Знамя на Тюильри - Сергей Эдуардович Цветков

счастливчики, которые при рождении получают наряду с естественными правами человека ещё и кругленькую сумму ренты. Таким образом, к прочим врождённым способностям благосклонная судьба сразу добавляет им ещё одну – покупательную. О, Руссо ошибался, отрицая врождённые способности! Нужно ли доказывать, насколько такая врождённая способность выделяет счастливого младенца из круга более отсталых сверстников!.. Но оставим в покое деньги, они приобрели для меня все свойства вещей метафизических, а я не люблю беседовать на туманные темы. Пока что я вижу, что отец распоряжается мной по своему усмотрению, и это бесит меня. Мне следовало родиться первым, Софи, – тогда мне было бы уже девятнадцать и я целых два года жил бы самостоятельно.

– Но чем бы ты занялся?

– Откуда я знаю?.. Писал бы стихи, путешествовал, стал бы адъютантом императора – какая разница! Я способен ко всему, кроме безвестности. Я добьюсь славы любой ценой, нужно только вырваться отсюда.

– Я тоже мечтаю об этом. Но мне труднее, чем тебе: выйти замуж не так просто, как достичь совершеннолетия.

– Как сказать! Ты не можешь выйти замуж последние три года, а я не могу достичь совершеннолетия уже целых семнадцать лет!.. К тому же ты все равно опередишь меня, Софи. Я почти уверен, что твой полковник Фавье сегодня попросит твоей руки.

– Ах! Глупости!.. А почему ты так думаешь?

– Ну, во-первых, сегодня он сопровождает императора в армию – а военные всегда признаются в любви перед отъездом в армию…

– Откуда ты знаешь?

– Читал военный устав… Не перебивай. Во-вторых, он ухаживает за тобой целых – сколько, два? – целых два месяца, и если он сегодня не сделает решительный шаг, то рискует уйти в отставку холостым.

– Ну вот ещё, он совсем не такой старый…

– Каким кажется? Ох, молчу, молчу, прекрати драться! Я ещё не сказал третью причину…

– Ну?!

– Если полковник забудет это сделать, то наш отец напомнит ему – он тоже знает, что вы целуетесь под лестницей, и не позволит после этого полковнику спокойно пасть на поле боя холостым.

– Я окружена шпионами!

– Для вашего же блага, мадемуазель, для вашего же блага. Злодею не удастся избежать венца. Так что подумай, в каких выражениях ты дашь своё согласие, или лучше прочти перед выходом соответствующую страничку у госпожи Жанлис.

– Ты разволновал меня, Люсьен… Так ты думаешь, что сегодня? Ах, пустое… Но знаешь, о чем я тебя хотела попросить?

– Сочинить вам мадригал? Или свадебную оду?

– Нет, ты должен купить мне карту Франции.

– Ого! Полковник ставит непременным условием знание географии?

– Дай мне сказать. Вчера у Мари Рокур, – она затащила меня к себе после маскарада, – я видела на стене большую карту Франции. Рокуры втыкают в неё булавки с разноцветными головками, которые обозначают войска. Очень интересно – сразу видно, где находятся враги. Эти Рокуры такие патриоты! Я тоже хочу знать, что происходит на границах.

– Конечно, я достану тебе карту, Софи. Только зачем тебе много булавок? Достаточно одной большой булавки, которая будет показывать тебе местонахождение полковника Фавье.

– Насмешник! «Разлука? Я не боюсь её, ведь ты не сможешь покинуть мое сердце», – говорит Матильда своему другу у госпожи Коттэн. Смейся, смейся, но только после того, как найдешь у своего Мольера что-нибудь столь же возвышенное… Лучше расскажи, что нового в городе и как ты встретил Новый год.

– Что нового? В Париже скоро нечего будет есть. Пока ещё можно достать самое необходимое и кое-какие сласти, но это все. Говорят, что в провинциях гавани забиты товарами, однако никто не хочет везти их в Париж… Я зашел в «Погреб»[38] – там дурно кормят, зато хорошо поят, – поэты не переносят плохого вина, оно убивает поэзию. Было, как всегда, весело… Дезожье[39] в своём председательском колпаке был уморителен и, Разумеется, пьян, как всегда… В этот раз он подражал одному строгому судье, который заснул во время слушания дела, а проснувшись, закричал: «Повесить его! Повесить!» – «Кого, ваша честь? Речь идёт о луге». – «Тогда скосить его! Скосить!» Умора!.. Я читал свои новые куплеты, послушай, кстати, и ты:

«Все, что в меру, – то и благо», —

Мудрецов завет простой,

И рубиновую влагу

Ты слегка разбавь водой.

Кубков стук с учёной речью

Чаще ты перемежай;

Не на всех рабынь под вечер

Взоры томные бросай,

И оставь вакханок юных,

Если в час ночных бесед

Пальцы тонкие на струны

Возлагает кифаред.

Всем понравилось, а тебе, Софи? Их даже успели переложить на музыку – получилось весьма недурно… Что ещё? Был Беранже, забавный тип. Я, кажется, рассказывал тебе о нем? Нет? Ну как же – он входит в моду. Старик в свои тридцать четыре – плешивый, бледный, длинные волосы по плечам… Он сам рассказывал, как в двадцать лет не записался в конскрипты, и это сошло ему с рук: никому не пришло в голову тащить его к военному комиссару – так он был стар на вид. Да я говорил тебе про него, вспомнила?.. Он опять читал свои куплеты – «Короля Ивето» и ещё кое-что, не для дамских ушей…

– Люсьен, прочти!

– Ты с ума сошла, я в ответе за твою нравственность перед полковником Фавье!

– Кто это говорит? Недоучившийся школяр!

– Нет, правда не могу, сестренка, – язык не поворачивается. Я попрошу у него в следующий раз переписать. Уповаю на то, что к тому времени ты будешь замужней дамой и я не растлю невинность… Кстати, Беранже говорит, что сочинял эти куплеты, чтобы развлечь своего больного друга, какого-то художника. Думаю, что его друг выздоровел – тут и мёртвый расхохочется!.. А знаешь, чем он объясняет откровенность своих сюжетов?

– Своей распущенностью?

– Это с его-то внешностью? Нет – своей гражданственностью.

– Как это?

– Говорит, что мысль, стесненная в выражениях деспотизмом цензуры, стремится перейти границы дозволенного. Представляешь – скабрезность как оппозиция! Каков?.. Он мне нравится – забавный малый.

– Ты так и просидел там всю ночь?

– Нет. Ты уже слышала, что на Тюильри завесили чёрным крепом знамя? Так вот, это сделали мы.

– Мы? Ты?

– Нет, Беранже. Но с нашей помощью.

– Ты не шутишь? Как это было?

– Ночью мы вышли подышать свежим воздухом – многим это было необходимо. На цоколе колонны Великой армии[40] мы увидели листовку роялистов, обращенную к союзникам: «Просят приходить скорее: колонна готова упасть». Беранже с каким-то бешенством сорвал её и стал вопить на всю улицу, что