Половое воспитание Августа Флана - Александр Минчин

фешенебельного лондонского магазина, и курят». На снимке были две девушки с поднятыми воротниками модных кожаных курток, одна повыше, другая чуть ниже. Уже сама картинка и подпись к ней, когда он увидел совершенно запрещенное слово «проститутки», вся мизансцена необычайно возбудили его. С тех пор изображения девушек или женских тел на фотографиях, плакатах, рекламах, в журналах или каталогах возбуждали его больше всего в жизни. Больше, чем любая реальность. Потому что таких совершенных, красивых, сексуальных и зовущих, таинственных и доступных взору тел, как на картинках, в жизни ему встречать не приходилось. Может, и приходилось потом, но он не ценил тех, кого встречал, так как они были доступны. А эти были из другого мира. А если он видел их в жизни, то реальность разочаровывала. Вообще изображение на фотографиях развивало его сексуальное воображение невероятно, а вместе с ним развивалась фантазия.

Так он начал коллекционировать западные журналы. Сначала киоскерши оставляли ему чешские и польские журналы кино, там иногда попадались кадры из фильмов с обнаженными телами. Вообще славяне всегда любили голое тело. Пышное тело, сдобную плоть. Потом он впервые увидел в случайно проданном ему журнале «Чешское фото» большое количество обнаженных женщин на фотографиях, называющихся «ню» и «па». А также снимки разных частей тела. И все эти женщины были прекрасны! Ни одной голой девушки не было для него некрасивой.

Из этих снимков он узнавал, какие бывают у женщин тела, груди, бедра, ноги, животы. Он познавал разных женщин, самых разных сложений. Он выпивал их, прожигая взглядом, до дна, чувствуя сказочную плоть, кожу, пот, поры, он осязал на губах и языке их соски, овалы, подмышки, плечи. Он обалдевал от всех этих голых сокровищ, самых разных видов, разбросанных на страницах чудесных журналов. Не было тела, которое ему не нравилось, не было груди, которую он не изучил и не ощупал взглядом, с жадностью и возбуждением. Как ни странно — холмы, чащи, леса, перелески и рощи внизу живота возбуждали его меньше. А больше всего живот и бедра. А также выпуклые половинки из-под тонкой талии и на переходе к ней, где находился крестец. Лобки его начнут возбуждать потом, гораздо позже, когда он поймет, в чем их прелесть. Но не у всех: у Августа был очень изощренный вкус, со временем он перерос в тонкий и придирчивый. Обычно на девушек, которые принадлежали ему, оборачивалась вся улица и весь город. А он все равно не был до конца удовлетворен. Он желал только самых красивых, самых лучших, самых выточенных.

И они почему-то шли ему навстречу. К нему, с ним, под него…

Гпава 2

Леночка

Сперва целуют ручку, после щечку, а там, глядишь, встречаются уста.

Байрон

Впервые он заметил ее великолепные стройные ножки в белых чулочках. Выточенную фигурку и аккуратную головку на хрупких плечах. Она жила в соседнем доме в противоположном конце двора, но во двор никогда не выходила. Он ждал ее около подъезда, под неяркой, скорее, тусклой лампочкой, и, почувствовав на себе взгляд, она остановилась.

— Что ты хочешь? — спросили ее слегка припухшие губы.

Август превозмог свою робость и ответил:

— Погулять с тобой.

Она удивленно посмотрела на него и — выстрелила:

— Только завтра, — и скрылась в подъезде.

Назавтра в то же время она ждала его, рассматривая что-то на своей удивительно прямой ножке, которая сразу же понравилась Флану. Он всегда любил только стройные, красивые, выточенные ноги.

Некоторые любят ноги с изящной кривизной: захват № 8, но…

Еще было светло. Во дворе его бы засмеяли — за свидание с девочкой.

— Здравствуй, — сказал Август.

— Привет, — тихо ответила Леночка.

Позже Август осознает, что это было его первое свидание. А Леночка — первая девочка, с которой он пошел на него. Сейчас он ничего не понимал, а действовал по наитию.

— Пойдем на аллейку, погуляем.

Она повернулась, подождала, пока он сделает шаг, и пошла с ним в ногу. Ее аккуратно подстриженные волосы закрывали только две трети шеи. У нее была очень красивая шея, и когда она поворачивалась к нему лицом, была видна вся шея с нежным переходом в подбородок. У нее было правильное, по-девичьи привлекательное лицо и чуть припухшие, спелые губы. Единственный дефект — это два верхних зуба, они чуть находили один на другой. (Проблема, которая была у многих в то время в России, стране, где никогда не слышали о косметической стоматологии.) Впрочем, дефект был почти незаметен. И придавал ей своеобразное очарование. Все остальные зубы росли правильно и были ослепительно белы.

— Я никогда не видел тебя во дворе, почему?

— Мне не с кем дружить, там одни мальчишки.

— Куда же ты ходишь гулять?

— Никуда, я хожу только в школу.

— А где ты учишься?

— Во второй школе. Я тебя видела, когда ты стоял на воротах. И пару раз на стадионе «Динамо», когда я туда ходила с подругой. Ты хорошо играешь в волейбол.

Они шли по аллейке в сторону от центра. Район там был неспокойный.

— А ты знаешь, как меня зовут?

— Август.

Он совершенно не знал, о чем нужно говорить:

— А кем работают твои родители?

— Мама — учительница в школе. Папа — в Министерстве по печати.

— Кем?

— Министром печати.

— Значит, ты — дочка министра?

— Это ничего не значит.

Быстро стемнело, и зажглись редкие фонари. Навстречу им стали попадаться подозрительные личности. Они пристально рассматривали Леночку и оборачивались ей вслед. Она была в белой красивой кофточке. Леночка невольно стала идти ближе к Августу.

— Давай повернем назад, — попросила она.

Август не хотел, чтобы она думала, что он боится.

— Дойдем до конца и повернем, — сказал Флан спокойно.

Она пристально посмотрела на него.