Гнев - Александр Хамадан

Мы не хотим быть недостойными китайцами в такой великий день, и я низко кланяюсь отважным войскам, которые сумели притти сюда, за двадцать тысяч ли[12] от Цзяньси, и идут дальше, в еще более тяжелый путь. Примите от нас наши подарки: деньги и товары. Деньги понадобятся в пути; быть может, вам придется иметь дело с несознательными торговцами в Ганьсу и Шэньси. Мы очень просим вас об этом, как китайцы китайцев.

Чжан с трудом приподнял высоко в воздух мешок с серебром, показал его войскам и народу и опустил на трибуну. После речей опять зазвучали горны. Войска торжественно прошли перед трибуной, на которой стояли вожди коммунистической партии, Красной армии, представители рабочих, крестьян и школьников всего Моугунского района. От трибун войска уходили по единственной дороге — прямо в холмы, в сторону области Сикан, к границам провинции Ганьсу, в Великий поход на север.

…Моугун остался далеко позади. Наш отряд хорошо отдохнул в этом маленьком городе. Теперь мы направляемся к Сунпаню. У всех отличное настроение, хотя мы знаем, что путь будет теперь очень трудным. Быть может, труднее, чем из Жуйцзиня[13] в Моугун.

Но мы все знаем, зачем идем, и поэтому итти легко.

Удивляет нас упорство генеральских армий, всячески мешающих нам продвигаться вперед. Говорят, генерал Ху Цзу-нань укрепился на границе Ганьсу и хочет дать нам бой. Торговцы из Моугуна оказались более китайцами, чем подобные генералы. Они снабдили нас припасами и чуть было не отказались от денег. Мы согласились принять от них только дополнительные запасы товаров, которые они сами пожертвовали в фонд борьбы с японскими интервентами. Если бы милитаристы были так же умны, как эти торговцы, Китай давно бы изгнал своих угнетателей…

На привале опять играли в городки. Эта игра стала теперь у нас главной. Бойцы прозвали ее: «Бей японцев!» Все с яростным увлечением играют в городки, бьют так, словно это не палки, а настоящие японцы.

Наш отряд проходит пустынные районы. Жителей почти не встречаем. Вокруг очень однообразно: степь, переходящая в сопки, сопки, переходящие в степь. Природа дикая. Здесь мало занимаются земледелием, большинство населения скотоводы.

Вражеские лазутчики обманывают этих крестьян, запугивая их нами. Они рассказывают о нас всякие небылицы. Редкие деревеньки, которые мы проходим, пусты: население, узнав о нашем приближении, бежит в горы, угоняя скот. Мао Цзе-дун приказал отправить вперед агитационные отряды. Это очень разумное дело. Положение сразу изменилось.

И здесь в пути, как и раньше, мы неукоснительно выполняем наши правила. Их назубок знает каждый боец. Вот они:

«1. Немедленное и точное выполнение приказов командования.

2. У крестьян-бедняков — никаких реквизиций.

3. Все конфискованные товары немедленно передаются в распоряжение высших органов власти для соответствующего распределения.

4. Покидая дом, все двери поставь на место[14]

5. Сверни и возврати хозяевам цыновку, на которой ты спал.

6. Будь вежлив и обходителен с людьми и но возможности оказывай им помощь.

7. Верни все, что ты занял.

8. Возмести стоимость всего испорченного.

9. Будь честен при всяких сношениях с крестьянами.

10. Плати немедленно за все, что покупаешь.

11. Соблюдай гигиену и приучай к ней других».

Эти правила составляют наш железный кодекс дисциплины и чести. Отступить от него — значит совершить преступление!

В одной деревне мы застали на месте все население, которое очень дружелюбно встретило нас. Мы сердечно отблагодарили крестьян за гостеприимство. Из этой деревни с нами пошли два проводника-крестьянина; они доведут нас самой короткой дорогой до Сунпаня. С каждым днем воздух становится холоднее…

Теперь остался позади и Сунпань. Мы подошли к нему неожиданно и поэтому легко вышибли местный гарнизон из города. Часть солдат вместе с оружием перешла на нашу сторону. Теперь наш путь лежит прямо к Ганьсу…

Перед нами величественные и непроходимые горы Цзяцзинь-Шань. Где-то здесь укрепился генерал Ху Цзу-нань и ждет нас. Наш отряд в составе двух тысяч бойцов идет далеко впереди всей колонны. На нас возложена важная и почетная задача — расчистить путь. До сих пор мы делали это великолепно.

Части Ху Цзу-наня, как сообщают, хорошо вооружены, знают местность и привыкли к боям в горах. Ничего не поделаешь, — если не пропустят, будем драться.

