилось Августу в глаза, что он разглядел, — красивый, яркий темно-бурый кровоподтек на ее шее.

— Что это? — воскликнул он.

— Твой поцелуй, — тихо ответила она. — Мама спросила то же самое…

— И ты ей так же ответила?!

— Нет, я ей сказала, что, видимо, укусило какое-то насекомое.

Август чуть не рассмеялся.

— Ты не обиделась на меня?

— Что ты, мне, наоборот, очень приятно.

— Почему?

— Это говорит о том, что я тебе нравлюсь.

Ага. Он шел рядом с ней по аллее, и взгляд его, как прикованный, невольно возвращался к темному пятну на ее шее. Она невольно слегка опускала голову, когда навстречу шли люди, а когда они проходили, скромно улыбалась, поднимая голову.

Они смотрели фильм «Лимонадный Джо». Август видел его уже пятый раз, но каждый раз опять поражался потрясающим размерам груди Ольги Шоберовой, чешки, героини фильма. Такой груди он не видел никогда, ни в жизни, ни на картинках, она стояла вертикально, как пюпитр у пианино, и буквально вырывалась из приталенного и обтягивающего ее платья наружу.

Август в легкой мечтательной задумчивости вышел из кинотеатра. У Леночки, дальше двух маленьких холмиков, грудь еще не выросла. Зато ноги были великолепные — стройные и точеные, первый класс. Ножки потом он будет ценить (чтобы не использовать всуе «любить») всю свою жизнь. И у его девушек они будут самые лучшие.

Вечером снова был тот же подъезд и объятия в углу. Он смелее целовал ее щеки, глаза, шею, нечаянно касался груди и настойчивее сжимал ее бедра.

Она отвечала цепкими объятиями, учащенным дыханием, иногда стенаниями и прижималась к нему.

Теперь Леночка без шейной косынки не выходила никуда. Им обоим очень нравились поцелуи взасос. И без трех-четырех пятен на шее не обходился ни один вечер, ни одно свидание. Не успевали пройти старые, как появлялись новые, свежие.

У Леночки была подруга, всегда немного сонная, но с легким пороком на лице, Светлана. Август пригласил их обеих и Мишку к себе в гости, когда его родители куда-то уехали на целый день.

Сначала попробовали заветно спрятанный за