Сегодня вечером устроили концерт. Бойцы радовались, как дети. Цай Чан, жена старшего командира Ли Фу-чуня, пела нам хорошие песни.

Большое впечатление произвело на всех ее талантливое исполнение популярной женской песенки о красноармейцах. Все с восторгом слушали знакомые слова:

Ой, ты послушай, брат красноармеец,Приходи на берег поговорить.Выпьем чаю, покушаем орехов, —Мышцам усталым силы вернешь.Верно, ты без страха бьешь врагов,Брат красноармеец!К победе революции, скорей!

В заключение она спела нам «Марсельезу» на французском языке, которым она хорошо владеет. Когда мы расходились после этого вечера по своим местам, многие из нас напевали «Песню идущих на фронт»:

Грохот орудий, клич борьбы…Утром будет решительный бой…

Вечер был сравнительно теплый. Настроение у всех боевое. Скоро вступим в горы.

Идем с большим трудом. Нам еще не приходилось совершать такие переходы по болотам и трясинам. Жестокий холод измучил нас. Впереди горные перевалы и войска Ху Цзу-наня. Бойцы и командиры не спят вторые сутки. Уже два дня идем узкой тропинкой, заваленной кустарником, по болоту. Стоит оступиться — и тогда гибель: засасывает мгновенно. Мы идем крайне осторожно, ночью зажигаем факелы и все время перекликаемся. Перекличка бодрит и настораживает.

Вся питьевая вода у нас на исходе. Кончаются и запасы продовольствия.

Труднее всех приходится пулеметчикам. Иногда они несут на плечах и носилках свои пулеметы, потому что мулы измучены вконец. Но самое главное заключается в том, что никто не падает духом. Повсюду можно услышать ободряющий дружеский голос Мао Цзе-дуна. Он теперь идет вместе с нашим отрядом, так как впереди нас ожидают столкновения с частями Ху Цзу-наня.

Главная колонна где-то позади. Как она пройдет, не знаю: ведь у нее есть легкие орудия и тяжелые ящики со снарядами. Бойцы приговаривают: «Хорошие дела требуют громадных лишений». Это очень хорошо, что они сами, без наших уговоров, сознают все трудности и не унывают.

Разведчики донесли нам, что передовые отряды Ху Цзу-наня вышли нам навстречу из Банью. Тем хуже будет тем, кто посмеет помешать нам, кто встанет на нашем пути…

…Прославленные части Ху Цзу-наня отступили с большими потерями. Удивительно, почему они дали нам выбраться из болота и лишь после этого пошли в атаку. На болотной тропе мы двигались гуськом, и они могли легко перебить нас из пулемета.

Очевидно, они рассчитывали на нашу усталость, на наше бессилие. Выбравшись из болота, мы едва стояли на ногах. Но как только показались передовые части Ху Цзу-наня, мы налетели на них, как безумные. У нас тоже есть потери, но их никак нельзя сравнить с потерями противника, имевшего все преимущества и хорошо отдохнувшего. Теперь нам долго не будут мешать.

Мы уже на территории провинции Ганьсу, все ближе к цели. У нас много больных от недостатка пищи и нехорошей питьевой воды, есть и раненые.

Третий день идем в горах, на большой высоте. Вчера день и ночь шли через дремучий лес. Здесь растут такие высокие сосны, каких никогда не мог себе представить. Ночью нас сопровождали дикие звери — тигры и леопарды. Несмотря на осторожность, мы потеряли двух бойцов: их утащили в лес звери.

Продукты питания-поджаренные зерна пшеницы — опять на исходе. Это уже кончаются припасы, добытые нами у «доблестных войск» Ху Цзу-наня. Вышел весь чай, пьем одну горячую воду. Все мы ужасно оборвались. Выглядим, наверное, как разбойники…

Мы все чаще делаем привалы — дает себя знать усталость. По существу, уже год, как мы совершаем поход. Сейчас стоит холодная зима…

Многие из наших товарищей сильно поморозили себе ноги. Кожаной обуви уже давно нет. Сами делаем себе туфли из одеял, но они быстро изнашиваются и мало защищают от морозов.

Мао Цзе-дун совсем осунулся, стал бледным! Но он такой же бодрый, жизнерадостный, как всегда. Для всех у него находится доброе слово, шутка. Удивительный человек! Когда он присаживается погреться к нашему костру, для нас это небывалый отдых, лучший праздник. Несмотря на все лишения, он первый запевает хоровые песни. А когда мы очень пристанем, он читает нам стихи классиков танской эпохи…[15] читает по памяти! Ноги у него побиты и поморожены, но никто ни разу не слышал от него даже намека на жалобу. С таким человеком можно совершить любой поход!